Бессердечный

– Чего хотел?
– напустила на себя тревожный вид, исподтишка разглядывая его.
– Я сильно рисковала, так что давай побыстрее.

– А ты, я смотрю, уже спешишь к нему, да?
– невесело хмыкнул он, приблизившись и обдав меня парами алкоголя.

Мне стало не по себе от его блеснувшего взгляда — опять в нём было что-то нездоровое, но выслушать я его всё же была должна.

– Говори, что ты придумал или я закричу.

Надеюсь, Шейнар успеет, если что-то случится…

– Ладно, не бухти, - поморщился.
– Твоего отца мы вызволили — он уже с нами.

Сердце замерло, и пульс снова зачастил. Это как?

– Что это значит?

– А то, - усмехнулся Марк.
– Его, конечно, пасли, но мы избавились от этих крылатых уродов. Хочешь с ним увидеться?

Всё это звучало, как минимум странно. Император, разумеется, не объяснял мне толком, что с моим папой, но во мне имелась крепкая уверенность, что с ним всё хорошо, и он под присмотром. Однако услышать обратное было совсем не обнадёживающими новостями.

– Разумеется, хочу! Зачем я, по-твоему, пришла?

– Тогда поцелуй меня, Ами, - потребовал он, с силой хватая за плечи.
– Поцелуй, и я даже прощу тебе то, что ты с ним спала. Он ведь заставил тебя? Отец говорит, что мнение женщин для них неважно — они просто забирают то, что хотят… Иди ко мне.

Отвращение во мне вскипело так резко, что меня едва не вывернуло, когда его насквозь проспиртованные губы чуть коснулись моих. Где Шейнар? Где вообще все, кто должен был за мной приглядывать? Почему никто не останавливает этот идиотизм?

Я попыталась оттолкнуть Марка, но в нём словно проснулся зверь, и руки сомкнулись на моём теле с такой силой, что наверняка останутся жуткие синяки.

– Марк, давай не здесь, - попросила, презирая свою физическую слабость, пока меня лапали, будто какую-то продажную девку.
– Просто уведи меня…

– Да без разницы, где, - хохотнул он, внезапно стиснув свои пальцы на моей шее до боли.
– Сюда всё равно никто не придёт, а ты мне дашь, поняла? Всё равно тебя уже использовали во все дыры!

В смысле, никто не придёт?

Осознание, пусть и запоздало, но всё же ударило по голове, пока этот монстр пытался порвать на мне одежду. Вот почему вокруг стояла такая неестественная тишина, которая изначально не понравилась Шейнару! Это была непросто ловушка. Это была продуманная, заранее спланированная западня, и я в неё с радостью угодила с лёгкой руки Высшего… А с ним сейчас что?

– Марк, прошу, остановись!
– из последних сил толкнула его, а в ответ мне прилетела такая болезненная пощёчина, что в голове зазвенело, и я не смогла устоять на ногах.

Упала, борясь с головокружением, только оно всё никак не желало прекращаться, делая меня полностью беспомощной.

– Не дёргайся, дрянь, - прошипел бывший жених, нависая и пытаясь раздвинуть мне ноги.
– Папа разрешил с тобой поиграть, так что пока мы не закончим, никуда не уйдём. А своего тюремщика не жди — его, возможно, уже в живых нет.

Не верю… Шейнар сильный, да и император, уверена, не слабак, чтобы так легко стать умереть!

– Зачем я вам?

– Ты — особенная, детка, - поделился Марк, разрывая мою накидку — у него не получилось справиться с тканью иначе, и он просто разозлился.
– В тебе течёт кровь тех, кто поможет справиться с этими тварями. Знаешь. Сколько мы ждали?

Кони за моей спиной заволновались ещё сильнее, и тут я увидела мою Луну. Она каким-то образом освободилась из загона и теперь пыталась пробиться ко мне, только у неё не получалось. Нас отделял какой-то барьер, и когда её рог упирался в преграду, та искрила, сыпля во все стороны яркими всполохами, причиняя животному боль, а этот идиот ничего вокруг даже не замечал.

Её желание прийти на выручку непутёвой хозяйке, неожиданно придало сил. У меня не было какой-то активной магии, кроме ментальной, которой я пользовалась весьма посредственно, но это вовсе не означало, что я должна была просто лежать тут и ждать, когда надо мной сначала надругаются, а потом утащат, чтобы использовать.

«Ты должна разозлиться, - пришла очередная подсказка.
– В тебе есть огромная сила…»

Сила. Так почему всю жизнь меня в этом разубеждали? Учителя, университетские преподаватели, даже папа? Неужели всё это время он знал обо мне что-то такое, о чём узнал и отец этого чудовища, а теперь из-за меня погибнут невиновные?

– А что же такого они вам сделали? Не хотят делиться ресурсами?

Я знала, что эти земли очень богаты различными драгоценными породами, но как-то слабо верилось в такую причину. Когда Наяру похитили фанатики, они чётко дали понять, что дело именно в этом, только подруга была уверена — не всё так просто обстояло с закрытыми территориями Высших, и было здесь нечто, до чего очень хотели добраться все эти одержимые.

– Тебе не понять, - хмыкнул Марк, накрывая мою грудь и стискивая её, отчего я с трудом сдержала рвотный позыв.
– Женщинам вообще не стоит лезть в такие дела, как твоей матери.

Случайно оброненная фраза, и моя кровь превратилась в жидкое пламя, а этот кретин понял, что ляпнул лишнее.

– Причём тут она? Моя мама умерла от болезни… Или нет?

Его лицо тут же сделалось жёстким, и хватка на моих запястьях стала смертельной.

– Ну прости, - прозвучало с пренебрежением.
– Она попала отцу под горячую руку, так что тебе лучше быть хорошей девочкой и слушаться, а то тебя посадят на цепь. Не то чтобы я жаловался.

На цепь? Быть хорошей девочкой? Хватит с меня!

– Твари… - процедила, извиваясь, как бешеная змея, за что тут же вновь получила пощёчину, но она лишь сильнее меня взбесила. Одна рука у меня освободилась, и ей я зарядила уроду по лицу, метя в глаза ногтями.

– А ну угомонись, дура!
– взвыл он, садясь мне на бёдра всей своей тушей.
– Тебе всё равно со мной не справиться — твой ошейник не даст твоей магии освободиться. Обидно, правда? Но я тебя утешу, - пообещал, обслюнявив мне ухо.

Ах так, значит? Снял с меня браслет, дав мнимое чувство свободы? А я-то, идиотка, уже было понадеялась, что мы сможем мирно существовать… Какая наивная ты, Ами.

Тот звук, что вырвался из моего горла, на крик походил меньше всего. Это был отчаянный, полный боли рык, и даже Марк слегка растерялся, слыша это и видя, как меня разрывает от эмоций. А мне только это и надо было.

В ладонях нестерпимо, почти до боли зажгло, как и в груди. Там, под рёбрами будто солнце собиралось взорваться, увеличиваясь в размерах, и когда дышать стало совсем тяжело, когда горло начало ощутимо жечь, из моих пальцев вырвался столп яркого синего пламени.

Его цвет менялся сто раз в секунду, становясь то фиолетовым, то красным, то даже зелёным, а я даже контролировать его была не в состоянии. Оно извергалось из самой моей души, трансформируясь в идеальное, смертоносное орудие в моих руках, и останавливаться я была не намерена.