Бессердечный
Шрифт:
— Ты говоришь это, исходя из собственного опыта?
— Да. Именно.
Поднявшись, он начинает расхаживать по номеру и собирать вещи. Никогда не видела его таким. Он боится, что потеряет меня? Или боится, что его «позорная тайна» всплывет в СМИ? Я бы посоветовала ему не беспокоиться о том, что подумают другие, но он, похоже, не в духе.
— Я не хотела писать о нас, — говорю я. — Не хотела. Много раз я начинала писать о ком-то другом. Придумала всех этих вымышленных персонажей, но, как не крути, их эмоции были слишком реальными, слишком знакомыми, и я продолжала возвращаться
— Когда она будет опубликована? — спрашивает Ретт, оттягивая пальцами нижнюю губу.
— В мае.
— Боже, так скоро? Можешь это отменить?
Я смеюсь.
— Нет, не могу.
Он снова мечется по номеру.
— Если бы ты просто дал этой книге шанс, то понял бы, что это действительно красивая история, — говорю я. — К тому же, вторая ее половина — чистая выдумка. Ты должен прочитать тот фрагмент, где ты делаешь мне предложение.
Он ничего не отвечает на это.
— И обложка, — продолжаю я, указывая на книгу, которую он все еще держит в руке. — Название будет напечатано розовым, потому что розовый — теплый цвет, что означает, что, в конце концов, я разморожу твое ледяное сердце своей любовью.
Ретта, похоже, не интересуют метафоры, которые вошли в эту вымышленную историю о нас, или то, что все продумано и спланировано.
— Это не нормально, Айла. — Его голос проносится по номеру, лишая меня дара речи.
Прежде чем у меня появляется шанс остановить его, он одевается и выходит. Моя книга все еще зажата в его руке.
Он останавливается, положив руку на ручку двери, и поворачивается ко мне, но не смотрит в глаза.
— У меня рейс через два часа. Мне нужно... разобраться со всем этим.
А затем уходит.
Я изменила его в своей истории, но, возможно, была полной дурой, посчитав, что смогу изменить и в реальной жизни.
Глава 47
Ретт
— Я хочу найти маму для Джо, — говорит Локк. Мы сидим на скамейке в парке недалеко от моей квартиры в Филадельфии. Наша мама качает ее на качелях, а папа фотографирует.
В последнее время они заставляют меня принимать участие в так называемых «днях семьи», потому что убеждены, что я в депрессии или что со мной что-то не так, но, на самом деле, я и не против.
Так я могу отвлечься на некоторое время.
— Как мог кто-то не хотеть быть ее матерью? — спрашивает Локк. — Только взгляни на нее. Она совершенство.
Я киваю.
— Да.
— Алекси действительно многое упускает, — говорит он. — Это очень грустно.
Я думаю о дне, который наступит спустя много лет, когда Локку придется рассказать Джо о ее матери, сценический псевдоним которой Алекси Электра. Могу только надеяться, что к тому времени у нее уже появится мама, которая будет сильно любить ее, и это смягчит удар. И тогда, полагаю, она поймет, что все сложилось именно так, как должно было.
Она изменила жизнь Локка к лучшему.
Она изменила жизни всех нас.
Я вижу, как она влияет на моих родителей, как освещает комнату и делает все проблемы незначительными. Нелегко быть родителем, особенно,
таким людям, как мы с Локком. Возможно, наши родители слишком опекали нас в детстве, но сейчас я понимаю почему.Когда очень сильно любишь, хочешь защитить этого человека любым способом. В то время у них было не так уж много возможностей это сделать, только комендантский час и ограничения в отношении наших приходов и уходов.
Однако все это заставляет меня думать об Айле... и теперь я понимаю, что наделал. Когда я чувствую себя беспомощным, моя первая реакция — оттолкнуть ее. Если я не могу контролировать развитие отношений, я их прекращаю.
Локк машет Джо, которая находится на другой стороне парка, и она машет ему в ответ, дергая ногами, будто пребывает в диком восторге от того, что снова увидела своего отца.
Невероятно, как настолько несмышленый человечек знает, как любить, а ведь она еще даже не говорит.
— Эй, Локк. Помнишь Айлу? — спрашиваю я.
Я еще ничего не сказал ему о нашей спонтанной встрече.
Он вздрагивает.
— О, да. А что?
— Видел ее недавно. Она написала обо мне книгу.
— Правда?
Я киваю, вытягивая руку на спинку скамьи и скрещивая ноги.
— Я, как бы, ушел от нее.
Локк бросает взгляд в мою сторону.
— Что? Почему? Ты должен гордиться, что она написала о тебе книгу. Это как рок-звезда, которая посвятила тебе песню.
— Я не знаю, черт возьми. — Я выдыхаю. — Просто... почувствовал, что теряю контроль, ведь она сделала это без моего разрешения, и... потерял ее.
— Если ты трахаешь ее, то ей не нужно твое разрешение писать о тебе, — говорит он. — Спроси об этом Аланис Морриссетт и Дэйва Кульера. Они должны знать. (Примеч.: Аланис Морриссетт — канадская певица, композитор, актриса и продюсер, которая стала всемирно популярной в 1995 году, записав один из самых продаваемых альбомов за все время «Jagged little pill». В этом же альбоме она посвятила песню «You oughta know» — «Ты должен знать» — своему бывшему парню Дэйву Кульеру — звезде сериалов 90-х).
— Ты идиот.
— Ты читал книгу?
— Частично. — Я потираю виски, наблюдая за тем, как мой отец катает Джо на горке.
— И как? — спрашивает он.
— Не важно. — Я не осознавал, что ушел с ее копией в руке, пока не оказался на другой стороне города, направляясь обратно к себе в гостиницу. Теперь эта книга покоится у меня дома на тумбочке. Я пока не могу заставить себя дочитать ее, но когда-нибудь сделаю это. По правде говоря, я хочу знать, что произойдет в ее версии нашей истории. — В любом случае, я позвоню ей сегодня вечером. Я должен извиниться за свою слишком бурную реакцию.
Надеюсь, одним телефонным звонком и чистосердечным раскаянием я смогу загладить свое двухдневное молчание.
Боже, я мудак.
Я самый настоящий придурок.
Локк проверяет свой телефон, и я спрашиваю, что он делает.
— Удаляю кучу номеров женщин, — отвечает он.
— Да ты что?
— Я серьезно. Хочу начать встречаться с кем-то. Хочу найти свою единственную, — говорит он, поворачиваясь ко мне. — И не смей, черт возьми, смеяться надо мной. Я начинаю жизнь с чистого листа ради своей дочери. Хочу, чтобы у нее было все, что ей нужно, начиная с мамы. И папы, который любит ее маму, как сумасшедший.