Бессердечный

— Ерунды? — Сет смеется. — С каких пор честность стала ерундой?

— С тех пор, как это говорит мой лучший друг.

Улыбка Сета меркнет.

— Может, я больше не хочу быть твоим лучшим другом.

— Сет.

— Я говорю серьезно, Айла. Я терпеливо ждал, чтобы ты поняла, как идеально мы друг другу подходим, — начинает он. — Я с тобой почти каждый день. Ты пишешь мне сообщения посреди ночи, когда не можешь уснуть. Я таскаюсь с тобой на девчачьи фильмы, даю право выбирать ресторан. Я всегда стараюсь прочитать то, что читаешь ты, чтобы мы смогли обсудить какую-нибудь книгу, потому что знаю, ты любишь говорить о них, но книги, которые нравятся мне, не нравятся тебе. Каждый раз, когда тебе что-то нужно, я всегда рядом. Нужно приделать книжную полку? Я тут как тут. Не работает измельчитель мусора? Звоню сантехнику. На твоей улице произошла серия ограблений? Я сплю у тебя на диване с бейсбольной битой. Нужно в аэропорт? Я снова рядом. Я всегда. Черт возьми. Рядом.

— Но ты ведь делаешь это, потому что ты мой лучший друг, — говорю я, хмурясь, наблюдая за тем, как его поведение тут же меняется. Это на него не похоже. — Возможно, сейчас не время и не место для этого разговора. Давай поговорим в другой раз?

— Нет, — настаивает он, сжимая губы и раздувая ноздри. Боже, он выглядит сексуально, когда злится, но все же он мой друг, и я не хочу ничего менять. Даже не могу поцеловать его — ведь это все равно, что целоваться с родным или двоюродным братом. Странно. Неправильно. Неестественно. — Я был без ума от тебя с тех пор, как мы встретились.

— Знаю.

— У нас так много общего, — продолжает он. — Мы идеально подходим друг другу. У нас никогда не было споров или разногласий. Нам нравится одно и то же. Мы можем быть счастливы вместе.

— Это трудно объяснить…

— Так попытайся.

Я делаю глубокий вдох и устремляю взгляд на колени, где лежит салфетка, из которой я выжимаю жизнь.

— Я все еще люблю другого, — признаюсь я.

Сет выдыхает и сжимает челюсть.

— И до тех пор, пока не перестану сравнивать каждого мужчину с ним, — продолжаю я, — я не буду встречаться ни с кем другим.

— И все? — спрашивает он с раздражением. — Ты даже не хочешь попытаться?

— Поверь мне, я пыталась, — настаиваю я.

— Может, стоит попытаться еще раз?

— Это не так просто. Знаешь, что произошло в прошлые выходные? В Нью-Йорке? Я встретила его впервые с тех пор, как мы расстались.

Сет качает головой, выдыхая.

— Ну конечно, именно поэтому ты пропала. Теперь мне все стало понятно.

— Это сложно, — говорю я. — Между нами так много вопросов.

Сет закатывает глаза.

— Но он меня ненавидит, — добавляю я. — И мы никогда не сможем быть вместе. Вот такие дела.

— Печально, — говорит он, хотя я чувствую скрытый сарказм. — Столько месяцев вздыхать по человеку, который не испытывает к тебе и половины тех чувств, что испытываешь ты.

Сердце болезненно сжимается. Я хочу быть с Реттом. Сет хочет быть со мной. Все несчастливы.

— Я бы хотела, чтобы все было по-другому, — говорю я, положив ладонь на его руку.

Он отталкивает ее, берет мое шампанское и выпивает его залпом.

— Ага.

Выпрямившись, он поправляет галстук и пиджак.

— Куда ты? — спрашиваю я.

— Домой, — отвечает он, осматривая помещение в поисках ближайшего выхода.

— Потому что я не хочу встречаться с тобой? — Он, наверное, шутит. — Сет, прекрати. Не делай этого.

— Я больше не могу быть рядом с тобой. Не могу, если это ни к чему не приведет, — говорит он. — До свидания, Айла. Надеюсь, ты и твой… бывший бойфренд, по которому ты так сходишь с ума, будете очень счастливы вместе.

* * *

В понедельник днем я нахожу у своей входной двери пакет. Обратный адрес — штаб-квартира «Катлер и Багби» в Сиэтле, и я точно знаю, что в нем.

Я разрываю упаковку и вытаскиваю доказательство своей правоты — книгу «Ледяное сердце», продолжение моей первой книги.

Скоро она выйдет в печать, и тогда мир узнает историю Рида и Арианы. Историю любви, рожденную трагедией. Только у этих двоих все заканчивается хеппи эндом — тем, чего у нас с Реттом никогда не будет.

Это история о нас — примерно до середины. В этой версии Рид прощает Ариану. Он понимает, что она его очень сильно любит, что она не хотела причинять ему боль. Он прощает ее, влюбляется еще сильнее, чем раньше, и они живут долго и счастливо. Конечно, не все так просто, но суть такова.

Я начинала и заканчивала писать эту книгу полдюжины раз. Никогда не планировала, чтобы она была настолько похожа на мою жизнь, но, так или иначе, каждый раз она походила на нее все больше и больше.

Возможно, это был мой способ поставить точку в этой истории, ведь я так сильно в этом нуждалась.

Мне так сильно хотелось узнать, что бы произошло, если бы все было по-другому... поэтому мне пришлось сделать свои собственные выводы, даже если они были чисто вымышленными.

Я хватаю книгу, укладываюсь на кушетку и начинаю грызть книжный переплет. Открыв первую страницу, я облизываю указательный палец и просматриваю каждую. Я пролистываю страницу с авторским правом, оглавлением и эпиграфом, а затем останавливаюсь на посвящении.

Для Ретта. Навеки. — А.

Полагаю, глупо посвящать книгу тому, кто никогда не увидит ее, но было бы неправильно посвящать ее кому-то еще.

Эта книга существует только благодаря ему.

Я пролистываю на первую главу, в которой описывается тот день, когда мы встретились. Конечно, я изменила некоторые детали и немного скорректировала диалог, но главные герои — это мы, и эта сцена — воплощение одного из самых переломных моментов в моей жизни.

Словно я возвращаюсь домой.

И от этого ощущаю боль в груди.

В моих глазах стоят слезы, слова расплываются, но я продолжаю читать.

И я знаю, когда дойду до «и жили они долго и счастливо», когда Рид и Ариана скажут «согласны», мое сердце снова разлетится на мелкие кусочки.

Глава 39

Ретт

— Эта девушка не перестает пялиться на тебя, — говорит один из моих товарищей по команде, пихая меня локтем. Мы в каком-то баре, в каком-то городе... по-моему, в Атланте. Я не уверен. Мы были в пути две недели подряд, и все дни, ночи и города слились воедино.