Бессмертный огонь

Каскад сияющих искр разлетелся в небе перед ней. Обрамленные ветвями дуба, фейерверки взрывались, не переставая: огненные цветы, кружащиеся спирали и мерцающие звезды, что разлетались в стороны. Алый, изумрудный, шафрановый, лазурный и сиреневый цвета рисовали узоры на черном, угасали искрами, и следующая ракета летела в небо, расплескивала цвета в ночи.

— О, — выдохнула она. Эми прислонилась к нему, запечатлела этот момент душой — пылающие огни, его руки вокруг нее, его тепло у ее спины. Эми положила ладонь на его, их пальцы переплелись.

— Десять лет назад фейерверки были такими же, — она опустила голову на его плечо и смотрела. — Большую часть того года я помню смутно, но фестиваль запомнился весь.

Его большой палец скользнул по ее ладони.

— И каким он был?

— Все девушки, что готовились для того года, прибыли в Шион за день до солнцестояния. Аматэрасу выбирала новую камигакари на несколько лет раньше ожидаемого, так что там было около двух сотен девочек от восьми до десяти лет. Некоторые прибыли издалека.

Она дождалась, пока трещащая комета угаснет.

— Первым делом я, проснувшись с меткой камигакари, побежала показывать ее родителям. А потом все было очень быстро — метку показали каннуши, я первый раз увидела гуджи, проводили ритуалы и церемонии очищения. Тогда я большую часть этого не понимала. Группа мико одела меня в самое красивое кимоно. Я ощущала себя принцессой. Они ругали меня, потому что я крутилась и мяла оби.

— Родители, — пробормотал он. — Ты никогда их не упоминала.

Ее горло сжалось.

— Моя мама умерла, когда мне было двенадцать. Отец… перестал приходить после этого.

Он замешкался, словно размышлял, стоит ли еще спрашивать про родителей.

— Что случилось после того, как тебя нарядили как принцессу?

Она снова расслабилась рядом с ним.

— Меня усадили в крытый паланкин, который несли сохэи. Мы были во главе процессии мико и каннуши, дюжина сохэев ехала верхом на лошадях. Меня сопровождали семеро богов, — она отклонила голову и улыбнулась ему. — Это были мико и каннуши в костюмах и масках, но мне они казались настоящими Аматсуками и Кунитсуками.

Его глаза сияли от огней за ветвями деревьев.

— Если у тебя лицо ками, можно воззвать к их силе.

Она издала тихий смешок.

— Вряд ли ками стали бы делиться силой с людьми, которые были в тех глупых масках. Но тогда я была от всего в восторге. Во время процессии начались фейерверки. Я была в паланкине, окруженная богами, воинами и каннуши, небо сияло, как по волшебству, и я ощущала себя особенной.

И потом, хоть постоянное давление утомляло ее, хоть она потеряла родителей, а потом и лучшую подругу, ей нравилось ощущать себя особой. Быть избранной Аматэрасу, которой обещали прекрасное будущее, это помогало ей терпеть одиночество и изоляцию, постоянные жертвы и ограничения.

Часть ее отчаянно хотела быть обычной, непримечательной. Часть ее хотела быть среди обычных женщин во дворе, в красивом кимоно радоваться фейерверкам, не знать о ками, ёкаях и девушке, которую ждала жертва, хотя она просто хотела, чтобы ее ценили.

Но она не могла сбежать, даже не могла радоваться фестивалю, как все остальные. Эти фейерверки были в честь камигакари, которая исполнит долг через восемь дней. Они отмечали конец одной фазы ее жизни и начало следующей. Толпа шумела, они не знали, что участвуют в приветственной церемонии ками… и прощаются с сосудом ками.

Осталось так мало времени. Считанные дни. Ее жизнь подходила к концу, и она никак не могла оттянуть последнюю перемену, свой конец.

Руки Широ сдавили ее, и Эми поняла, что ее грудь вздымается от беззвучных попыток сдержать всхлипы. Холодные слезы покатились по ее щекам.

— Эми, — прошептал он.

— Прости, — выдохнула она, борясь со слезами. — Просто… Они… фейерверки будут и после солнцестояния, н-но я… не смогу…

Она всхлипнула, опустила плечи, чтобы скрыть слезы, пыталась прогнать горе и страх поглубже в себя. Как она могла плакать из-за своей судьбы, когда пережила уже намного больше, чем могла за годы? Что такое смерть по сравнению с бессмертной жизнью с болью и одиночеством? Она умрет, а он будет жить вечно, без шанса уйти.

— Широ, ты… — она судорожно вдохнула. — Ты посмотришь фейерверки после солнцестояния? Посмотришь… вместо меня?

Свет вспыхивал, шум продолжался, но она не могла смотреть наверх. Его хватка ослабла, а потом он развернул ее лицом к себе.

— Все, что угодно, — он притянул ее ближе, поймал ее ладонь и поднял. Опустив взгляд, он прижал губы к ее костяшкам. — Все, что пожелаешь, и что тебе нужно. Приказывай, маленькая мико.

Ее сердце пропустило удар. Ее печаль утихла, рука дрожала, его губы все еще касались ее кожи.

— Кунитсуками можно так говорить? — тихо спросила она.

Он посмотрел ей в глаза.

— Я могу говорить то, что пожелаю.

Она смотрела на него, а сердце билось все быстрее. Она не ожидала таких его слов и почти пропустила изменение в его речи. Чуть не упустила перемену во взгляде, блеск древней силы.

Но она не была уверена. Кем он был сейчас? Широ… или Инари?

— Если сомневаешься в моей искренности, я повторю, — прожигающие древние глаза сковывали ее алыми цепями, упивались ею. — Приказывай мне, Эми.

В этот раз ее сердце не запнулось. Оно воспарило. Как просто, как уверенно он приказывал ей управлять им. Без ограничений, без сомнений или колебаний он требовал, чтобы она просила у него все, чего пожелает. Все, что захочет.

Она задрожала. Она не успела подумать, не успела осознать, что говорит, а слова сорвались с предательского языка.

— Поцелуй меня.

Его вспышка удивления погасла почти мгновенно. Кончики его пальцев коснулись ее подбородка, он провел ими по ее челюсти, вытер мокрые дорожки от слез. Его рука скользнула в ее волосы, придерживая голову.

Его губы задели ее, как перышком, дразня. А потом его рука крепче сжалась в ее волосах, он прижался губами к ее губам. Она обвила руками шею Широ, прижалась к нему крепче, он прислонился к стволу дерева за собой. Он целовал ее медленно, нежно, тепло растекалось в ней от каждого крохотного движения. Он неспешно изучал ее губы, словно запоминал каждое прикосновение.

Жаркое желание переплеталось с нежной сладостью, пока она не ощутила, как парит, и в этом мире ее держали только его прикосновения. Ее дыхание стало быстрым, Эми дрожала, а его язык скользнул в ее рот. Она открыла рот, и поцелуй стал глубже, ее ноги задрожали от слабости, жар вспыхнул в ней. Она впилась в волосы Широ обеими ладонями, прижимала его к себе. Она нуждалась в нем, ей нужно было, что этот момент не кончался.