Бессонница

Его оборвал скрежет тормозов и визг шин, трущихся по асфальту. Широко распахнув глаза, они уставились друг на друга, а звук снаружи все продолжался, словно ища точку финального удара.

С улицы послышался глухой стук, когда визг шин и скрежет тормозов оборвались. Затем раздался короткий вскрик женщины или ребенка — Ральф не сумел точно определить. Кто-то еще крикнул: «Что случилось?» А потом: «Ох, бедняга!» — и звук чьих-то бегущих шагов по мостовой.

— Не вставай с дивана, — сказал Ральф и торопливо подошел к окну комнаты. Не успел он поднять жалюзи, как Лоис очутилась рядом с ним, и Ральф ощутил вспышку благодарности. Именно так в данных обстоятельствах поступила бы Кэролайн.

Они выглянули на кошмарный мир, пульсировавший странным цветом и потрясающим движением. Ральф знал, что сейчас они увидят Билла, знал это — Билла, сбитого машиной и валяющегося мертвым на улице, и его панаму с отгрызенным от полей куском, лежащую возле откинутой руки. Он обнял Лоис, и она стиснула его руку.

Но не Макговерн, выхваченный светом передних фар развернувшегося «форда», лежал посредине Харрис-авеню; там была Розали. Ее ранним утренним экспедициям по мусорным бакам пришел конец. Она лежала на боку в растекающейся луже крови; ее спина была переломана в нескольких местах. Когда водитель ударившей ее машины опустился на колени возле старой псины, безжалостное мерцание ближайшего уличного фонаря осветило его лицо. Джо Уайзер, аптекарь из «Райт эйд»; его оранжево-желтую ауру сейчас окутывали беспорядочные клубы голубого и красного дыма. Он гладил бок старой собаки, и каждый раз, когда его рука погружалась в отвратительно черную ауру, окутывавшую Розали, она исчезала.

Сонная волна ужаса накатила на Ральфа, понижая его температуру и морозя яйца до той стадии, пока они не стали ощущаться как маленькие твердые косточки от персиков. Вдруг снова настал июль 1992-го, Кэролайн умирала, часы смерти тикали, и что-то жуткое происходило с Эдом Дипно. Эд спятил, и Ральф увидел, как пытается удержать обычно добродушного мужа Элен от того, чтобы он накинулся на мужчину в кепке «Садовод Вест-Сайда» в попытке вырвать тому глотку. Потом — вишенкой в шарлотке, как сказала бы Кэрол, — появился Дорранс Марстеллар. Старина Дор. И что он сказал?

«Я бы на твоем месте не стал больше до него дотрагиваться. Мне не видно твоих рук».

Мне не видно твоих рук.

— Боже мой, — прошептал Ральф.

5

Его вернуло к реальности ощущение того, что Лоис навалилась на него так, словно она на грани обморока.

— Лоис! — резко произнес он, хватая ее за плечо. — Лоис, с тобой все в порядке? — Наверное… Но, Ральф… Ты видишь?

— Да, это Розали. Наверное, она…

— Да не ее — его! — Она указала рукой вправо.

К кузову «форда» Джо Уайзера прислонился док № 3; панама Макговерна залихватски торчала на затылке его лысого черепа. Он глянул в сторону Ральфа и Лоис, нагло ухмыльнулся, потом медленно приставил большой палец руки к носу и пошевелил остальными пальцами в их направлении.

— Ах ты, ублюдок! — рявкнул Ральф и с яростью ударил кулаком по стене рядом с окном. С полдюжины людей бежало к месту происшествия, но никто уже ничего не мог сделать; Розали отдаст концы раньше, чем первый из них подбежит к тому месту, где она лежит, выхваченная светом передних фар машины. Черная аура сгущалась, превращаясь в нечто похожее на обожженный кирпич. Она обволакивала собаку, как сшитый по мерке саван, и ладонь Уайзера исчезала аж до запястья всякий раз, когда ныряла в это жуткое одеяние.

Док № 3 поднял руку с торчащим указательным пальцем и склонил голову набок — такая явная учительская пантомима, что она почти вслух говорила: Попрошу внимания, пожалуйста! Он прошел вперед на цыпочках — что было совершенно необязательно, поскольку его все равно не мог видеть никто из стоявших там, но очень театрально — и потянулся к заднему карману брюк Джо Уайзера. Он оглянулся на Ральфа и Лоис, будто проверяя, внимательно ли они следят за ним. Потом снова двинулся на цыпочках вперед, вытянув левую руку.

— Останови его, Ральф, — простонала Лоис. — Ох, пожалуйста, останови его.

Медленно, словно в наркотическом кайфе, Ральф поднял руку и резко опустил ее. Клин голубого света сорвался с его пальцев, но растворился в стекле окна. Бледный туман вырвался слегка за пределы дома Лоис и тут же исчез. Лысый докторишка укоризненно погрозил пальчиком: Ах ты, противный мальчишка.

Потом он снова вытянул руку вперед и вытащил что-то из заднего кармана стоявшего на коленях возле собаки и горевавшего над ней Уайзера. Ральф не мог точно различить, что это было, пока существо в грязном халате не стащило со своей головы панаму Макговерна и не притворилось, что расчесывает этим свои несуществующие волосы. Он вытащил у Уайзера черную карманную расческу — из тех, что можно купить в любом магазинчике за доллар и двадцать девять центов. Потом он подпрыгнул в воздух, сжав пятки, как какой-то злобный эльф.

Когда лысый врач первый раз подходил к Розали, собака подняла голову. Теперь она снова опустила ее на мостовую и умерла. Окружавшая ее аура тут же исчезла, не тускнея постепенно, а просто перестав существовать, как лопнувший мыльный пузырь. Уайзер поднялся на ноги, повернулся к мужчине, стоявшему на тротуаре, и начал объяснять ему, что случилось, жестикулируя руками, чтобы показать, как собака выбежала перед его машиной. Ральф поймал себя на том, что в самом деле сумел прочесть полоску из шести слов, когда те вылетели из губ Уайзера: казалось, она выскочила просто из ниоткуда.

А когда Ральф перевел взгляд к бортику машины Уайзера, он увидел, что именно на это место вернулся маленький лысый врач.

Глава 16

1

Ральф сумел завести свой старый, проржавевший «олдсмобил», но все же у него ушло двадцать минут на то, чтобы пересечь город и добраться на нем до Домашнего центра Дерри. Кэролайн всегда понимала его растущее с годами недоверие к собственному водительскому мастерству и пыталась относиться к этому с сочувствием, но в ее характере присутствовала нетерпеливая, подгоняющая жилка, которую годы не очень-то притупили. В поездках дальше чем на милю она почти всегда не могла удержаться от замечаний. Некоторое время она сидела молча, погруженная в свои мысли, а потом принималась за критику. Если ей особенно надоедало их продвижение вперед — или отсутствие такового, — она могла спрашивать, не считает ли он, что клизма помогла бы ему вытащить затычку из задницы. Он любил ее, но она всегда была остра на язык.

На подобные замечания Ральф всегда отвечал, и всегда без злобы, предложением поменяться местами — чтобы она села за руль. Подобные предложения Кэрол неизменно отвергала. Она была убеждена в том, что по крайней мере в коротких поездках вести машину — обязанность мужа, а дело жены — подвергать его искусство вождения конструктивной критике.

И теперь он ждал от Лоис комментариев или насчет скорости, или по поводу его неуклюжей манеры вождения (он полагал, что теперь не сумеет вспомнить о необходимости включить указатель поворота даже под дулом револьвера), но она ничего не говорила — просто сидела на том месте, которое прежде тысяч пять раз занимала Кэролайн, держа сумочку на коленях, точь-в-точь как Кэролайн держала свою. Блики света — от неоновых магазинных вывесок, светофоров, уличных фонарей — пробегали как радуги по щекам и бровям Лоис. Задумчивый взгляд ее темных глаз блуждал где-то далеко. Она плакала после того, как Розали умерла, сильно плакала, и заставила Ральфа опустить жалюзи.

Ральф чуть было не плюнул на это. Первым его импульсом было выскочить на улицу, прежде чем Джо Уайзер успеет уехать. Сказать Джо, что тому следует быть очень осторожным. Сказать ему, что когда он сегодня вечером вывернет карманы, то не найдет дешевую расческу — вроде бы не велика важность, все теряют расчески, только на этот раз потеря велика, и в следующий раз в конце тормозного пути чьей-то тачки может лежать фармацевт из «Райт эйд» Джо Уайзер. Выслушай меня, Джо, и выслушай внимательно. Тебе нужно быть очень осторожным, поскольку имеются разнообразные новости из зоны гиперреальности, и относительно тебя все они заключены в черную рамку.