Бесстрашный
Шрифт:
Большую часть магов, в первую очередь, боевых, мы с «вором» нейтрализовали сначала у западных ворот, а чуть позднее восточных. Оставшихся (их списки мы получили ещё в Пустограде от Стигны) повязали наши рунные мастера.
Вообще говоря, местные командиры просто не ожидали от нас такой наглости.
Эскадрон отправился в рейд уже на следующие сутки после разгрома третьего имперского корпуса. Предложил эту авантюру Аршаф, остальные с ним согласились. Ждать, пока враг очухается и усилит оборону второго по значимости населённого пункта к северу от Урочища, означало потерять темп и нажить себе кучу проблем. Штурмовать его по всем правилам или же брать в осаду, направив туда пехоту, сапёров и метательные машины, возможности не
Риск оправдался с лихвой.
Семьдесят с лишним лиг от Пустограда до Сежеша мы преодолели меньше, чем за два дня. Быстрее, наверное, только «летухи» летают. Скорость, в первую очередь, обеспечивалась рунными мастерами. «Противомаги» имелись теперь в каждом десятке, и артефактами они были обвешаны, как новогодние ёлки игрушками. Рунные записи «без усталости» помогали не только поддерживать нужный темп, но и давали возможность спать на ходу, урывками, в традициях древних монгольских воинов (в истории не силён, может, и не монгольских, а может, и вовсе не воинов).
Так что, когда мы в вечерних сумерках добрались наконец-то до цели, никакой передышки перед решительным штурмом устраивать не понадобилось. Атаковали практически с ходу. Практически — потому что переть прямиком к закрывающимся перед носом воротам, даже с учётом магической «бодрости», означало продемонстрировать коллективное сумасшествие и неумолимую тягу к самоубийству.
На очистку прохода в город от магов и стражников у нас с Аршафом ушло минут десять. Большую часть этого времени мы потратили на то, чтобы втихую подобраться к подвесному мосту. «Вор» шёл под собственным мороком, я, как обычно, напялил на себя шапку-невидимку. До ворот мы, короче, дошли незамеченными. А дальше всё понеслось по накатанной. Примерно так же, как это происходило в Горках и возле имперского лагеря у Пустограда…
Трофеи и пленных свозили к зданию местного магсовета. Во-первых, потому что оно находилось в центре, и тот, кто его занимал, тот и считался властью. А во-вторых, только там имелись нормальные камеры для содержания магов. Из обычных гражданских тюрем последние, как правило, выбирались без всяких проблем.
К слову, именно вражеские чародеи являлись второй нашей главной целью после контроля над городом. Поэтому, собственно, мы их во время штурма старались не убивать, а просто «выводили из строя».
Всего пленных магов набралось тридцать семь человек, включая десяток местных «целителей» и «разумников». Ранги у всех — не выше второго уровня. Как раз то, что надо. Первичный допрос я проводил лично, с помощью руны «познание». Аршаф помогал, когда клиент начинал активно сопротивляться. Такого он, пользуясь разницей в уровнях, просто ломал. Психически. А дальше мы не спеша выясняли, замазан этот товарищ в «преступлениях против человечности» или у него ещё имеется шанс исправиться…
За ночь мы допросили всех. Отбраковке подверглись пятеро, у каждого из которых крови на совести было, наверно, побольше, чем у какого-нибудь эсэсмана из зондер-команды времён Великой Отечественной. С этими поступили, как и положено в таких случаях — повесили на центральной площади города.
Аршаф, правда, предлагал посадить их на кол, но я не позволил, сказав: «Это негуманно». Негуманно по отношению к жителям, а не к приговорённым. Если долго смотреть, как эти уроды дохнут в своих же фекалиях, это может плохо повлиять на психику граждан. А так, повисели денёк-другой хладными трупами и шабаш. Все, кому надо, поняли: неприкасаемых больше нет, все перед законом равны, новые власти шутить не будут…
Повозки для перемещения пленных нашлись к утру, на заднем дворе здешней тюрьмы. Точно такие же, на которых, как помнится, меня самого увозили на каторгу. Клетки на телегах мы «усилили» рунными артефактами, изготовленными лично мной «специально для магов». Сработают они или нет, мы
проверили на первом же пленном — боевом маге второго уровня, том самом, которого я приголубил дубинкой на башне возле ворот.Когда его запихивали в клетку, он волей-неволей коснулся железных прутьев. Коснулся и заорал, будто его кто-то резал.
«Работает!» — показал большой палец Аршаф.
«Работает», — кивнул я в ответ.
Вообще говоря, мы могли просто подавить им всем волю и лишить разума, как это было со Стигной и со второй схваченной под Пустоградом магичкой, которую звали Лайра. Камень Баат всё равно исцелит их, вернув и разум, и память. Однако, немного подумав, я решил от этого отказаться. Во-первых, энергии на подобное исцеление, как посчитали наши, тратится существенно больше, а камень Баат — артефакт, хоть и сильный, но далеко не резиновый. А во-вторых, что было гораздо важнее, если сначала ломать, а затем вербовать своих бывших противников, доверия в будущем между нами это, сто проц, не прибавит. «Мы не они», — эту банальную фразу я слышал по жизни чёрт знает сколько раз, но, как ни странно, от регулярного повторения она своей актуальности не потеряла…
В обратный путь я и десяток бойцов отправились тем же вечером. Каторжные телеги с пленными магами двигались вместе с нами. В возницы набрали местных, тех, кто не побоялся. В каждой клетке-телеге содержалось по пять-шесть пленных. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Пускай они, как сказал по этому поводу «вор», на собственной шкуре почувствуют, каково это — быть на другой стороне закона.
Чего я не сделал, будучи в Сежеше, так это не навестил Райму. Подумал, не стоит сейчас перед ней и её опекунами светиться. Путь лучше думает, что «дядя Краум» сейчас далеко-далеко, но, тем не менее, помнит о своей подопечной. В лавку сапожника Шароша, что приютил у себя найдёнку, я отправил парочку батальеров, чтоб глянули, как там дела, не обижают ли опекуны сироту. Ну и подарки кое-какие с ними отправил: «говорящую» куклу, сделанную всего лишь за час пустоградским големщиком по моей личной просьбе, плюс наряды для куклы, над которыми сам поработал на пару с Рейной (она выдавала идеи, я клеил-кроил).
Вернувшиеся батальеры сообщили, что с девочкой всё в порядке, подаркам она обрадовалась и попросила передать дяде Крауму «большое-пребольшое спасибо». В какой-то момент мне даже неудобно стало: мог бы и сам навестить подопечную, а не скрываться под маской чужого для всех главаря мятежников. Однако, чуть поразмыслив, решил, что поступил правильно, что так и должно быть. Негоже показывать всем вокруг, что Райма для меня не чужая. Кто знает, какие уши это услышат, какие выводы сделают и чем это всё аукнется для девчонки и опекунов. Может ведь быть то же самое, что и недавно с Рейной. А мне этого совсем не хотелось…
Из западных ворот мы выехали вместе с Аршафом. Но он направлялся не в Пустоград. Его путь лежал в Драаран, вместе с Рушпуном и одним из «авторитетных» уроженцев этого города, не входящим в нашу баталию. Об их миссии мы договорились ещё перед рейдом. Морская победа в Горках и разгром имперского корпуса под Пустоградом однозначно должны были всколыхнуть пиратскую братию. Набор добровольцев-охотников, желающих влиться в наши ряды, следовало взять под контроль, и лучше этих троих никто этого сделать не смог бы.
Большая часть эскадрона оставалась в захваченном городе. Но только до той поры, пока в Сежеш не прибудет наша пехота и стражники — пара-другая сотен, как минимум. На эту «ротацию» я отводил дней десять, не больше…
— Удачи, старшой! — напутствовал меня друг, когда вереница телег и всадников добралась до леса.
— Счастливо! — бросил я вслед трём конным, свернувшим с развилки…
До Пустограда телеги с пленными добирались шесть суток. Руны на клетках я обновлял каждый день, перед ночлегом, дабы наверняка избежать неприятностей и попыток побега.