Бесстрашный

Сказано — сделано.

Отрезав ножом подходящую камышинку, я соорудил из неё что-то вроде дыхательной трубки. Как прятаться под водой с использованием подручных средств, меня учили едва ли не в каждом полевом выходе. Не стану утверждать, что был в этой дисциплине отличником, но ниже оценки «удовлетворительно» ни разу не опускался…

Видимость под водой оказалась почти никакая. Зато слышимость, в общем и целом, на уровне. По крайней мере, какое-то бултыхание неподалеку, как будто бы кто-то топал по илистому мутному дну и раздвигал руками осоку, я учуял мгновенно, словно акула кровь. А ещё меня до сих пор выручала опция «видеть с закрытыми глазами», полученная в Лисавах от трактирного жулика месяцев пять назад.

Удивительно, но она не только всё ещё действовала, но и успела развиться в лучшую сторону. Я теперь мог относительно чётко, не открывая глаз, просматривать всё, что творилось в радиусе двадцати метров от моей головы. Вот только препятствия в виде камней, стен и деревьев пробить таким «зрением» не удавалось. Волшебным «рентгеном» пронизывалось только что-нибудь лёгкое, эфемерное, тонкое и не особенно плотное, навроде листа бумаги, потёмок или слоя воды толщиной не более полуметра.

Нежданные гости бродили вблизи моей ухоронки минут пятнадцать и несколько раз попадали в поле моего зрения. Все эти четверть часа я боялся и пальцем пошевелить и, кажется, даже дышать перестал. А затем, когда снаружи всё более-менее успокоилось, еле-еле расправил затёкшие члены. Хорошо хоть, вода была не такая холодная, а то, блин, окоченел бы до состояния камня.

Голову поднял над водой ещё через четверть часа. Ни голосов, ни шорохов, ни людей, ни собак поблизости не наблюдалось. Только огни мелькали где-то на юге. Видимо, мои преследователи все ушли вниз по течению и пытались найти там если и не меня, то хотя бы мои следы. Ну, флаг им, как говорится, в руки и барабан на шею. Искать меня в темноте можно только с помощью магии, а магию, направленную на меня, я засеку, сто пудов.

Огни, впрочем, виднелись и в северной стороне. Я не я буду, если имперцы не расставили сторожевые артефакты вдоль всего берега. Меня они, конечно, не остановят, но сигнал подадут. Поэтому вылезать из плавней и пробовать снова укрыться в лесу — занятие безнадёжное. Догонят и грохнут без вариантов, ведь у меня теперь не то что арбалета с мечом, но даже сапог не имеется.

Придётся, короче, реализовывать вариант номер два — уходить по реке, причём, быстро, пока эти гаврики не прочухали, что почём…

До чистой воды я добрался быстро. А потом ещё около часа болтался у края осоки, высматривая подходящее транспортное средство. Река, как известно, многое тащит с собой по течению. Дохлую лошадь, к примеру. Или корягу. Или полузатопленное бревно…

Использовать первое, что попадётся под руку, мне не хотелось. Путь предстоял неблизкий, выйти на берег я собирался как можно дальше, поэтому плыть по реке требовалось так, чтобы: «а» — не устать, и «б» — не попасться. О том, что будет потом, я не думал. На ближайшие сутки моим главным оружием становилась не сила, а скрытность.

Более-менее подходящая хренотень обнаружилась, когда вокруг стало совсем темно: наползли тучи, и большая часть небосвода со звёздами оказалась закрыта.

Плотом для меня стала не просто коряга, а целый клубок из веток и корневищ. Вероятней всего, кто-то на севере расчищал поле для пашни и выкинул в реку результаты расчистки.

Чтобы догнать проплывающий мимо набор древесины, потребовалось весьма постараться. Стандартную стометровку кролем я в своё время проплывал меньше, чем за минуту. Но это в бассейне, а здесь… Хм… здесь я, похоже, превзошёл сам себя. Олимпийский рекорд, может, и не поставил, но личный — наверняка. Когда уцепился за ветки, сердце стучало так, что, казалось, его было слышно по всей Империи…

Прийти в себя удалось минут через пять. Лишь после этого я наконец-то смог протолкнуть своё тело в середину коряжного «айсберга» и кое-как оглядеться. Берега реки терялись в потёмках, вокруг была только вода и ничего больше.

Чуть поразмыслив, решил, что такая невидимость — вещь обоюдоострая. Раз я ни черта отсюда не вижу, значит, и меня здесь ни одна сволочь не углядит. Всё строго по классике про упившихся в хлам Петьку с Чапаевым. И вообще, со стороны мой природный плот напоминал пьяного дикобраза, поэтому проверять, что таится внутри ощетинившегося кривыми иголками «зверя», ни у какого нормального наблюдателя, да ещё в темноте, желания не возникнет. И значит, как минимум, до утра мне можно тупо расслабиться и, раз иных развлечений тут нет, попытаться получить удовольствие…

Удовольствие спать (или, скорее, дремать) среди крючковатых веток оказалось занятием так себе. Но я, однако, старался. Старался, как мог. Дремал, забывался на дюжину-другую минут, ворочался среди веток, кряхтел, словно дед, разминал затёкшие пальцы, дрыгал то и дело ногами, чтоб не окоченели… Утро, короче, встретил совершенно разбитым и уставшим, как стайер, пробежавший аж три марафона подряд.

Предрассветные сумерки заполнили реку туманом. Рассеивался он чрезвычайно медленно, и я никак не мог определить, далеко ли до берега. Чтобы понять, решил забраться повыше. Полез по корням наверх, хватаясь за ветки, и… не учёл того, что частенько случается с айсбергами, когда из-за подтаивания в тёплых водах их центр масс смещается вверх.

Здесь и сейчас роль нарушителя равновесия вместо климата сыграл человек.

Я даже «мама» сказать не успел, как опять очутился в воде. Перевернувшееся плавсредство накрыло меня с головой. Выбраться из-под него оказалось гораздо сложнее, чем прорубаться через аналогичное, стоя на твёрдой земле. Ветки цеплялись за куртку, штаны, норовили попасть мне в нос или в ухо, разодрать кожу, мешали сориентироваться… Лёгкие разрывались от скопившегося в них «цэ о два», в глазах стоял красный туман, внутри черепушки гудел невидимый колокол. Когда же я наконец выдернулся из-под воды на поверхность, то от попавшего в глотку воздуха чуть было не отключился — настолько он оказался ядрёным…

С трудом успокоив дыхание, я попытался опять забраться на мешанину корней и веток. Потянулся к ближайшей и… замер в прострации. Метрах в пятидесяти по течению на волнах на самой кромке тумана качались две лодки. Или, скорее, шлюпки. А, может, баркасы, не знаю, в мореманской терминологии не силён. В каждом находилось не меньше десятка бойцов, не считая тех, кто сидел на вёслах. Несколько находящихся на носу держали в руках арбалеты, нацеленные в мою сторону.

Я мысленно выругался, нащупал в кармане пластинки «одиночный огонь», «защита» и «призрачное копьё» и приготовился к драке.

Экономить больше не приходилось, скрываться не требовалось. Все надежды пройти по реке незамеченным накрылись, как принято говорить, медным тазом.

Оставалось только продать свою жизнь подороже, а после…

Да кто, блин, в конце концов, знает, что ждёт нас после?

Вот как попадём туда, тогда и поговорим…

Гребцы на обоих баркасах навалились на вёсла. Судёнышки чуть развернулись и, набирая ход, двинулись к моему плывущему по течению коряжному кому. С левого судна донеслась отрывистая команда. Какая конкретно, я не расслышал, но судя по тому, как замерцали над шлюпками защитные сферы, там находились маги и они точно знали, с чем могут столкнуться.

В ответ я выставил собственную защиту, окружившую мой айсберг-плот невидимой обычному глазу призрачной плёнкой.

Дистанция между нами стремительно сокращалась.

— Бей! — заорали с обеих шлюпок.

Вражеская защита мигнула, и в ту же секунду по мне и «плоту» врезали из арбалетов.

Полтора десятка выпущенных в упор болтов попросту сдули мою защитную плёнку, словно она была наполнена воздухом, а не рунами.

Восстановить её я уже не успевал.

Защита противника опять отключилась, и над бортами баркасов поднялись очередные стрелки. Их было меньше, чем первых, то ли шестеро, то ли семеро, но для меня это не играло никакой роли. Ни отбиться, ни уклониться от стольких болтов я не мог. Чтобы гарантированно выйти из строя, мне хватило бы и одного. Достаточно одному из них найти свою цель и…