Бесстрашный

На мой прямой вопрос, почему у него в команде нет женщин, капитан Бартозо без обиняков заявил:

— Да ну их всех к демонам, этих баб! Было у меня в экипаже две, так одна уже через два месяца забеременела, пришлось списать.

— А вторая?

— А вторая интриги плела, место моё хотела занять… крыса тупая. Капитанскую должность интригами не занимают, у нас капитанами в боях и походах становятся. Ну, и удача для этого тоже нужна, без неё в нашем деле никак.

— И что же с ней стало потом?

— Да ничего особенного, — фыркнул пират. — Турнул я её из команды, тем и закончилось. По слухам, трактирщика она потом какого-то окрутила и в море теперь уже не суётся. Вот так вот…

С Туром и Рейной я связался днём раньше, ещё когда мы шли по реке, благо связь-камни имелись и у меня, и у «вора», а маг-энергии, чтобы их активировать, у напарника в пределах Империи было хоть отбавляй. Всё, что со мной случилось, я рассказал нашим во всех подробностях, в том числе, и том, как использовал для устройства портала посеребрённый ошейник.

Соратники в ответ сообщили, что мастер Тарзий в Пустоград вернулся благополучно. Хотя переход, который я намечал для открытия возле бывшего имперского лагеря, открылся не там, где хотел, а на расстоянии примерно в поллиги от намеченной точки. Подобная «меткость» меня не особенно огорчила. Снова задействовать антимагические ошейники для рунного колдовства я не планировал. И вообще, ставить их производство на поток казалось мне теперь делом опасным, а их создание — не только не самой удачной идеей, но даже, в каком-то смысле, ошибкой…

Моя одежда, промокшая во время сидения в плавнях и «путешествия» по реке, за сутки полностью высохла, и я опять облачился в привычную куртку, рассовав по карманам пластинки с рунными записями. Меч тоже теперь был при мне. Жаль, двухзарядного арбалета лишился и туеска с болтами, но, в общем и целом, жить можно, а уж в окружении сотни надёжных бойцов и подавно.

Отсыпался я после двух бессонных ночей почти до полудня. А когда встал и выбрался из кубрика на шкафут, мы с «вором» продолжили начатый ещё вчера разговор. Я рассказывал ему о маге Хубарусе, ошейнике и наручниках, своих впечатлениях от встречи с вражеским сенешалем, вынужденно проведённой «разведке боем» и последующих «приключениях». Он — о том, чего смог добиться от драаранского Совета командоров, и перспективах сотрудничества с остальными баталиями.

Как оказалось, добиться мой друг смог немало. Там, правда, и спутники помогли, особенно проповедник.

— Ты представляешь, — сказал Аршаф по этому поводу, — этот Рушпун за два дня обошёл весь город и набрал себе в секту тысячи под четыре сторонников. Я сам прифигел, когда они все на центральной площади собрались и молиться стали.

— За что хоть молились-то? — поинтересовался я с лёгкой усмешкой.

— Не за что, а за кого, — поднял палец приятель.

— И за кого же?

Друг хмыкнул:

— За великого исцелителя и святую светлейшую.

— Серьёзно?! — вскинул я брови.

— Серьёзнее некуда, — подтвердил «вор». — А ещё наш приятель показывал всем святой дрын и стрелу милосердия.

Я почесал в затылке:

— Надеюсь, он догадался не связывать этого… хм… великого исцелителя с командором баталии Краум?

— Пусть только попробовал бы! — состроил зверскую рожу Аршаф. — Я его, кстати, сразу предупредил, чтоб ни тебя, ни Рейну всуе не упоминал, иначе всё пойдёт прахом.

— И он поверил?

— Поверил, куда бы он делся, — проворчал «вор»…

О том, что настоящие имена в новом культе упоминать, действительно, ни к чему, я заранее не подумал. Спасибо Аршафу, что проинтуичил. А то ведь и вправду Рушпун таких дел успел бы там наворочать, в пиратском городе Драаране, где командоры больших баталий ревниво следят за собратьями, как бы те не помяли под себя ненароком всё братство. Хорош бы я был, если бы они вдруг решили, что я собираюсь стать самым главным в песочнице и, мало того, не гнушаюсь использовать для своего возвышения запрещённые методы. Такие как, например, создание карго-культа своего имени и введение «благовоспитанных» драаранцев в недопустимый для всякого вольного общества религиозный экстаз…

Так или и иначе, благодаря неуёмной энергии нашего проповедника, около полутысячи свежеиспечённых адептов изъявили горячее желание тут же направиться в Пустоград и вступить в воинство «великого исцелителя и святой светлейшей». Ещё столько же пообещали сделать это чуть позже, когда разберутся с «делами». Дела, если я правильно понял напарника, были связаны, в первую очередь, с острой нехваткой денег и снаряжения, а во вторую, с долгами своим более богатым соседям.

Этот вопрос мы с Аршафом договорились «закрыть» по прибытию в Драаран. Не в том смысле, конечно, чтобы заплатить за этих товарищей все их долги, а чуть по-другому. Как именно, решили определиться по месту, после беседы с Дайрусом.

Первая партия моих заочных поклонников, к слову, уже отправилась в Пустоград, аккурат перед отплытием «Шустрой щётки» на мои поиски. Передовой отряд дополнился тремя сотнями бывалых пиратов из небольших команд и баталий. Те вдохновлялись уже не верой, а конкретным рассказом коллеги, рунного мастера Брайса, приехавшего в главный пиратский город вместе с Рушпуном и Шафом.

Брайс принимал активнейшее участие в нашей атаке сначала на лагерь, а после на ставку имперцев, и, прибыв в Драаран, напропалую хвастался во всех городских кабаках своими успехами и добычей. А добычу он показывал знатную. Я тогда специально позволил штурмовикам хорошенько помародёрить, что в лагере, что на холме, где валялись трупы вражеских командиров. Знал, что магические артефакты пиратов не заинтересуют (вне пределов Империи они всё равно не работают), а всякие драгоценности, а так же и деньги — наоборот, очень даже. Главное, что казну имперского корпуса я успел прихватить на «общие нужды», а личные ценности имперских вояк меня не особенно волновали.

Вдохновлённые охотничьими рассказами Брайса, батальеры один за другим записывались в команду «охотников за удачей». Но это, как заявил Аршаф, была только капля в море. Основные надежды он возлагал на Совет командоров. Предварительные переговоры с хозяевами крупнейших драаранских баталий показывали: господа Гарсиа, Бунтао, Рионцо и Шандор готовы включиться в большую войну с Империей, но им требовались гарантии и достойная доля от завоёванного. Гарантии им давать я, ясное дело, не собирался, а вот про доли поговорить действительно стоило…

До вечера погода стояла хорошая, но безветренная. Штиль вести капитану корабль не мешал. На кватердеке и шканцах вовсю надрывались рунные артефакты, отвечающие за ветер. Буквально из ничего они создавали воздушный поток, наполняющий паруса и тянущий дракалеру по нужному курсу.

Практически то же самое я использовал в гавани Горок, когда вёл захваченный у причала галеат к месту сражения. У батальеров эта фигня была поставлено на «промышленную основу». В открытом море, если даже нет ветра, гребцы всё равно должны были отдыхать. Их мышцы, как правило, требовались или в бою, или во время шторма, или при маневрировании среди мелей и шхер. А для наилучшего использования мускульной силы, её стоило поберечь, а не использовать напропалую там, где легко можно обойтись только ветром и магией.