Бесстрашный
Шрифт:
В течение сорока минут мы трижды связывались с «лучницей» и «охотником».
Атаки на пустоградские стены воины гарнизона отражали вполне успешно, однако всё больше и больше делали вид, что держатся буквально из последних сил. Как результат, имперские военачальники, вдохновлённые близящимся переломом в сражении, начали вводить в бой резервы.
Через реющую в вышине «дрон-птицу» мы выяснили, что пара отрядов гвардейцев уже отправилась на помощь штурмующим, ещё более оголив слабо прикрытые с тыла осадные боевые машины и командную ставку противника.
Последняя располагалась на небольшом холме посередине между Пустоградом
Командование и штаб имперского войска изначально прикрывали четыре отряда, расположившиеся несколько сзади и сбоку. Два из них прямо на наших глазах командиры имперцев выдвинули вперёд, за линию осадных машин. В тех, что остались в прикрытии, насчитывалось сотни четыре хорошо вооружённых бойцов. Атаковать их в открытую нашими тремя сотнями выглядело форменным самоубийством.
Магическую поддержку каждому отряду гвардейцев осуществляли по три боевых мага.
— Максимум, второй уровень, — оценил их силу Аршаф.
— Но если их поддержат с холма, мы просто кровью умоемся, — добавила Рей.
— А с холма их прикроют, факт, — поддержал её «вор».
В принципе, эту ситуацию мы уже обговаривали. Но одно дело предполагать, и совсем другое столкнуться с этим в реальности.
Окончательное решение, как надо действовать, я взял на себя:
— Действовать будем так…
На рубежи для атаки мы выходили раздельно. Тремя «колоннами». Прямо как будущий испанский диктатор Франко к остающемуся верным законной власти Мадриду. Правда, у того генерала-диктатора колонн под рукой имелось четыре, однако не суть. Главное, он заявлял, что его основные надежды связаны с ещё одной, пятой по счёту колонной, которая обязательно ударит республиканцам в тыл. Нам, ясен пень, никакая пятая колонна за городскими стенами и нафиг была не нужна. Сегодня мы сами собирались стать теми, кто будет бить по тылам вражеской армии.
Сам я двигался в центре, возглавляя уже показавшие себя в деле штурмовые команды. Все восемнадцать троек…
Рейна шла справа, по вытянувшейся клином густой лесополосе, командуя сотней тяжёлых панцирников. К ней в группу я отрядил Рушпуна с адептами, наказав: «За жизнь этой женщины отвечаешь, как за мою. Если с ней что-то случится, а ты останешься жив, прокляну и тебя, и твой род, и всех, кто пошёл за тобой, за осквернение веры, чести и благодати святого дрына…»
Судя по фанатичному блеску в глазах, сектант-обновленец понял мой наказ так, как надо. В лепёшку расшибётся, но ту, на которую я указал, будет защищать до последнего вздоха, а, возможно, и дольше. Но это если вера окажется действительно верой, а не пустой болтовнёй.
В состав отряда «богини», кстати, входил и Хруст. Я лично рекомендовал его Рей, и та, вняв моей просьбе, поставила его командовать приданными тяжёлой пехоте пятнадцатью арбалетчиками…
Слева от меня и штурмовиков шёл Аршаф.
Хотя сказать «шёл» означало бы погрешить против истины, поскольку в этом сражении напарник командовал кавалерией.
Я передал под его начало не вошедших в штурмовые команды «противомагов», а также стрелков и охотников.
Короче, всех тех, кто умел держать лук и не понаслышке знал, как воевать в седле.В захваченном лагере остались два десятка бойцов — сторожить ворота и пленных. В случае опасности, если противник окажется хитрее или сильнее, чем думалось, и каким-то невероятным образом сумеет нас разгромить, у них был чёткий приказ уходить назад в Горки, а ещё лучше вообще в Драаран, чтобы предупредить батальеров: пусть готовятся к худшему.
Хотя проигрывать мы, конечно, не собирались…
Все три «колонны» были прикрыты мороком.
В моей и Аршафа иллюзию создавали противомаги с помощью каких-то не слишком понятных сочетаний рунных камней. В правой «колонне» все тяготы и сложности маскировки легли на плечи «богини». Но, судя по тому, что ни её, ни её бойцов я не видел, с задачей она худо-бедно справлялась.
Сам я, чтобы не стеснять себе свободу движений, использовал личную шапку-невидимку.
Время от времени, чтобы не потерять друг друга, идущие следом штурмовики подавали условленные сигналы — подражали писку сурка или какого-то похожего на него местного грызуна. Для меня, к слову, они невидимыми не являлись — помогала включённая руна «познание». Пришлось, правда, существенно ограничить её по дальности действия. А иначе меня ещё на подходе вполне могли срисовать вражеские чародеи. Именно из-за этого, кстати, у меня и не получалось увидеть ни Рей, ни Аршафа, идущих «вне зоны покрытия» моего артефакта.
Последнее, честно сказать, нервировало. Многое в нашем плане зависело от синхронности действий. И если кто-нибудь вдруг запоздает или же, наоборот, поторопится с вступлением в бой, наша авантюра может закончиться катастрофой.
Поэтому, собственно, я и медлил, не давая своим архаровцам сигнала к атаке, подбираясь всё ближе и ближе к цели, предоставляя Аршафу и Рей ещё минуту-другую для гарантированного выхода на установленный планом рубеж…
Последние метры дистанции преодолевали ползком. До охранения вражеской ставки оставалось всего ничего, когда я наконец вскинул руку и щёлкнул два раза пальцами. Слева и справа тут же отозвались «писком сурка», и тоже два раза. Через мгновение из травы на склоне холма поднялись стрелки.
Прогудели, распрямляясь, арбалетные дуги, щёлкнули, отпуская тетиву, специальные кольца на больших пальцах у лучников, коротко просвистели над головой выпущенные в упор стрелы. Все они нашли свои цели. Все абсолютно. Расстояние в два десятка шагов не оставляло противнику ни единого шанса.
Первыми, что может показаться глупостью для несведущих, наши лучники и арбалетчики выбивали не магов, а своих же «коллег», только из стана врага. Стрелки сейчас были опаснее магов. А магами должны были заняться рунные мастера и ваш покорный слуга, на которого никакие магические штучки не действовали.
К чести противника, реакция последовала моментально. Иллюзия с прячущихся под рунной невидимостью бойцов слетела в мгновение ока. А ещё через миг имперские маги врезали по нам всей своей мощью.
Внешне это выглядело даже более впечатляюще, чем во время морского боя в гавани Горок. Пламя вокруг взметнулось метров на пять, воздух пронзили ветвистые молнии, удары воздушного молота громыхнули, заставив холм вздрогнуть как при землетрясении, поднятая магией пыль завертелась по склону десятком призрачных смерчей.