Бей или Беги, ведьма! Дитя магии

— Я постараюсь все узнать.

Так и распрощались.

А через три часа я ехала в огромном автобусе в дом своих предков.

Глава 20

Быстро мелькающие за окном виды наводили на размышления. Об Астаре я старалась не думать — бессмысленно. Но все равно его образ всплывал в голове вновь и вновь. В наушниках пел надрывно о любви мужской голос:

Город расколется на мириады зеркал,

Рвутся в любовных пожарах петарды сердец,

Стенка за стенкой, душа, за душою тоска,

Тянет в болотную топь заколдованных мест.

(В. Котляров)

Две пересадки, почти пол часа пешком, и вот я уже перед заросшим травой домом. Она, трава, высокая, зелено-желтая перед приближающейся осенью, крепкая, закрывает окна наполовину. Крапива, Иван-чай, через пустые ячейки в заборе торчат пушистые метелки золотарника, сейчас уже частично поседевшего. Дорожки к дому не видно.

А вот черемуха напротив окон еще стоит. Когда-то она была красавицей. Невысокая, но раскидистая, сильная и грациозная. Сейчас это было высохшее дерево, которое непонятно как держалось в земле трухлявыми корнями.

Из соседнего дома вышла женщина, в грязном переднике, перепачканном землей, из кармана торчат садовые перчатки.

— Здрасссьте.

Здороваюсь в ответ.

— Вы тоже, чоль, на экскурсию?

Киваю. А что еще здесь скажешь? Пустите воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде? В дом-то я пробраться не смогу без газонокосилки.

— А чё ж Серега вас от остановки не встретил? Опять напился? От ведь… Ну, давайте, я Вам что ли покажу, да расскажу. Я тож все знаю. Только внутрь без меня. Я в энтот дом ни ногой. — Женщина открыла калитку и пригласила меня, — подь сюда, через меня-то быстрее будет.

Баба Тоня мгновенно перейдя на «ты» и болтая почти без остановки, провела меня через свой огород до самого конца, к небольшой речке, там, вдоль нее мы прошли на участок нужного мне дома. От реки прямо к нему вела выкошенная тропинка.

Женщина начала свой рассказ издалека. С истории деревни, постепенно уклоняясь в дебри мистики. Если верить ее словам, то у них почти в каждом доме или призрак, или полтергейст, или бес в бане, что "девок щупает, а те хихикают, козы драные". Наверное, к ней не ходит.

К дому подходим со стороны двора, здесь широкие запертые глухие ворота и дверь справа, закрытая на амбарный замок. Но баба Тоня ловким движением выкручивает его и снимает.

— На, вот, держи. Внутрь я не пойду, тут обожду. А ты, ежели встретишь чего или кого, бей замком, он тяжелый, сразу черепушку раскроит.

"О, времена, о, нравы!"

Внутри темно и пыльно, пахнет немного сыростью и затхлостью. Свечу фонариком на телефоне, прохожу сени, в которых на длинной лавке вдоль стены стоит одно единственное эмалированное ведро. Дверь в комнаты поддается не сразу, но в итоге со скрипом растворяется, сразу резко, я чуть не упала.

В комнате светлее благодаря окнам. Большая печь, старая металлическая кровать вдоль нее и большая деревянная справа. Дальше — кухня, где стоят несколько настоящих чугунков, кованый прихват и несколько тарелок и чашек. Под железной кроватью — чемодан, он выглядит более современно. В нем нашла несколько книг и учебников по физике, гидравлике, мат. анализу — это, наверное, уже от кого-то из последующих хозяев.

На серых от пыли и грязи окнах — выцветшие занавески.

Стола и стульев нет. Украли? Продали? Бабушка с дедушкой точно не забирали отсюда мебель.

И зачем я сюда приехала? Выслушать историю про призрака, не дающего жизни владельцам дома, понюхать "пыль времен" и убраться восвояси, разочарованной? Здесь не осталось ничего, что было бы пронизано энергией моей бабушки, что пахло бы ее духами. Не закатилась никуда забытая мамой игрушка, которую можно было бы взять с собой на память. Даже черемуха теперь просто сухая коряга.

Мне стало обидно, и я расплакалась. Горько и по-детски. Горячие крупные слезы текли по щекам, я размазывала их по лицу, пытаясь найти салфетку или платок в рюкзаке.

Вышла на воздух минут через пятнадцать, когда полностью успокоилась. Баба Тоня взглянула на меня и почти приказала:

— Пойдем ко мне. Обедом накормлю.

*

Обед был шикарный. Но перед ним она отправила меня умываться. В небольшом зеркале над раковиной отразилась слегка растрепанная, с грязными развода и слегка заплаканными глазами девица с потерянным видом.

На столе уже дожидались отварная картошка с маслицем, посыпанная свежей зеленью, тушеная с грибами курица, опять же грибы, только соленые в мисочке рядом, салатик из огурцов и ароматных помидоров с укропчиком, брусничный соус с крупными бордовыми ягодами — невероятно! Женщина поставила на стол глубокую тарелку с пирожками.

— Так, эти с капустой, вот эти с яйцом и луком, а эти сладкие, со щавелем.

Я, честно говоря, растерялась.

— Ну? Чего не ешь? Налетай давай! — она сама положила нам в тарелки картошки, отрезала по большому куску курицы, прибавила к этому салат, потом расхохоталась и шлепнула себя по бедру, — от я ж умница, ешь, говорю, а вилку-то не дала! Вот, держи, да ты не стесняйся, с дороги, небось, голодная и уставшая.

*

Спустя полтора часа, проведенных за обалденно вкусной едой и рассказами, я уже знала все и обо всех. В какой-то момент, баба Тоня, подперев голову ладошкой и пропев пару строчек одной из застольных народных песен, вдруг сказала:

— А я ведь знаю, кто ты и зачем приехала.

— Ммм?

— Похожа сильно на мать, — она крутанула пальцем в воздухе, очерчивая мое лицо, — но вот взгляд… взгляд как у деда. Они хоть и уехали, когда твоя мать была малая еще совсем, но я ее помню, необычная внешность была для местных. У нее тоже глаза были как у Иваныча. И уехали спешно так. Но, значит, у твоей матери все хорошо сложилось?

— Не совсем. Мама с папой умерли, когда мне было шесть.

Старушка в испуге подняла глаза на меня.

— В шесть?

— Да, — я внимательно всмотрелась в ее лицо. Обычно люди спрашивают, что произошло, а не уточняют возраст оставшегося ребенка, — вы ведь что-то знаете. Расскажите мне все?

— Да нечего там…

— Баба Тоня, — я взяла женщину за руку, — для кого хранить секрет? Дед умер почти сразу после переезда. Мои родители погибли, бабушка сгорела при пожаре, никого из родных у меня не осталось, а сейчас, возможно и мне угрожает опасность. Я честна с вами. Будьте и вы честны и милосердны! Пожалуйста!