Без маршала Тито (1944+)

— Может быть, тайно? — высунулся из-за спины Пияде коротышка с комиссарскими нашивками. — Где-нибудь в горах?

Ранкович посмотрел на него, как Троцкий на мировую буржуазию:

— Мы не успеем обеспечить секретность и не можем рисковать тем, что враги обнаружат могилу.

— Вывезти в Бари? — предложил Коча.

Его вариант тут же отверг Пияде:

— Нельзя! Друже Тито должен быть похоронен в югославской земле!

— Вис!

— Вис?

— Вис, конечно же!

Кажется, собрание нашло подходящее место. Партизаны и союзники заняли этот адриатический остров несколько месяцев тому назад, перебросили для охраны одну из далматинских дивизий и развернули там аэродром. А также передовой пункт легких сил — английских эсминцев и невообразимой мешанины из всевозможных плавсредств, которая гордо именуется морнарицей, «Военно-морским флотом НОАЮ». И хрен теперь партизан с острова выбьешь — с моря и неба их прикрывают союзники.

Тело маршала обмыли, переодели в новенький мундир, уложили в красивый гроб и выставили у него караул в ожидании спецборта. Попрощаться хотел чуть ли не весь город, так мне показалось, но через день прилетел «дуглас» и тело отправили на Вис. Следом туда же эвакуировали Верховный штаб, ЦК и невоенные службы, вроде редакций, агентства Танюг, нескольких госпиталей, офицерскую и снайперскую школы. Мы остались отбивать наступление, и некоторое разочарование скрасило только прощание с киношниками. Режиссер после знакомства с последствиями десанта очень проникся, понял, от какой участи его избавили, и в качестве жеста примирения презентовал бутылку бурбона, а сам умчался на Вис — похороны маршала сами себя не снимут.

Потом уже довелось посмотреть эти кадры: почетный караул, речи соратников, «мы клянемся тебе, друже Тито», склоненные знамена, залпы в воздух… Один оратор пообещал после победы перенести могилу на материк, но камера отъехала и снимала издалека, и я не разобрал, кто это. В день похорон Москва объявила и о первых награждениях орденом Победы — Жуков, Василевский, Сталин. И Тито, посмертно, в знак признания выдающихся заслуг в деле борьбы за освобождение Югославии.

У нас потянулась обычная боевая работа — засады, мины, марши, марши, марши… После очередного рейда и доклада команданту 1-го Пролетарского корпуса Коче Поповичу (растут люди, да), он порадовал сообщением, что Верховный штаб вспомнил о блудной специальной роте. И что нам приказано нам изображать морскую пехоту.

Стратегический замысел Арсо Йовановича возражений не вызывал — занять острова Брач и Шолта, обезопасить Вис и заодно блокировать перевозки по «сплитскому каналу». Сплит немцы отбили у партизан осенью и почти все снабжение шло туда морем, так как единственную железную дорогу постоянно курощали диверсанты.

Вызывало возражения полное отсутствие опыта десантных операций у НОАЮ, но Арсо подстелил соломки и подписал на участие англичан. Они и сами очень хотели зачистить прибрежную зону Адриатики от немцев, так что все сложилось к обоюдному согласию. Но чтобы бритты не сильно задирали нос, помимо участия самых настоящих коммандос, включили и коммандос не совсем настоящих, то есть нас.

Голова еще гудела от перелета, но в школе городка Вис уже шел инструктаж:

— По нашим данным, — навис над картой один из помощников Арсо, — позиции на острове занимают два батальона 118-й егерской дивизии, около тысячи восьмисот солдат.

За спиной английских офицеров тихо бормотал переводчик, полковник с красным лицом любителя выпить важно кивнул, подтверждая численность. Второй офицер с рубленой рожей, крупными ушами и широким лбом внимательно разглядывал карту.

— По четверти сил расположены в рыбацких деревнях Супетар и Сумартин, — указка ткнула на северный и восточный край острова, — остальные в центре на плато от Нережишче до Видово горы. Чуть южнее Нережишче, у Клопотина, батарея 105-миллиметровых орудий. Вокруг заграждения из колючей проволоки, минные поля, траншеи и окопы.

Полковник кивнул, все так же не раскрывая рта.

— Мы задействуем целиком 26-ю далматинскую дивизию и специальную роту Верховного штаба, союзники… — помощник вопросительно посмотрел на полковника.

— 43-й отряд коммандос, три батареи, по эскадрилье «Бофайтеров» и «Спитфаров», — пробурчал англичанин.

Ох едрить, какой выхлоп у полковника! Понятно, почему он отмалчивался.

— Кто обеспечивает высадку с берега? — влез я с вопросом.

— Местное подполье и партизаны.

Второй англичанин посмотрел на меня с интересом. А я на него, после того, как он потребовал направить основной удар на плато, а не распыляться равномерно на три колонны. Совместными усилиями мы продавили атаку на Нережишче силами полутора бригад при двух батареях, отряда коммандос и моей роты. Итого почти три тысячи человек против девятисот.

Когда инструктаж закончился, он встал и надел берет с кокардой, а поверх водолазного свитера — висевшую на спинке стула перевязь с мечом.

— Какая странная у вас арматура, сэр, — только и выговорил я в полном обалдении.

— Это шотладский палаш, сэр. Офицер, идущий в бой без меча, вооружен неправильно.

— Боюсь, вы ошиблись на пару веков, — усмехнулся я.

Сумасшедший, идти с таким в атаку бок о бок то еще развлечение. Но он сумел удивить и сверх того:

— Эй, Баджер! Принеси мой лук!

Невысокий рыжий парень с квадратной рожей и кулаками, которым самое место в портовой драке, немедля доставил требуемое.

Широколобый откозырял и удалился, как он заявил, потренироваться в стрельбе из лука.

— Это кто был? — ошарашенно спросил я у Баджера.

— Майор Джек Черчилль, по кличке Бешеный.

Не так уж я и ошибся с «сумасшедшим».

— Не родственник премьеру?

Рыжий сморщил нос:

— Не, сам по себе.

Ну хоть это хлеб, если грохнут, не повесят на меня обидку сэра Уинстона.

«Партизанску моринарицу» собрали из весьма разнообразных кораблей — затрофеенных у немцев патрульных катеров, перезахваченного американского охотника, рыболовецких судов, виновозов, транспортов, паромов, хорватских лоханок… Но вот привычной мне классики типа «Зодиаков» нет вообще. О чем я не преминул сообщить Джеку, признавшему меня за равного. По званию, по крайней мере. К идее высадки со скоростных надувных лодок он отнесся с интересом, задавая наводящие вопросы в паузах между раздачей команд.

Но в основном руководил сержант Тони «Баджер» Робсон, и вопреки моим ожиданиям все три с половиной сотни британских головорезов погрузились без происшествий. Партизаны же отличились — четверо свалились с мостков в воду по одному, еще семеро разом и заодно утопили пулемет.

Солнце склонялось, когда мы вышли курсом на север.

Пять часов до высадки в почти что штиль — отличный шанс выспаться на палубе и мои бойцы воспользовались им на сто процентов. За час до полуночи меня разбудил штурманец и сквозь дымку я наблюдал встающий слева-спереди Брач. Прекрасная ночь, в небе торчала едва-едва убывающая луна, и конвой вполне мирно бороздил спокойные воды.

На подходе с берега засверкали ратьеры и наш кораблик, шедший в колонне головным, ткнулся носом в дно небольшой бухточки у деревушки Мурвице. До линии прибоя оставалось метров двадцать, а море нынче вряд ли теплее десяти градусов…

Мама!!! Так и есть, бодрящее ощущение после прыжка с борта в холодную воду начисто смахнуло сон. Матерясь сквозь зубы и задрав над головой автомат, побрел к берегу, следом посыпались мои ребята, с катера рядом в мелкие волны молча сигали коммандос. На удивление, высадились мы без эксцессов и тихо, если не считать шипящих проклятий, плеска воды и стука башмаков по камням.