Без названия

Это было полдела, даже не полдела, а четверть. Теперь надо отлавливать участковых, получить от них какую-нибудь информацию. Хорошо, если участковый добросовестный, толковый, а не какой-нибудь бездельник, ошивающийся в подсобках магазинов.

Он принялся обзванивать участковых. Троих поймал на месте, двое отсутствовали. На следующий день Джума созвонился и с этими двумя. В сущности два дня Джума убил на встречи и беседы с участковыми. Результат по пятибалльной системе можно было оценить в единицу. Но и единица для Джумы была цифрой о чем-то говорящей, а именно о том, что, по словам участковых, интересовавшие Джуму люди были обыкновенными гражданами, одни приветливо-словоохотливы с соседями, другие вежливо-сдержанные, никаких жалоб со стороны соседей, ни пьянок, ни драк, ни частых шумных сборищ. Может и не ангелы, но никому не досаждают. Джума понимал, что подобная информация, наверное, разочарует Паскалову, но не станет же он городить небылицы. Как есть, так и есть, дальше пусть копает сама...

В дверь постучали.

– Войдите, - сказала Кира.

На пороге возникла высокая женщина, крупная, но ее нельзя было назвать полной, все выглядело пропорционально росту, лишь немного обозначился второй подбородок; лицо смуглое, черный разлет больших бровей над красивыми темно-карими глазами, большой рот, четко очерченные губы с едва заметным темным пушком по краям, открытый чистый лоб, смоляные волосы туго оттянуты к затылку. Одним словом, женщина броская.

– Я Долматова, - спокойно сказала она.
– Вызывали?

– Заходите, садитесь, Людмила Леонидовна, - предложила Кира.

Долматова села. Дорогую кожаную сумку, большую, под стать хозяйке, поставила у ног.

– Я веду дело по убийству Гилевского, - сказала Кира.
– Естественно, хочу познакомиться с ближайшим его окружением.

Долматова посмотрела на нее так, словно удивилась: такая молодая и вроде неприметная женщина, а занимается убийством, и спросила:

– Чем я могу быть полезна?

– Пока не знаю, - улыбнулась Паскалова.

– Кто же его убил и за что?

– Этого тоже еще не знаем.

– Но хоть какие-то подозрения у вас есть?

– Выясним, - неопределенно ответила Кира. Ей не понравился напор Долматовой, словно перехватывавший инициативу.
– Поэтому хочу поговорить с вами, - и не делая паузы, удерживая нить разговора в своих руках, продолжила: - Как давно вы знали Гилевского?

Долматова бросила взгляд на Кирину зажигалку "Клиппер", лежавшую на столе, спросила:

– Вы курите? Разрешите мне закурить?

– Курите.
– Кира протянула ей сигареты и зажигалку.

Когда Долматова вытаскивала сигарету из пачки, Кира отметила: узкая ладонь, тоненькие, изящные, ухоженные пальцы как-то не очень соответствовали крупной фигуре Долматовой. Закурив, Долматова сказала:

– Мы были знакомы с тех пор, как я пришла работать в музей. Пятнадцать лет.

– А кем вы работаете, Людмила Леонидовна?

– Заведую отделом иудаики.

– Вы хорошо знали Гилевского?

– Естественно. Пятнадцать лет достаточный срок.

– Что бы вы могли сказать о нем?

– Прекрасный человек. Настоящий специалист, таких знатоков своего дела немного.

– По роду службы вы часто бывали в отделе фондов, которым он руководил?

– По мере надобности.

– Беспрепятственно с его стороны?

– Какие же могут быть препятствия, если этого требует работа?

– А каковы у него были взаимоотношения с другими сотрудниками?

– Вы полагаете, что я исключение?

– Не полагаю, а предполагаю.

– На каком же основании?

– Ваши отношения с ним ограничивались лишь совместной работой в одном учреждении? Простите, если вопрос покажется вам бестактным, но все, чем я занимаюсь, - это только, кто и за что убил Гилевского, ни больше, ни меньше.

– Можно сказать, ограничивались, хотя досужих вымыслов хватало.

– Вы замужем, Людмила Леонидовна?

– Нет. Но этого хватало для сплетен.

– Возможно, не только этого.

– Что вы имеете в виду?
– Долматова осанисто выпрямила спину и шею.

– К этому мы еще вернемся, - сказала Кира.
– У него были враги?

– Естественно, как и у всякого человека, который не терпит бездельников и бездарей.

– Кто же конкретно, и на какой почве он враждовал?

– В каждом случае кто-нибудь конкретно. Все-таки он проработал в музее свыше сорока лет, а за это время всякие стычки бывали.

– И все-таки, может был кто-то, с кем у Гилевского была постоянная вражда?

– Нет. Он был незлопамятен.

– Может не он, а кто-то был злопамятен?

– Обычно это не афишируют.

– Ну хорошо, - Кира поняла, что Долматова почему-то хочет обойтись без фамилий.
– Вы бывали у него дома?

– Редко. Что вы имеете в виду?

– Разве характер ваших добрых отношений исключал ваши визиты к нему и его - к вам?

– Давайте без обиняков, - резко сказала Долматова.

– Если вам угодно. Вы знаете, что есть завещание, по нему все завещано вам?

– Нет, не знала, - смуглое лицо Долматовой пошло красными пятнами, лоб завлажнел, она наклонилась, чтоб взять из сумки платок.

"Тут ты по-моему лжешь, - подумала Кира.
– Ты не родственница ему, подобные завещания оставляют не случайно. Старик, наверное, был влюблен. И ты разогревала его своим пышным телом. Тут платонической любви было недостаточно".

– Вот я и объявила вам: вы наследница всего его имущества. Даже приватизированной квартиры. А у вас большая квартира?

– Однокомнатная.

– Людмила Леонидовна, как женщина женщине, скажите вы были близки с Гилевским?
– Кира не хотела упустить момент ее растерянности.

– Да. Вас это удивляет? Разница в возрасте: мне тридцать девять, ему шестьдесят девять.

– Нет, почему же, такое случается. Обаяние, опыт, интеллект Гилевского - сильное оружие. Он был обаятельный человек?

– Для меня да.

– Так вы знали о завещании?

– Знала.

– Как он объявил вам об этом?

– Просто. Сказал: "Я завещаю все тебе".

– А вы?

– Сперва растерялась.

– Вы кого-нибудь подозреваете в его убийстве?

– Нет, - она отвела взгляд, и Кира интуитивно почувствовала, что и это ложь, но не могла понять - зачем она лжет, что-то в этом было противоестественное, скрытое, тайное. Если убит любимый человек, нормально было бы назвать того, кого подозреваешь.