Безбашенный
Шрифт:
И я не знаю, — ничего уже не знаю, — ни что делать теперь с ней, ни о чем говорить.
Уверить, что я могу обеспечить ее не хуже, чем Асколов?
Но, блядь, — нужна ли мне самому такая вот продажная любовь? Нужно ли, чтобы со мной были рядом только из-за этого?
Сгоряча, пока психанул, договорился с Дэном, использовал его связи. И вот теперь, когда документ принесли вместе с завтраком, я не уверен в том, что это было таким уж правильным решением.
Благодаря Дэну я оформил свидетельство о браке. Нашем с Мирой браке. И договорился, чтобы ни один ЗАГС не принял от нее заявления о разводе.
Хрен
Чтобы моей стала, чтобы обратной дороги уже не было. И чтобы ни один урод, — хрен знает, каким способом, то ли угрозами, то ли еще чем-нибудь, уже никогда не смог нас разлучить!
Ну, и она чтоб больше от меня никуда не сбежала.
Но теперь…
Теперь я уже, блядь, не знаю, нужно ли мне это?
— Садись поешь, — устало бросаю Мире, даже на нее не глядя.
Самому точно ничего в горло не полезет, только наливаю полную чашку крепкого кофе и отодвигаю на край стола, подальше от Миры, прикрытую тарелку, на которой лежит это самое свидетельство. Не зря я выбрал номер для молодоженов. Именно из-за него.
Она молча усаживается напротив меня за столик, точно так же наливая себе только чашку кофе.
Тишина такая, что просто звенит в ушах.
А я впервые не знаю, что говорить — ни одного подходящего слова просто не подберу!
Да и нужны ли они, эти слова? Ими мало что можно теперь исправить… А вот сказать непоправимое — очень даже можно!
Слишком много вопросов роится в голове.
И самый главный — что она собиралась со всем этим делать?
Допустим, когда мы встретились впервые, она, возможно, еще не была невестой этого…
Но — дальше? Так и собиралась выйти за него замуж и при этом бегать ко мне в постель, как воришка, выбираясь из своего дома под покровом ночи и шептать мне лживые слова любви?
Почему не сказала мне обо всем? Разве любовь — это не полное доверие? Или и не было ее никогда, этой любви? И все — ложь?
Не могу спрашивать ее сейчас — слишком сильно накрывает. Да и — смогу ли я поверить тому, что она скажет?
— Номер оплачен на три дня, — устало выдыхаю, стараясь сдерживаться. — Одежду, все что нужно — заказывай по телефону, все доставят. И…
Хочу сказать о самом главном, но эти слова камнем становятся в горле.
Незаметно вытаскиваю из-под металлической крышки свидетельство, засовывая себе в карман.
— Нам нужно отдохнуть, Мира, — поднимаю руку, предупреждая все, что она сейчас пытается сказать. — Потом. Все потом.
Выхожу, тихо прикрывая за собой дверь номера — а ощущения, как будто дверь в собственную душу сейчас за собой захлопываю, и осыпается что-то внутри меня осколками.
Прислоняюсь к стене и просто сползаю вниз, тяжело дыша.
Блядь, как же ей удалось в меня — вот так, тысячей ножей проникнуть?
Трясу головой, заставляя себя подняться и прийти в себя.
Нужно отдохнуть. Нужно, чтобы все это утихло прежде, чем я смогу принять какое-то решение. Хотя… Может, его и не придется принимать. Может, она сама еще снова сбежит, почувствовав свою свободу. Тогда, по крайней мере, я буду знать наверняка, что значу для нее.
— Антон! — хрен знает, как добираюсь до своей квартиры, под дверью которой,
как собачонка, сидит Лена.Бросается ко мне, заламывая руки.
— Я не хотела… Я… Я не думала, что так все выйдет! Прости меня, Антон! Я ведь тебя люблю!
— Сделай так, чтобы мы больше никогда не встречались, — просто отстраняю ее рукой со своей дороги в сторону.
Нет никакого желания разбираться еще и с Леной.
Только с кривой усмешкой думаю о том, какой на самом деле, бывает любовь разной. Асколов-то ведь тоже как-то по-своему любил Миру.
Она пытается что-то еще сказать, но я просто захлопываю дверь перед ее лицом.
Добираюсь до постели, чтобы устало на нее рухнуть.
Но полу какая-то салфетка, и, хоть я обычно далеко не заморачиваюсь на порядке, все же поднимаю ее.
Еще одна записка, — таращусь на буквы, выведенные рукой Миры, — и как будто снова возвращаюсь на Побережье.
Она пыталась расстаться. Она снова прощалась в ней со мной.
Ну, хотя бы в этом попыталась быть честной.
И все же…
Это был ее выбор.
Швыряю на пол это идиотское свидетельство — не собираюсь я ее держать рядом с собой насильно. Нужно будет Дэну позвонить, чтобы аннулировали. И наконец — просто вырубаюсь. Какое это, оказывается, блаженство — просто ничего не чувствовать!
Глава 61
МИРА.
Я сжалась в комочек на огромной постели.
Плевать на голод и на аппетитные ароматы со столика. На изодранное пллатье. Плевать. На все.
Он ушел.
Просто ушел.
И самыми страшными были его глаза.
В них будто погасло то самое важное, ради чего стоило держаться на плаву.
Не знаю, не представляю, что было бы со мной, если бы Вадим так ничего и не узнал, если бы мне пришлось выйти за него замуж и больше никогда не увидеться с Антоном. Но наша любовь, пусть невозможная, пусть оставшаяся в прошлом, помогала бы мне держаться на плаву.
А теперь…
Теперь я увидела в глазах того, кого люблю больше всего на свете черноту, — страшную, пустую, колющую меня тысячами лезвий. Как это пережить? КАК???!!!
И все же на заднем плане сознания оставался страх и за отца, — что будет с ним? Что теперь будет со всеми нами?
Хотелось выть. Обнять себя и просто заскулить.
Бежать к Антону?
Постараться объясниться? Сейчас, в таком виде? Да и поверит ли он мне?
И все-таки сорвалась.
Не думая, что скажу ему, не рассуждая, где его искать, если он поехал не домой, рванулась к двери, дернула ручку, и…
Замерла, наткнувшись на двух бритоголовых громил.
— Вам нельзя выходить, — покачал один из них головой совсем без шеи.
— Как нельзя?!
Боже, но ведь это же невозможно!
Если все правда, и Антон выкупил меня каким-то чудом, — разве он мог обращаться со мной вот так? Запереть и приставить каких-то громил? Этого не может быть, тот, кого я люблю всем сердцем — он ведь не такой!
— У нас приказ. Вы должны находится в номере.
Захлопнув дверь, я медленно опускаюсь вниз по стенке. Зарывшись пальцами в волосы наконец по-настоящему даю волю слезам. Неужели Антон теперь станет вести себя со мной так же, как Вадим? Как с вещью, на чувства которой ему просто наплевать?