Бездна. Спаситель

Анатолий вытащил заготовку из горна и продолжил работу. Процесс повторялся еще несколько раз. Молот звенел об светящуюся полоску. В разные стороны летела шелуха окалины и искры.

Наконец, дядя разделил длинную полоску на две части, в которых угадывались очертания будущих ножей. Начал работать над клинками по отдельности. Пока один кусок грелся в горне, второй – обрабатывался на наковальне.

Парни с детским интересом наблюдали за процессом.

Одно дело электросварка, сборка системного блока, перебор двигателя мотоцикла. Но совсем другое – литье и ковка. И не чего-нибудь, а кория. Металла Бездны. Крови богоподобного существа или осколка его доспехов.

Прошел час или два. Сколько точно – трудно сказать. Дядя продолжал работать над клинками, отвечая на вопросы своих племянников.

Наконец, клинки были готовы. Форма у них была самая обыкновенная – с одной стороны лезвие, с другой – аккуратный спуск к острию. На обухе были зубья, которыми можно было пилить сук (или горло!). По бокам шли широкие долы (чтобы «хорошо» убивать!).

Анатолий изловчился и выковал добротный ограничитель, который отделял клинок от хвостовика (чтобы было удобнее «хорошо» убивать!).

Хвостовик шел конусом, сужаясь к концу рукояти. В конце хвостовик плавно переходил в небольшую грибовидную шляпку.

Нож был практически готов. Осталось его отполировать и намотать на хвостовик кожаный шнур.

Алексей рассматривал свой почти готовый нож с детским восторгом.

– Нравится? – спросил дядя, вытерев потное испачканное лицо рукавицей.

Лицо стало еще грязнее. Оно уже было совершенно черным, как у кочегара.

– Да-а-а, – ответил Алексей. – Огонь!

– Огонь? – не совсем понял дядя.

– Огонь – значит все прекрасно, – пояснил Алексей.

– А-а-а, молодежный сленг, – закивал охотник. – Старею, что поделать. Отстал от жизни!

– Дядя Толя, корий ржавеет? – спросил старший.

– Нет.

– Отлично!

Антон внимательно разглядывал свой нож и молчал.

Его кое-что беспокоило.

Сначала он подумал, что ему показалось. Парень вертел в руках нож. Ощупывал его. Проверял упругость. Вес. Форму. Даже незаметное понюхал его и лизнул.

Клинок был шероховат. Местами на нем были довольно крупные вмятины от молота. Кончик клинка был очень острым. Еще нож был тяжелым, слишком тяжелым для своего размера. И, самое главное, он был никаким – ни холодным, ни горячим.

Совершенно никаким.

Вполне возможно, что кориевое лезвие пронзает плоть, не причиняя жертве никакой боли. Возможно, что расплавленный корий прожжет плоть, а ты этого даже не почувствуешь.

Но это все было неважно.

Важнее было то, что Антон почувствовал связь между ножом и… чем-то еще. Чем-то, о чем он никак не мог вспомнить.

Он остро ощущал, что забыл нечто важное. Он напрягался, чтобы вспомнить это, но оно лишь ускользало.

Казалось, Алексей ничего не заметил. Здоровяк весь светился от восторга. Прямо как в тот день, когда он получил звание мастера спорта по самбо.

Младший просто думал и думал, совершенно потерявшись внутри самого себя. Он не спросил у дяди об обнаруженной странности. Не спросил у брата.

Почему?

Что-то его удерживало. Что-то необъяснимое. Чье-то скользкое, но умиротворяющее, щупальце…

– Антон? – голос дяди донесся, словно издалека. – Ты о чем там задумался?

Дядя и Алексей уже были возле дома.

– Ты идешь на охоту?

Антон помотал головой и осмотрелся по сторонам.

Он снова выпал из реальности. Провалился в какую-то яму. Увяз.

– В Бездне… – пришло ему на ум.

– Антон! Ты идешь? – теперь кричал Алексей.

– Да! – ответил младший. – Иду…

Анатолий предоставил племянникам длинный кожаный шнур. Показал, как правильно его наматывать, чтобы получилась надежная и удобная рукоять. Потом помог парням с заточкой.

Алексей решил не полировать свой нож. Ему нравилась первобытная шероховатость, вмятины и темно-фиолетовый налет, который остался на металле после ковки.

Антон последовал примеру брата. Просто потому, что ему не хотелось возиться с полировкой клинка.

Ножи были заточены так, что ими можно было бриться. Анатолий продемонстрировал твердость и прочность кория, разрубив клинком Алексея несколько костей. Лезвие осталось таким же острым.

В отличие от стали, корий совершенно не блестел. Даже в местах заточки и полировки металл оставался матовым, серо-фиолетовым.

Но кориевый булат сверкал. Его блеск чем-то напоминал жирный блеск гудрона. Или блеск очень дорогого автомобиля. Было в этом сиянии нечто необычное и необъяснимое. Нечто отталкивающее и притягивающее одновременно.

Дядя изготовил племянникам простые, но прочные и очень удобные кожаные ножны. Охотник порылся в чулане и нашел два старых поясных ремня. Кожаные выцветшие полоски были очень прочными, хотя и шелушились от старости.

Вооружившись ножами и мощным арбалетом, троица отправилась в лес, на охоту. Дядя научил племянников заряжать арбалет и правильно из него стрелять.

Арбалет был настолько тугим, что даже Алексей взводил его с огромным трудом. Антону же сил хватало лишь на то, чтобы натянуть тетиву на треть.

При выстреле тяжелым болтом отдача была просто невероятная. В первый раз Алексей чуть не упал. И если у ружья отдача была резкая, как удар молотом, то при стрельбе из арбалета она напоминала толчок пружиной.

Пружиной от поезда.

Алексей стрелял в крупных лесных гусей раз десять, но ни разу не попал. Только распугал их. Младший тоже не попал. Пришлось Анатолию проводить мастер-класс. Он всегда попадал туда, куда хотел.

Когда третья стрела поразила очередного гуся, Анатолий решил учить стрельбе на трупе.

– Такими темпами в лесу скоро закончится дичь. Теперь будем учиться стрелять в труп, – сказал он. – Думаю, он не будет сильно против.

Можно, конечно, было бы учиться стрелять в дерево. Но Антон уже пальнул в одно из них – стрела вошла по самое оперение. Вытащить ее так и не получилось.

Поэтому – стреляли в труп.

После десятого попадания, из гуся вывалились внутренности. Он превратился в бесформенную груду мяса и торчащих костей. Из кровавой кучи во все стороны торчали окровавленные перья и пух. Глаза гуся давно вылезли из орбит, а выпавший язык присох к шее.