Безмолвный

Ей что-то тихо говорят. Она переводит взгляд с одного полицейского на другого. Кивает, берет сумочку. Этого ей не запрещают. Выходит, не такая уж она опасная, раз ей это разрешили. Она встает, на ней защелкивают наручники. Потом берут под руки, как будто она может сбежать. Не сбежит. Мне это видно даже отсюда. Она попалась и теперь ничего не может поделать.

Третий полицейский забирает ее ноутбук, убирает его в прозрачный пакет для улик и сует под мышку.

Да что она натворила? Чем вообще занимается эта контора? Не знаю. Надо было выяснить, но времени оставалось в обрез. Но что бы это ни было, это точно не нечто кошмарное. Не то, что требует конвоя и наручников.

Все закончилось очень быстро. Не как в прошлый раз. Тогда полиция проникла в дом поздно ночью, тихо и тайно, не выбивая дверей и не переполошив всю округу. Сейчас одиннадцать утра, и они пытаются избежать скандала. Они просто уйдут отсюда, максимально спокойно, и никому ничего не объяснят. Ее ведут под руки двое полицейских. Третий, с лаптопом под мышкой, замыкает процессию. То ли защищая ее от нас, то ли нас от нее. Зачем? Она не сопротивляется. Не пытается вырваться. Выполняет указания. Весь офис молчит. Все в шоке. Телефон звонит и умолкает. Все уставились на нее.

Ее проведут мимо меня. Я стою здесь, у двери, с телефоном в руке, как будто так и надо. Может быть, я клиент. Или новый сотрудник. Собирался зайти, но замешкался. Я ошеломлен и растерян. Это логично. Мне можно смотреть. Я просто посетитель. Ничего необычного. Я не знаю, что стряслось. Я здесь просто случайно. Потом будут пересуды, что-то просочится в газеты. Обязательно появятся журналисты, и все будут им говорить «подумать только» и «она всегда была такая тихоня», или «в ней явно было что-то подозрительное, но я никак не мог понять, что именно». А потом все уставятся в телевизор, чтобы узнать, что же она натворила. Я, наверное, тоже уставлюсь.

Ей за тридцать. И она хорошенькая.

Стоп. Погодите. Я ее знаю. Кто это?

Эмбер.

Эмбер, воспитатель в детском саду. Я ходил с ней на свидание. Мы смотрели паршивый фильм, и она плакала. Она была мила, я ее даже поцеловал. Все это было вскоре после смерти Шерлока. Что она здесь делает. Она кажется иной, кажется более агрессивной. Правда, сейчас она в наручниках, может, в этом дело. Теперь я даже представить не могу застенчивую улыбку на ее лице. Совершенно иной человек.

Кому-то было нужно, чтобы я увидел ее арест.

Я забыл, как притворяться случайным свидетелем.

– Эмбер?

И чего ради я ее окликаю? Ее же наверняка по-другому зовут, наверняка. Я был ей не нужен. Ей заплатили, чтобы она пошла со мной на свидание. Чтобы она флиртовала со мной. Господи.

Увидела меня. Сужает глаза. Она меня узнала. Она в ярости. Настолько, что кажется, вот-вот вырвется.

– Ты, - бросает она. Сколько в ее голосе ненависти. Почему? Я тут ни при чем. Совершенно. – Ты жесток, - она произносит это так громко, что слышно всем. Полицейские смотрят на меня, но абсолютно без интереса. – Оба вы жестоки.

Что?

В этот миг я могу задать ей этот вопрос. Она так близко, что до нее можно дотронуться. Я даже не представлял, что на ее лице может появиться такое выражение. Она казалась такой милой. Она волонтер, она любит животных. Она застенчива. Что ж, может, все и не так. Я потерял дар речи. Что все это значит? Мориарти нанял ее, чтобы шпионить за мной?

Время упущено. Ее заводят в лифт, двери закрываются. Они уезжают.

Эмбер. Интересно, как ее по-настоящему зовут.

Господи. Шерлок погиб. Мы его похоронили, а Мориарти все еще нужно было за мной следить. Зачем? Почему я его заинтересовал? Во мне нет ничего любопытного. Нет. И тогда тоже не было. Я оплакивал Шерлока, я был растерян. Потерян. И, похоже, потерян до сих пор. Что ему было от меня нужно? Подтверждение? Должно быть, он ее подослал. Ему нужно было, чтобы она отчитывалась перед ним обо мне. Зачем? Для чего ему это? Я никогда не представлял для него интереса. Ему был нужен только Шерлок. Шерлок вызывал его любопытство. А я был лишь средством для достижения цели. Я это знаю. Зачем ему было тратить на меня время?

Он что, не поверил? Он не видел смерти Шерлока собственными глазами, в отличие от меня. Не видел, и хотел насладиться ей, воспользовавшись моим горем. Так, что ли? Мало ему было фотографий в газетах? Он хотел увидеть Его окровавленное лицо и проломленный череп? Но эту честь припасли только для меня. Закрытый показ для меня одного. Вот спасибо, Шерлок. Мало ему было похорон? Уверен, шпионы Мориарти побывали и на них.

Может, так и было. Он подослал ко мне Эмбер, приказал ей быть милой, доброй, обаятельной. Ведь я, конечно же, на это клюну. А потом выболтаю ей все свои тайны. Быть может, заплачу и расскажу о смерти Шерлока, о том, как он выглядел, о том, что он мне сказал. Наверное, так и было. Мориарти бы точно был счастлив все это услышать. Услышать о том, что, когда я до Него добрался, пульса не было, но рука была все еще теплой. О том, что Он был уже мертв, и я хотел умереть тоже.

Он этого добивался? Ублюдок. Проклятый ублюдок.

Я ничего ей не рассказал. Я никому ничего не рассказывал, ведь это не их дело. Я поцеловал ее и ушел. Оставил ее у дверей ее квартиры. Так что в итоге я победил. Победил. Хрен тебе, Мориарти!

Может, мы стояли вовсе не у ее дверей? Пойди я с ней, думая, что мы сейчас выпьем по бокалу и ляжем в постель, на меня, возможно, опять навесили бы взрывчатку? Может, в тот раз я, сам того не подозревая, избежал смерти?

Кому нужно, чтобы я узнал правду об Эмбер? Зачем кому-то из кожи вон лезть, лишь бы показать мне, сколько в моей жизни фальши? Что дальше? Мэри? С нее тоже сдернут занавес? Кто может быть настолько жесток? Всё. Я должен это выяснить. Должен.

Надо убираться отсюда.

В лифте пахнет лимонами и хлоркой. Эмбер сейчас, наверное, усадили в машину, захлопнули дверь. Наручники пришлось сильно затянуть, у нее очень тонкие запястья. Может быть, уже приехали журналисты. Не хочу засветиться на экране. Мне и так проблем с Мэри хватает. Она со мной больше не разговаривает. И, если узнает, что я влез во что-то подобное, точно прибьет.

Кто позвал меня сюда?

Наверху странички с объявлениями указан телефон. Я позвоню. Спрошу, кто заказывал публикацию. Буду упрашивать. Объясню, что кто-то пытается разрушить всю мою жизнь. Пытается заставить поверить в невозможное. Они решат, что у меня сдвиг на теории заговора. Что я псих.

Снаружи пока нет журналистов. Никто еще не знает. А там, наверху, никто не представляет, что делать. Точно. Что делать, когда арестовывают коллегу? Это же нигде не прописано. Будут шептаться между собой, звонить друзьям и близким. Работа на сегодня замрет.

В конце улицы - небольшое кафе. Там и укроюсь. Интересно, мой сосед рядом? Его не видно, но он наверняка поблизости. Он же охранник, он наверняка поехал на арест следом за мной. Наверняка. Или же в этот раз я сбросил его с хвоста. Плохо. Можно было бы не притворяться, что я не в курсе, а спросить у него напрямую. Он должен знать. Кто гоняет меня по Лондону на все эти аресты? Что натворила Эмбер? Почему она считает меня жестоким? И с кем, по ее мнению, я работаю в паре? Кто платит тебе, Эмбер?

Кто это может быть?

Объявления. Мне помогут. Уверен, что не откажут. Кто-то же их публикует. Я выясню, кто.

– Кофе, - прошу я у девушки за стойкой. Она кивает. – С молоком, без сахара.

Кто знает, что добавили в сахар, так, Шерлок?

Набираю номер. Я просто спрошу. Может, это закрытая информация? Может, нужно какое-то удостоверение, нужна конкретная причина? Откажут, свяжусь с Грегом. Он поможет. Точно поможет.

Отвечает автосекретарь. Нажимаю цифру для связи с отделом объявлений. Мне нужно поговорить с живым человеком. Гудок, еще гудок. Женский голос.