Безмолвный

Ты толкаешь дверь, петли слегка скрипят. Ты шмыгаешь носом и плотнее запахиваешься в простыню. Тебе холодно. Это видно. Плечи ссутулены. Тебе неуютно. Волосы с одной стороны примяты, с другой - торчат в разные стороны. Глаза прикрыты.

Я мог бы подвинуться, но это не нужно. Места хватит. Я знаю, что ты сейчас сделаешь.

Ты ничего не говоришь. Откидываешь одеяло, и на долю секунды мне тоже становится холодно. Мое гнездо разворошили. Ты забираешься в мою кровать, она прогибается под твоим весом. Твоя нога упирается мне в колено. Ты и правда замерз.

Кое-как натягиваешь одеяло до груди, словно не знаешь, как устроиться в чужой кровати. Поворачиваешь голову и смотришь на меня. Вздыхаешь, я чувствую дуновение воздуха на лице.

– Джон, - снова то самое выражение лица. То самое, по которому ясно: тебе от меня что-то надо.

– Что, Шерлок?

Ты нечасто так поступаешь. Лишь время от времени. Например, когда понимаешь, что я вернулся после долгого отсутствия. Или еще по каким-то своим причинам, которых мне не понять. На выходные я уезжал в Дублин, навестить старого друга. Понятия не имею, во что ты ввязался, пока меня не было. Ты прислал несколько СМС, не очень понятных. Было холодно и дождливо. Ты где-то носился. Лазал по сточным канавам или рылся в мусорных баках, кто тебя разберет. Носился, чтобы схватить преступника, а подхватил простуду.

В том, что ты забрался ко мне в кровать, я не вижу ничего удивительного. Удивительно другое. Похоже, что под простыней у тебя ничего нет. Полагаю, ты хотя бы трусы надел. Не знаю, что заставляет меня так думать. В списке того, чему тебе следует уделять внимание, приличия точно не значатся. Позже, уже сидя на диване в Букингемском дворце, я узнаю, что мои предположения по поводу нижнего белья ошибочны, но и тогда это меня не возмущает. А пока - раннее утро, я в приятной полудреме, рядом со мной укутался ты. Мне уютно.

– Я заболел.

– Да?

– Да, и ты это знаешь. Я уже говорил. У меня жар.

Ты жаловался на недомогание вчера вечером. Тогда казалось, ты в порядке, только глаза немного блестят. Ты устал и ничего не ел. Разумеется, тебе было нехорошо. Вытягиваю руку, касаюсь лба тыльной стороной ладони. Он теплый, волосы слегка влажные. Сейчас как раз сезон простуд.

– Я уже измерил температуру, - говоришь ты немного жалобно и устало. – Как я и сказал, у меня жар. Сосредоточься, Джон.

– Хм-м, - мысленно прикидываю, что сделать.

У нас есть парацетамол. Я могу приготовить тебе чаю. Принести апельсиновый сок и суп. Может, у миссис Хадсон что-то найдется.

– Сделай так, чтобы все прошло.

– Тебе надо отлежаться, - говорю я. Но это не то, что ты хотел бы услышать. – На сегодня ведь у тебя никаких планов?

– Может быть, - отвечаешь ты. – Я покину квартиру, если подвернется что-то на “восьмерку”.

– На восьмерку?

– Разумеется. Уж точно ничего ниже “семерки”.

Понятия не имею, о чем ты. Провожу ладонью по твоей щеке. Она, как обычно, теплая, но слегка шершавая. Непривычно. Обычно ты бреешься более чем тщательно. Провожу рукой под подбородком, ты откидываешь голову. Проверяю лимфатические узлы – они слегка увеличены.

– Нос заложен? Горло болит?

– Конечно, - твой голос чуть более хриплый, чем обычно. Ты слегка дрожишь, так что я укрываю тебя одеялом плотней, как следует подтыкаю его со всех сторон. Забочусь о тебе, как обычно. Ты возишься, поворачиваешься на бок и засовываешь руку под подушку.

– Вылечи меня, Джон, - ты закрываешь глаза.

Твои ноги касаются моих. Я чувствую твое дыхание на своей коже и в легком подрагивании матраса. У тебя, несомненно, жар. Глажу тебя по голове.

– Я тебе чаю заварю.

– Несправедливо, - ты трешь глаза. – В твоей спальне гораздо теплей, чем у меня.

Верно. Моя комната самая теплая в квартире. Летом, когда здесь становится слишком душно, я укладываюсь в гостиной. Окно маленькое, соседний дом стоит почти вплотную, тут толком и не проветрить. Но утро сегодня выдалось холодное, а ты любишь спать с открытым окном. В твоей комнате сейчас, наверное, настоящая морозилка.

– Ну, тогда просто оставайся тут.

Тот день начинается именно в это мгновение. Его запускаю я. Я решаю оставить эту тихую гавань. Можно было остаться, гладить твои влажные волосы, чувствовать твое дыхание на шее. Вот только иногда, в моем воображении, капли пота на твоем лбу превращаются в кровь, а я сам оказываюсь на том тротуаре, ты лежишь у меня на руках, и я чувствую, как тебя покидает последняя капля жизни. Я не могу оставаться здесь. Это произойдет слишком скоро.

И я встаю. Одеваюсь, а ты рассказываешь мне что-то о химических свойствах полиэстера, что-то об отпечатках пальцев. Ты устроился в моей кровати, как в своей собственной. Ты странным образом зачаровываешь, даже сейчас. А может, сейчас даже больше, чем обычно. Ты как кот, который восхитительно, по-хозяйски растягивается на любой поверхности. Любое место, где бы ты ни расположился, тут же становится твоим. Не могу за это на тебя злиться.

Спускаюсь на кухню. Чем-то пахнет, но мне сейчас не до выяснений. Может, этот запах как-то связан с пальцами.

Первым делом ставлю чайник, потом иду в твою спальню и закрываю окно. Твоя кровать перевернута вверх дном. Одеяла и одна подушка валяются на полу. Нелегкая ночь, понимаю. Тебе бы разбудить меня раньше.

Приношу на подносе чай, тосты и яйца для нас обоих. Подаю тебе завтрак в свою собственную постель, и это не кажется мне ненормальным.

Сижу рядом, завтракаю, болтаю ни о чем. Еще одна точка, в которую можно при желании вернуться. Ты и я. Завтракаем в моей кровати. Только точка резко превращается в прямую, стоит лишь миссис Хадсон крикнуть снизу:

– Мальчики! У вас еще один!

Но я же всегда могу перемотать все назад. Вернуться, застыть в одной точке, в этом моменте. Быть там столько, сколько пожелаю. Завтракать с тобой. Столько, сколько пожелаю.

_________________________

От переводчиков

Семерка и восьмерка в переводе были даны как время.

Изначально для близости к серии я их так и дала.

На деле же тут речь о шкале сложности преступлений. Исправлено.

========== Глава 6: На грани ==========

Вторая чашка кофе была явно лишней. Я барабаню пальцами одной руки по костяшкам другой. Элла может решить, что я нервничаю или лгу. Не хочу ни того, ни другого. Так. Вдохни и успокойся. Господи.

Уставляюсь наверх, на влажное пятно на потолке. Так еще хуже. Как будто я ее опасаюсь, как будто в чем-то провинился. Откидываюсь на спинку кресла, распрямляю скрещенные ноги. Смотрю в окно. Еще один тусклый день. Наверное, скоро хлынет дождь. Потираю виски. Боже. Это невыносимо. Перевожу взгляд на ее руки. Пальцы на чистом листе. Она ничего не пишет. Просто смотрит на меня. Изучает. А то и оценивает. Ждет, когда же я взорвусь.