Безмолвный

Ты бы уже все вычислил. Если не по ерзанью, так по застегнутому вороту, или по пятнышку на брюках, которое я не заметил, или по шнуровке ботинок. Ты бы уже знал. Бросил бы на меня ровно один беглый взгляд и сказал: Что, все-таки, наконец, оказался на грани? Еще немного и ты сломаешься. Это давно уже назревало. Удивительно, что ты до сих пор не замечал очевидных сигналов.

Знаешь, а я просто ей все расскажу. Она же для этого и нужна, так? Чтобы помочь. Скажу ей, и, может, она выпишет мне рецепт.

– Я вчера остановил прохожего, - начинаю я. – Нет. Не остановил. Помчался за ним. Как за преступником. Просто потому, что поверил…

Замолкаю, сглатываю. Дыши. Господи.

Это тяжело. Вдох, выдох. Я же ненавижу эти сеансы, так почему я здесь? Почему не могу заставить себя забыть? Все же смогли. Никто не доходит до грани только от того, что лучший друг…

Прекрати. Дыши. Так. Сосредоточься. Сосредоточься. Как же объяснить?

– Я увидел, что он на меня смотрит. Почувствовал его взгляд, ну, вы же знаете, это как…

Это абсолютно неважно. Скука. Не тяни, Джон. Ближе к делу. Хорошо. Попытаюсь снова.

– Он был в пальто, длинном. Высокий. Худой. Вьющиеся волосы. Воротник поднят. Я увидел все это издалека. Вы ведь понимаете, что случилось.

– Скажите это вслух, - отвечает она. Помощи от нее ждать нечего. Хочет, чтобы я это сказал сам. Сам вырыл себе могилу.

Сжимаю переносицу, закрываю глаза.

– Я решил, что это он.

Снова сглатываю. Еще немного, и я самым позорным образом разрыдаюсь. Не хочу я быть таким. Не хочу видеть призраков. Хочу быть нормальным. Но я от этого далек. Очень, очень далек. Как будто все случилось только вчера. Или вовсе сегодня утром. Кровь. Слишком много крови. Конец падения я так и не увидел, но он все равно стоит перед глазами, ярко и отчетливо. Ты ударился головой о тротуар, проломил череп. И какую-то долю секунды ты еще все осознавал, все чувствовал. Успел ли ты увидеть меня перед тем, как уйти навсегда? Вряд ли. Ты же и сам знаешь: когда это случилось, я был на другой стороне улицы. Там, где ты сказал мне. И не сводил с тебя глаз.

Шерлок, если ты действительно должен был умереть, а я уверен, что это не так, лучше бы мне быть рядом с тобой. Но я был немыслимо, невозможно далеко. Чудовищная несправедливость.

Ты хотел, чтобы я все увидел. Зачем? Ты же мог позвонить откуда угодно. Так почему ты заставил меня пройти через это? Зачем заставил смотреть?

Хороший вопрос.

Еще бы. Хочешь, задам его Элле? Эй, Элла, как думаешь, почему Шерлок заставил меня смотреть на то, как он прыгнет с крыши и расшибет башку? Думаешь, это потому, что он был психопатом и понятия не имел о том, что чувствуют окружающие? Или потому, что ему просто было насрать на то, что это разорвет меня на части? Хотел произвести на меня впечатление? Шерлок, я в курсе, конечно, что ты не в ладах с невербальным общением, но… Черт подери! Это было жестоко. Это, твою мать, было слишком жестоко. Ты умер, и ты заставил меня смотреть на это. Чертов кретин. О чем ты вообще думал?

Хороший вопрос, Джон. Воспользуйся моим методом, ты же его знаешь. Почему я это сделал?

Нет. Не надо. Не заставляй снова проходить через это.

– И вы подумали, что это он?
– Элла требует от меня продолжения, ей нужно больше подробностей. Нужно дать честный ответ. Может, тогда она пропишет что-то посильнее.

– Не подумал. Знал точно, - вот что самое страшное. Уверенность. Я знал, что это ты. Не сомневался ни секунды. Ни капли. Как будто ждал твоего возвращения. Понимаешь, Шерлок? Как будто где-то в глубине души не верил в твою смерть. Я видел тебя. Слышал, как ты разбился о тротуар. Кровь, разбитый череп. Я видел. Пульса не было. Я видел твои глаза, Шерлок. Господи. Я видел их.

Мы похоронили тебя. Я знаю, что ты мертв. Но какая-то крохотная упорная часть меня отказывается в это поверить. Ты ведь умен, Шерлок. Очень умен. Ирен уже так делала. Тело в морге. Тесты ДНК. Все доказывало, что она мертва. Но это было не так, она всех провела. Может, и ты тоже?

Но я же видел тебя. Твою кровь. Видел.

Ты заставил меня смотреть, чтобы дать неопровержимые доказательства? Чтобы я даже не воображал, не смел даже надеяться, что ты каким-то непостижимым образом вернешься?

– Я был уверен, что это он, - говорю я. – Уверен. Но я же знаю, что он мертв. Я…

Да. Я видел твою смерть. Но не хочу говорить об этом. Не хочу плакать здесь. Я сжимаю губы в попытке сдержаться. Слишком очевидно. Элла точно все видит. Даже я смог бы без труда прочесть горе на своем лице.

– Джон. Это совершенно нормально.

Нормально?

– Вы пережили травму. То, что вам требуется время, чтобы адаптироваться и принять новую реальность, – нормально.

Мне так не кажется.

– Вы ищете его. Почему? Вы хотите ему что-то сказать. Что-то, чего вы сказать не успели. Вы ищете его, чтобы подвести черту. Это вполне ожидаемо.

Она так уверена. Почему? Что я так и не смог сказать?

– Попробуйте поговорить с ним, Джон.

– Но он, - умер, хочу сказать я, но не могу. Не могу. Только не опять. Изо всех сил сжимаю переносицу. – Не могу.

Наглая ложь. Ты говоришь со мной постоянно.

Этого ей лучше не знать. Иначе она точно упрячет меня в психушку.

– Попытайтесь, Джон, - она откидывается на спинку кресла. – Просто попытайтесь.

Что, прямо сейчас? Здесь? Вслух?

– Что вы хотите ему сказать?

Что я хочу тебе сказать? Не знаю.

– Почему ты это сделал? – смотрю ей в лицо в поисках одобрения. Как в школе, у доски: учитель знает ответ, а ты – нет. – Почему ты так со мной поступил?

Она приподнимает бровь. Ответ неверный. Ладно.

Закрываю глаза, пытаюсь представить тебя. Это легко. Ты всегда здесь, просто стоишь за дверью или за шторой. Ты так близко. Всегда.

Мы в такси. Лестрейд стоит снаружи, вокруг шатаются полицейские. Смеются, достают телефоны. Делают фотографии, кто-то, кажется, снимает видео. Тебя погрузили на заднее сиденье волоком, подхватив под мышки. Таксист, похоже, напуган.

– Все в порядке, - уверяю его я. – Все в порядке, он в норме. Просто… нет, ничего. Он в норме. Легкий наркотик. Его не вырвет, - надеюсь, насчет этого я не соврал.

В такси тебя запихивают без особого почтения, но я поддерживаю твою голову. Ты почти в отключке и все равно пытаешься сжать пальцы. Как будто хочешь ухватиться за остатки сознания и удержать их. Я понятия не имею, что эта женщина тебе вколола. Могу только надеяться, что это не вызывает привыкания. Лестрейд заталкивает в такси твои ноги, я укладываю тебя головой к себе на колени. Слышу щелчки телефонных камер, обвожу всех недовольным взглядом. Теперь точно пойдут разговоры. Ты свернулся у меня на коленях, моя рука на твоем плече. Прошу Лестрейда получше устроить твои ноги, убедиться, что ступни не соскользнут, и их не прищемит дверью. Второй рукой поддерживаю тебе голову, пальцы зарылись в волосы. Чувствую, как бешено стучит твой пульс. Что же за дрянь она тебе вколола?

– Шерлок, все хорошо, - говорю я, хотя ты почти наверняка меня не слышишь. – Мы едем домой. Все в порядке. Я приведу тебя в норму.

Лестрейд захлопывает дверь. Снаружи смеются. Неважно. Тебе все равно, что они подумают. Одергиваю твой пиджак, похлопываю тебя по ноге.

– Обнаженная женщина со шприцем, - говорю я. – Такое сложно предвидеть. Она умная, как и ты. И стащила твое пальто. Тебе она нравится? Ты ей, похоже, да.

Даже не знаю, почему продолжаю говорить.

– Да, думаю, тебе она понравилась. Точно. Уверен, она еще вернется, - стоит это сказать, как внутри что-то обрывается. Как будто я вдруг стал чужим. Как будто появление Ирен все изменит. Сам не знаю, почему. Я же просто твой друг. Не более. Ирен, да. Глажу тебя по волосам, слушаю твое дыхание.