Безоружные

– Завязывай уже с этой ересью, честное слово.

– Если я уйду, ты не продержишься здесь и неделю. Он сожрёт тебя заживо. И всё оружие, которое ты утащил отсюда, не поможет тебе. Ничто не поможет. – Я посмотрела на свой пистолет. – Я не собиралась тебя убивать.

– Ну спасибо большое!

– Ты не можешь умереть до того, как признаешь свою неправоту. Ты должен прозреть, и, раз я не справилась с этим, Он сам займётся твоим воспитанием.

Размахнувшись, я закинула пистолет в море. Вернула его на место, законному хозяину.

– Знаешь, - пробормотал Арчи, когда я проходила мимо. – Мне жаль тебя. Честно. Будь я умнее, я бы может и придумал, чем тебе помочь.

– Будь ты умнее, жалел бы себя.

Глава 11

Я была уверена в том, что он обречён, так же сильно как сам Арчи был уверен в том, что его жизнь только начинается. Приближался день его совершеннолетия. Всё, что было до этого, казалось просто прелюдией. Эти восемнадцать лет были словно и не в счёт, понарошку, и как здорово, что он перешагнёт эту черту во всеоружии и с чемоданом денег.

Так считал Арчи.

А потом, недели через две, я услышала взрыв. От него в доме задребезжали окна, перед которыми я сидела, делая домашку. Вытесненная за пределы Побережья, я налегала на учёбу. Родителей не было… Странно, но их никогда не было, когда они были нужны. Я даже начала сомневаться, что эти люди как-то участвовали в моём рождении.

Найти Арчи оказалось не просто. Ветер отнёс эхо в сторону леса, далеко от эпицентра. Никто не кричал. Я до последнего надеялась, что Арчи просто развлекается. Может, тестирует незнакомый вид оружия. Он нашёл лучшую в мире песочницу и должен был опробовать все свои игрушки.

Я нашла его в скалах, лежащим на камнях. Он был растерзан и не издавал ни звука. Я решила, что он мёртв, но когда приблизилась (боже, чего мне это стоило), то увидела его широко распахнутые глаза. Его ошалелый взгляд метался в поисках помощи и, когда наткнулся на меня…

Боль. Сожаление. Страх. Надежда.

Он смотрел на меня как на спасение, а я просто оцепенела.

Глянь, ты только глянь на него! Совсем скоро он истечёт кровью. На что он надеялся? Выронил гранату, неуклюжий, самоуверенный придурок. Знаешь, он до последнего надеялся, что если станет жарко, он просто даст дёру. Теперь он далеко не убежит. У него же ног нет.

Всё вокруг было красным. Казалось, сделай я ещё хоть шаг и поскользнусь на крови: её было столько, что её запах перебивал извечную вонь моря.

Я не могла заставить себя пошевелиться, посмотреть вниз, на его разорванное тело. Я смотрела только на его улыбающееся моей маской лицо, прямо в глаза, и взгляд Арчи начал меняться. Когда он пошевелился, я не сразу поняла, что он пытался… отползти.

Он меня боялся.

Он меня признал.

Вот только теперь в этом не было никакого смысла!

Я сорвала с себя джемпер, а потом футболку и разорвала её на ленты. Арчи вопил от каждого прикосновения и дёргался, как сумасшедший. Наверняка, решил, что я собираюсь добить его. У него вдруг появилось столько сил, что он едва не свалился в море. Тогда бы жертвоприношение можно было бы считать состоявшимся: там было чертовски глубоко, обратно бы он всплыл только через несколько дней.

– Успокойся! Пожалуйста, угомонись! Прекрати, мать твою, хватит!

Трудно сказать, к кому именно я обращалась. Мне успокоиться тоже не помешало бы, потому что свой телефон я утопила: он выпал из моих трясущихся рук. Когда же я начала шарить по карманам Арчи, он просто взбесился. Все силы, которые он должен был сохранить в счёт будущего выздоровления, он израсходовал в бессмысленной борьбе со мной.

И на долго его не хватило. Я ещё только ждала ответа оператора скорой, когда Арчи затих. Цвет его лица стремительно менялся, его глаза закатились, а веки опустились, как занавес.

– Он умирает! – вопила я в трубку. – Что мне делать? Пожалуйста, скажите, что мне делать! Я перевязала его, но здесь столько крови! Её столько!..

Я думала, в нём уже не осталось ни капли.

Вытянув из меня приблизительное местоположения, оператор сказала:

– Успокойтесь, мэм, машина уже в пути. Сделайте глубокий вдох и расскажите мне о ранении.

– У него ног нет! От его ног ни черта не осталось!

– Пострадала только нижняя часть тела? Есть другие ранения? Возможно, посторонние предметы в груди или животе?

– Да… да, он весь в осколках. Они повсюду!

– Не пытайтесь их вытащить самостоятельно.

– Ладно… о боже…

– Это несчастный случай на производстве? Мэм? Бригаде важно знать, чем именно было нанесено увечье.

Я с силой сжала зубы.

– Гранатой.

– Не расслышала вас.

– Это была граната!

– Повторите по буквам. – Я повторила. – Так называется устройство или химический реагент?

– Нет! Так называется чёртова! Осколочная! Граната!

Наступила длинная пауза.

– Речь идёт об оружии? Мэм? Это случай применения оружия?

Затолкав телефон в карман штанов, я подняла Арчи, с ужасом отмечая, с какой лёгкостью мне это удалось. Он потерял половину своего веса. Я не верила, что после такого выживают. Но так же я не могла поверить, что он может вот так запросто умереть.

Я потащила его к дороге, навстречу медицинской бригаде. Они приехали быстро, хотя тогда каждая секунда длилась, как минута. Их было четверо. Целая куча уверенных в каждом своём действии людей. Я начала понемногу успокаиваться и вместе с тем замерзать: я вспомнила, что осталась в одном лифчике, после того как разорвала футболку на жгуты. Но никто не обращал на это внимание, целиком и полностью сосредоточившись на Арчи.

Ему вкололи целый коктейль стимуляторов, настроили подачу донорской крови и погрузили в машину. Они сняли с него фильтр и отдали мне, после чего накрыли его лицо кислородной маской. Всю дорогу медики мониторили его состояние и перекрикивали друг друга, орудуя заумными словами. Я словно находилась в эпицентре урагана: вокруг творилось что-то невообразимое, жуткое, но меня не касалось. Я могла только наблюдать, сохраняя каменную неподвижность. И молиться. Но не Побережью.

Я поняла в тот момент, что по сравнению с человеческой жизнью – всё остальное просто игра.

Мы с шумом пронеслись по городу. Потом с шумом Арчи провезли на каталке по больничным коридорам и закрыли в операционной. Я же осталась за дверями, полуголая, замёрзшая, перепачканная кровью, на грани нервного срыва. Меня кто-то окликнул и тронул за плечо, но, когда я попыталась повернуться и что-то сказать, меня стошнило.

В какой-то момент я оказалась в кресле, медсестра колола мне успокоительное. На мне появилась бесцветная больничная сорочка. Люди в полицейской форме засыпали меня вопросами, а я отвечала, даже не задумываясь.