Безрассудный

— Келлан… — глаза Киры затрепетали и закрылись.

Слезы жгли мои глаза, когда отчаяние билось, разрушая стену гнева; и в какой-то момент я перестал его сдерживать.

— Я больше так не могу, Кира.

Она открыла глаза, и я увидел в них агонию, но уже не мог остановиться. Сорви пластырь-помоги.

— Я собирался позволить тебе уйти той ночью. Я же сказал, что отпущу тебя, если ты этого хочешь, и когда ты сказала… — я со вздохом закрыл глаза. — После этого я даже не мог найти в себе силы солгать Денни, когда он увидел нас.

Открыв глаза, я сосредоточил взгляд на наших руках.

— Я знал, что Денни захочет убить меня, когда он услышит правду, но я не мог сопротивляться ему. Я причинил ему такую боль, что не мог найти в себе сил причинить ему боль еще и физически. Что мы с ним сделали… Он самый милый парень, которого я знал, самый близкий к подобию настоящей семье, что у меня когда-либо была, и мы превратили его в моего…

Я закрыл глаза, когда воспоминание об отце слилось с образом Денни, когда он напал на меня. Да, это сделал я. Я заставил его разозлиться. Я создал монстра.

— Думаю, что часть меня хотела, чтобы он избил меня… — я поднял глаза на Киру. — Из-за тебя, потому что ты всегда выбирала его. Ты никогда не собиралась выбирать меня всерьез, но ты все, что у меня когда-либо…

Я сделаю все для тебя. Почему бы тебе не сделать то же самое?

Отвернувшись, я проглотил ком в горле.

— Итак, теперь, когда он оставил тебя, выбор больше не за тобой, и я получаю тебя? — пыл вернулся в мой голос, когда я использовал гнев как средство защиты. — Я твой утешительный приз?

Это все, чем я когда-либо был?

Кира открыла рот, шокированная моими выводами. Какой еще может быть вывод, если ты бросила меня, Кира? Она открыла и закрыла рот, так и не произнеся ни слова. Тяжело спорить с правдой.

— Так я и думал.

Я глубоко вздохнул, сбавив обороты бессмысленного гнева.

— Кира, мне так жаль…

Мне так жаль, что мы не уехали, когда у нас был шанс. Я бы хотел, чтобы Денни не вернулся тогда из Тусона. Хотел бы, что ты приехала сюда без него, и я бы влюбился в тебя по-честному, без сожаления, вины, боли.

Зная, что мои желания также бессмысленны, как и гнев, я не стал озвучивать свои мысли. Вместо этого сказал.

— Я решил остаться в Сиэтле. Ты не поверишь, сколько дерьма Эван вывалил на меня за то, что я чуть не бросил группу.

Я вглядывался в ее лицо, вспоминая недоумение Эвана и его странные слова. Ты незаменим.

Мой плавающий взгляд вдруг остановился на ранах Киры, и я осознал, что был в забытии, когда смотрел на нее.

— Я никогда даже не думал о группе во всей этой неразберихе. Я обидел их, когда сказал, что планирую уехать из города.

Я еще не разговаривал с остальными, но легко мог себе представить шок Мэтта и отвращение Гриффина. Я был таким идиотом. Настало время поумнеть.

Я выдохнул, готовясь.

— Прости, — прошептал я.

Наклонившись, я нежно поцеловал ее в губы, затем плавно переместился к щеке и нежному месту за ухом. Я лелеял ее вкус, ее запах, ее дыхание. Наверное, это был последний раз, когда я был рядом с ней. Вполне возможно, это вообще последний раз, когда я ее вижу. Эта мысль наполнила меня страданием, страхом и тупой болью, которая сжигала меня изнутри. Что я буду делать без нее?

Положив голову ей на плечо, я заставил себя произнести слова, которые никогда не думал, что скажу ей.

— Прости, Кира. Я люблю тебя, но я не могу так. Мне нужно, чтобы ты съехала.

Прежде чем она успела отреагировать, я встал и вышел из палаты. Любая реакция с ее стороны вызовет реакцию внутри меня, и глядя на ее боль, всё скорее всего, закончится тем, что я останусь. А я не мог… не тогда, когда она сердцем была с другим.

Я прошел полпути по коридору, прежде чем слезы навернулись на глаза. Рядом с залом ожидания, забитым журналами и торговыми автоматами, была тускло освещенная часовня. Я направился туда, чтобы найти утешение, так как я попросту разваливался на части.

Дело было сделано. Пластырь сорван, но рана под ним еще не зажила, и я истекал кровью. Как мне жить дальше?

Несколько часов спустя, придя в себя, я спустился вниз. Чувствуя себя совершенно потерянным, я бродил по коридорам больницы. В конце концов я наткнулся на ребят из группы, когда выходит из туалета рядом с травмпунктом. Увидев из здесь, я был потрясен до чертиков.

— Эй, ребята, что вы здесь делаете?

Гриффин фыркнул.

— Мы пришли повидать тебя и твою цыпочку. Ну, твою соседку по комнате.

Мэтт кивнул в ответ, соглашаясь, а я нахмурил брови, изучая их. Что именно сказал им Эван?

Пока я размышлял над этим, Гриффин добавил:

— Ты выглядишь дерьмово, чувак. Сколько парней на тебя напало? — с ухмылкой он наклонился и сказал: — Один, да? Какой-то крошечный пятифутовый подросток? — он покачал головой с усмешкой. — Тряпка.

Я посмотрел на Эвана, в то время как Мэтт ударил Гриффина в грудь.

— Они могли убить его, придурок.

Гриффин выглядел оскорбленным.

— Ну, они, очевидно, этого не сделали. Ты же знаешь, что я шучу, да, Келл?

Мне удалось кивнуть, но я все еще был немного ошарашен. Эван соврал им? Эван молчал, но на его лице была понимающая улыбка.

— Я, эм… Кира в порядке, но она не готова к посетителям. Может, завтра.

Я отвернулся, представив, как она рыдает в подушку. Эван положил руку мне на плечо.

— Почему мы всё еще здесь? Пойдем к Питу, расслабимся.

— Я не хочу расслабляться, — пробормотал я и, посмотрев на него, добавил: — Я хочу остаться здесь.

Гриффин хлопнул в ладоши.

— Как мило! Давайте пойдем в кафешку и посмотрим, сможем ли мы получить халявную еду от отчаянных цыпочек.

— Отчаянных цыпочек? — Мэтт приподнял бровь.

Гриффин пожал плечами.

— Ну, знаешь, замухрышек с сетками для волос, бородавками, разбитыми мечтами и затвердевшими вагинами, которые работают в этих кафетериях. Это часть их должностной инструкции.

Мэтт только покачал головой, глядя на кузена.

— Интересно, как же так получилось, что никто до сих пор тебя не убил?