Безумные сказки Андрея Ангелова

Очкарик приблизился к столу, сказал, тиская ладони:

— Бывший помощник! Иисус выгнал меня за поборы, а также за Божье преступление, предварительно выбив зуб! — Инквизитор поднял верхнюю губу, обнажив пустоту в верхней челюсти.

— И что желаешь сообщить? — дьявол глядел невозмутимо.

Судя по тому, что светлейший всё ещё был одет в синий деловой костюм, он только что вернулся из монастыря. Поездка была не из приятных. Не каждый день дьяволу приходится просить прощения у святош. По правде сказать, это вообще случилось с ним впервые. И сейчас меньше всего ему хотелось вести беседы с бывшим инквизитором и бывшим помощником. Можно было, конечно, просто выгнать его. Но интуиция подсказывала светлейшему, что бывший помощник Иисуса, заработавший производственную травму в виде выбитого зуба, может быть ему полезен. А своей интуиции герцог привык доверять.

— Прежде всего, я хочу сказать, что работал на Иисуса по чистому недоразумению! Если быть точнее, то он меня уговорил… ему ведь не откажешь! — страстно сказал перебежчик, по-прежнему тиская ладошки. — Но в мыслях ты всегда был моим господином! Я, не жалея сил, в далёком прошлом, стремился заслужить твоё благоволение. Я сжёг на костре Джордано Бруно, а ещё пытал и сжигал тысячи людей. Именно я изобрёл и успешно применял пытку, при которой кишки достают особыми щипцами через задний проход. Мою идею подхватили инквизиторы других стран…

— Ты ищешь работу? — лицо герцога ничего не выражало.

Заморыш кивнул.

— А вдруг ты шпион, подосланный специально? — предположил светлейший.

— Я не шпион, — ответил Благочестивый. — Зуб даю! Если не веришь мне, то скажу, что Иисус никогда не опустится до шпиономании! Я его хорошо знаю.

— Я тоже знаком с Иисусом не понаслышке, — дьявол неожиданно хохотнул. — Вообще-то, я много слышал о тебе. Даже люди, с которыми ты вместе работал ещё тогда, в Италии, говорили, что Кьянти — подлый, скользкий, мерзкий и продажный тип.

— Эти люди были абсолютно правы! — с жаром вымолвил Бонифаций. — Я всех предам и продам, кроме тебя!

— Ну, что ж, — дьявол нажал кнопку на столе. — Посмотрим, на что ты сейчас способен. Профи мне нужны.

В кабинет вошёл толстяк с тройным подбородком.

— Конфуз, это Бонифаций Кьянти. Возьмёшь его к себе в службу, в пыточный отдел, — распорядился хозяин.

Толстяк бесстрастно наклонил голову.

— Дай ему сразу должность старшего живодёра, — продолжил шеф. — Парень знает своё дело. Если его, конечно, не расслабила жизнь на небесах.

Новый служащий преданно посмотрел на дьявола:

— Не расслабила! Вы не пожалеете! — он прижал руку к сердцу. — Я покажу вашим грешникам такие пытки, которые им и не снились!

— Ладно, проваливай, — проворчал светлейший, скривившись. — Не люблю слова. Колыхать воздух каждый может. Докажешь делом, тогда поговорим о твоей дальнейшей карьере.

— Ага, — Кьянти склонился в неглубоком поклоне, попятился, продолжая кланяться… Потом обернулся и двинулся за толстяком.

Парочка вышла, осторожно прикрыв дверь.

54. Прошлое трёхдневной давности

В тот самый момент, когда Конфуз и новоиспеченный старший живодер выходили из кабинета герцога — в дверь кабинета Благочестивого робко постучали. Дверь немного приоткрылась, и послышался мужской голос, с робкими же вибрациями:

— Можно?..

— Да, заходи уже! — вальяжно сказал Саня Сидоркин, захлопывая и откладывая «Библию», что читал. Он резко спустил со стола ноги в резиновых туфлях. Чуть поддёрнул рукава синего спортивного костюма. Поёрзал на сиденье, помусолил нос — всё это заняло одно мгновение. Затем Саня обратил странно серьёзное для него выражение лица в сторону двери.

Дверь отворилась полностью, на пороге появился Авраам — племянник антиквара Соломона.

Лицо бывшего карманника стало посекундно добавлять к серьёзности некоторые другие эмоции…

Еврейчик посмотрел налево — там, по-прежнему, находился электрокамин. Еврейчик посмотрел направо — там, всё так же, возвышались три шкафа с папками и громоздились массивные напольные весы.

Еврейчик, наконец, догадался посмотреть прямо. Прямо Авраам увидел два огромных синих глаза, из которых сейчас состояло лицо Сидоркина.

— Саша?.. — недоуменно заморгал Авраам.

Сидоркин тоже моргнул и… вдруг громко расхохотался.

— Твою мать! — услышал еврейчик сквозь смех знакомые слова, и окончательно признал в новом помощнике Иисуса — Сидоркина.

— Нет, ну вот это так твою мать! — Саня вскочил из-за стола, подбежал к еврейчику. — Здоров, Арик! — почти насильно схватил руку Авраама, потряс. И без предисловий спросил: — Ты, как и я, невинно убиён по приказу герцога?

— Да… нет, — еврейчик тоже внезапно заулыбался, потирая кисть, что секунду назад ощутимо жал Саня. — Я… Просто я несколько дней лежал без сознания в морге… потом очнулся и сразу пошёл в дядину лавку…

* * *

…Авраам, машинально щупая в кармане ключ от дядиного магазина, погружённый в свои мысли, шагнул на проезжую часть. Сделал ровно 6 шагов, пройдя, таким образом, ровно шестую часть автодороги. На 6-м шаге его сбил жёлтый «Москвич» с номерным знаком республики Франция, что с огромной для города скоростью летел по трассе, по встречной полосе. Бесы с азартом мчались на встречу с Сергием, и вовсе не заметили сбитого ими человека…

Удар о бампер был такой силы, что Арик пролетел по воздуху 30 шагов, что ему оставалось пройти до антикварной лавки. Под острым углом тело натурально врезалось в асфальт.

* * *

Через полчаса возле антикварной лавки стояли труповозка и милицейский «УАЗ». Тело Арика в томной позе раскинулось на асфальте, в кровавой луже: голова неестественно склонилась к плечу — шея явно была сломана.

Человек в капитанских погонах что-то обмерял рулеткой. Другой человек, в штатском, быстро писал на капоте «Уазика». На коленях возле трупа ползал эскулап. За жёлтой лентой, огораживающей территорию убийства, толпилась публика. Тут и там слышались перешептывания: «Такой молодой…», «Бог взял…», «Интересно, есть у него дети…», «Симпатичный был парнишка…», «Кажется, я его где-то видел…», «Какие ж мёртвые страшные…».

От трупа еврейчика отделилась душа, взмыла вверх на несколько метров. Душа была почти полной копией тела: тот же цвет лица, та же одежда, плотность тела и головы. Только неестественная посадка головы исчезла. Душа трепетала в воздухе, как осенний лист, качаясь на ветру.

Дух зябко передёрнул плечами, недоумённо огляделся по сторонам, посмотрел вниз. Увидел своё тело со свернутой шеей, лежащее в луже крови.

— Ну ничего себе! — воскликнул дух. — Меня что, убили..

От жалости по потерянной жизни Авраам чуть не заплакал. Он шмыгнул носом, вытер рукавом изящной кожаной курточки левый глаз… Однако времени горевать ему не отвели.