Безумные сказки Андрея Ангелова

Они прошли по тёмному коридору, и вошли в какую-то дверь.

— Заходи! — произнес Феофил и включил свет.

Саня переступил порог, осмотрелся… Небольшая комнатка, примерно 3 на 4 метра, с окном и белёными стенами. Дальняя стена увешана иконами. Небольшой столик, накрытый зелёной скатертью, на нем книга.

— Это наша часовенка… — пояснил игумен, крестясь на иконы. — Почаще бывай здесь… общайся с Господом, как я учил… делись наболевшим… Совсем скоро почувствуешь, как твоё естество обволакивает благодать! — Он кивнул и вышел.

Саня помассировал висок, подошёл к столику, взял Библию, пролистнул, положил назад. Достал из кармана телефон. Одеяло упало на пол, на сей раз окончательно. Вор наморщил лоб, набрал номер.

* * *

В Сидоркинской камере жизнь продолжалась. Двое играли в карты на полунарах, третий сидел рядом и наблюдал за игрой, один спал в углу. Послышалось приглушённое жужжание мобильного телефона. Крепкий мужик лет 60-ти, с короткой седой стрижкой, пошарил рукой под матрасом и вытащил выдавший виды аппарат, взглянул на номер, хмыкнул, пожал плечами, передал карты наблюдателю:

— Доиграй за меня.

Сам отошёл, сел на корточки у стены, приложил трубку к уху, мрачно помолчал пару секунд, дыша в трубку:

— Я.

Вновь двухсекундное молчание и лицо седого посветлело:

— Кто? Саня? Здоров, бродяга! Ты где?

Сидоркин в этот момент подошёл к окну, отдёрнул занавеску, глянул в темноту, крутнулся на галошах:

— Где? Хмм… В добровольном заточении.

— В заточении? Тебя что, повязали? — донеслось из телефона.

— Я сам себя повязал, — усмехнулся карманник.

— Ты сдался? — выспрашивал седой, поглядывая на дверь камеры.

— Нет, дядя Вася, — отвечал послушник. — Ты скажи лучше, как у вас жизнь.

— Плохо, Саня, — отозвался дядя Вася, поглаживая голову. — Менты озверели. Никаких свиданок и посылок, баланда и то через раз. Пришлось неслабо отвалить, чтоб телефон вернули, да карты ещё для развлечения оставили. Типы, что тебя забрали, положили всю дежурную смену во главе с хозяином, а также сына Татьяны Павловны. Кто это такие, можешь сказать? Беспредельщики? И на хрена ты им нужен?

— Это помощники дьявола, — честно ответил Сидоркин. — Я вступил с ним в сделку и выполняю одно его поручение. Обещал хорошо забашлять!

— Ты поосторожнее будь, Саня, — ответствовал зэк, ничуть не удивившись. — Этот дьявол, видно, насмотрелся мексиканских боевиков. Чуть не по нему, пристрелит, знаю я таких отмороженных.

— Не боись за меня, дядь Вась, прорвусь, — ухмыльнулся Сидоркин, садясь на столик и болтая ногами. — Дьявол, думаю, челове… эм… в общем, слово держит. Жадный только, торгуется больно.

— Если торгуется, может, не кинет, — высказался бывший сокамерник. — Но всё равно не расслабляйся. — Седой вздохнул, почесал грудь под тельняшкой. — Тюрягу-то хотят расформировать, возить будут в соседний город. Говорят, здесь разгром по полной. Приехали областные попки, трясут местных… Нас на допросы таскают. Тебе сейчас попасться — могила. Следаки мыслят, что ты в теме.

— Ну, хрена они меня достанут! — с наигранной бравадой сказал карманник. Он тоже тяжко вздохнул. — Расскажи-ка про ребят…

* * *

В ту секунду, когда Сидоркин произнёс слово «ребят», проснулся Трифон. Он спустил ноги с лежака, сел, чиркнул спичкой, поднёс к столу. Свечки не было. Спичка потухла.

Монах порылся в поисках новой свечки под тюфяком, служившем и матрасом, и подушкой, и кладовкой. Вновь вспыхнула спичка, слабый огонек воскового огарка осветил келью. Иеромонах недоумённо оглядел пустую постель соседа:

— Хм… ни свечи, ни послушника!.. — пробормотал он, свешивая босые ноги с топчана. Инок поправил помятую во сне рясу, подошел к двери. Осторожно вышел в коридор. Притворил дверь и двинулся вдоль тёмных стен в поисках нерадивого соседа.

* * *

— …бывай, дядь Вася. Привет бродягам, — карманник отключил связь. Поскрёб темя, набрал следующий номер.

— Алё, это кто?.. Мне нужна Танюха.

— А кто её спрашивает? — спросила, зевая, симпатичная черноволосая девушка на другом конце провода.

Она лежала в ванной полной пены, прижимая плечом мобильник к уху и рассматривая причудливые пенные фигурки, тающие на ладошке.

— Санёк. Помнишь, в прошлом году схлестнулись в Сочи? — доложил Сидоркин, улыбаясь. — Это ведь ты, Тань, теперь узнал.

— Помню, конечно, — дама села поудобней в ванной. — Ты откуда в два часа ночи?

— Из монастыря звоню, — хохотнул Сидоркин. — Где-то в окрестностях твоего города находится.

— Что ты там делаешь? Решил спасти душу? — рассмеялась Танюха. — Судя по тому, какой трах ты мне устроил в Сочи, на тебя не похоже. Или завязал с мирской жизнью?

— Не угадала, я здесь по делу. Через пару-тройку дней намыливаюсь поехать куда-нибудь далеко-далеко. Хотел взять тебя с собой.

— С тобой хоть к чёрту в задницу! — ответила собеседница, с наслаждением вдыхая запах бергамота и поглаживая грудь. — Когда тебя ждать?

— В пятницу вечером, в крайнем случае, в суббот… — Сидоркин насторожился, в коридоре послышались шаги.

Он быстро отключил мобильник, сунул в карман, соскочил со стола.

Дверь открылась, на пороге стоял Трифон со свечой в руке:

— Вот ты где!..

— Да-а… — Саня обернулся, взял Библию, показал иноку. — Вот, читаю.

— Молодец, брат! Ну… не буду мешать! — похвалил Трифон и пошлёпал босыми ногами прочь.

Как только он скрылся, карманник вытянул мобилу, нажал кнопку повторного набора:

— Танюх, извини. Меня отвлекли тут чуть-чуть. На чём мы остановились?

Вдруг в дверях снова показалась жидкая бороденка Трифона. Сидоркин спрятал руку с телефоном за спину.

— Не забудь выключить свет! — произнёс инок и снова скрылся за дверью.

— Кретин! — выругался вор. Поднёс к уху трубку: — Прости, Тань, тут один урод мешается…

12. Брат, заросший до ушей бородой

Утро следующего дня выдалось солнечным и тёплым.