Безумные
Шрифт:
— Я не дружу с растительностью.
— До чего же ты интересный собеседник, Каролина! Знаешь, я вряд ли смогу уснуть, если не узнаю причину, по которой все на тебя пялились. Погоди-погоди… Ты сказала, что выглядела паршиво, потому что болела… О, боже, я все понял! — Посылаю ей деланно сочувствующий взгляд. — Наверное, ты очень громко чихнула, да так сильно, что у тебя…ну…сопельки разлетелись в стороны, да?
— Нет… — только и говорит она, заливисто смеясь. — Нет!
— Значит, ты была либо голая, либо в латексе!
— Отвечаю: сопли остались при мне, латекса на мне не было, а одета я была хорошо. У Миши, моего бывшего парня, было открытие студенческого кафе и никто, по всей видимости, из присутствующих не знал, что мы с ним расстались.
— Какого черта здесь происходит, Карл?! — вставляю я, изобразив ужас.
— Точно-точно! — смеется она. — И все стало только хуже, когда у меня заслезились глаза, потому что в носу происходило какое-то кошмарное извержение вулкана. Я отошла в сторонку, чтобы не заляпать всех вокруг своими сопельками, но тут вдруг ко мне подошла мама Миши, и стала жалеть меня на глазах у всех! Она решила, что я плачу из-за новой девушки её сына!
— А ты плакала, потому что заболела?
— Я чувствовала себя ужасно.
— Тогда, зачем же ты приехала туда?
На мой простой вопрос Каролина отвечает задумчивой улыбкой, потом глядит себе под ноги, барабаня пальцами по стакану с кофе. Надеюсь, этот разговор о некоем Миши не натолкнул её на воспоминания о их светлых минутах счастья …
Каролина проходит вперед, свернув на узкую тропинку, ведущую к центральному парку. Летом здесь веселее, чем зимой. Повсюду зелень, пушистые деревья, множество ларьков с сахарной ватой и кукурузой на палочке, а чуть дальше доносятся восторженные крики тех, кто решил прокатиться на замысловатых аттракционах. Сейчас же ничего это нет, потому что центральный парк погрузился в зимнюю спячку. Серость, прохлада, голые деревья и холодные пустые лавочки.
— Это ваш первый проект? — вдруг спрашивает меня Каролина, оглянувшись через плечо. — Кабак.
— Не совсем. — Прочищаю горло. — У нас есть одно развлекательное заведение. Ты не замерзла?
— Нет. — Мы выходим на широкую площадь. Теперь идем бок о бок. — И что же это?
— Танцевальный бар, — отвечаю я, почесав нос.
— Ух ты! Серьезно? Круто. Я люблю танцевать, — с улыбкой говорит она, взглянув на меня. — Как называется?
— Слушай, мы уже полгорода прошли, где твоя машина? — Усмехаюсь, оглядываюсь, пробегаю глазами по площади, что мы почти пересекли — делаю все, лишь бы не встретиться взглядом с Каролиной, чьи вопросы заставляют меня нервничать. — Ты точно помнишь, где оставила её?
— Устал разминать ноги? — улыбается она. — Вон она, возле цветочного киоска. Оставшиеся пару минут мы идем молча. Из динамиков на столбах играет какая-то песня, слова слышно плохо, потому что рядом проезжая часть. У Каролины белая «Тойота», госномер автоматически зафиксировал мой мозг. Она садится в машину, не закрывая дверцу. Заводит двигатель, ставит сумку на пассажирское сиденье и поворачивает ко мне голову:
— Мм… Спасибо, что составил компанию по пути к моей машине.
— Я всего лишь разминал ноги, — отмахиваюсь я, улыбаясь ей. Замечаю румянец на щеках и порозовевший носик. — А говорила, что не замерзла.
— Так я и не замерзла.
— У тебя красные щеки и нос — ты замерзла.
Она собирается что-то сказать, но передумывает. Усмехается сама себе и отводит в сторону взгляд.
— Ладно, до встречи, Каролина, — говорю я, чуть наклонив голову. Скрепя зубами, приветствую легкое чувство разочарования. Наверное, я бы действительно хотел, чтобы эта машина оказалась в другом конце города, и нам пришлось идти к ней пару тройку часов. — Еще увидимся.
* * *
В выходные мы, наконец, определились с дизайн-проектом будущего кабака и сейчас, спустя еще пару дней, я спешу на встречу с Каролиной…и бригадой, что будет заниматься ремонтом. Вообще, мне кажется, что наступили странные времена. В эмоциональном плане Данил как будто увядает. Пытаюсь растормошить, развеселить, хотел вытащить его в кино на какую-то тупую американскую комедию, но он,
как того и следовало ожидать, отказался. Кирилл же наоборот, цветет как орхидея у бабушки на подоконнике. Все время улыбается, переписываясь с кем-то в телефоне, смотрит как будто сквозь предметы, вечно думая о чем-то своем и, по-видимому, говорит твердое «НЕТ!» осенней депрессии, что охватила нашего друга. А я…Меня мучают угрызения совести. О, да, оказывается, она есть у меня! Не могу не признать, что в моих мыслях все чаще возникает образ Каролины. Той Каролины, с которой я познакомился несколько недель назад, когда приехал на встречу с новым дизайнером. Все думаю, а если бы она назвала мне ненастоящее имя, я бы смог узнать в ней ту нежную и пылкую гостью закрытой вечеринки? Смог бы распознать её по голосу, походке, светлым волосам и запаху? По сути, это все не так уж и важно, верно? Ну, подумаешь, мы встречались с ней пару раз в клубе, а теперь будем заниматься этим же и за его пределами, потому что НАДО… Подумаешь, целовались и сходили с ума от прикосновений, будучи уверенными в том, что кроме как в клубе нам нигде больше не повстречаться, а вышло все иначе… Подумаешь, я знаю, кто она, а она понятия
Остановив машину у входа в здание будущего кабака, замечаю знакомую белую «Тойоту» на противоположной стороне. Черт возьми, какого хрена я улыбаюсь?
В пыльном сером помещении работа идет полным ходом. Уже завезли мешки с цементом и штукатуркой, люди в серой спецодежде выносят огромные мешки с мусором. Посреди хаоса, пыли и беспрерывного стука вижу хрупкий женский силуэт в самом конце зала. Нагнувшись к деревянному столику, что заляпан белой краской, Каролина изучает какие-то схемы, потом, словно чувствуя на себе мой взгляд, поворачивает голову. Длинная светлая прядь падает на её лицо. Она смахивает её легким движением руки, моргает и улыбается мне… Эти пару секунд кажутся мне вечностью. Как в фильмах с замедленной съемкой.
— Держим, держим, держим!
Оборачиваюсь. Два мужика тащат огромный мешок, набитый не пойми чем. Пыль в воздухе как будто замерла.
— Привет. — Оборачиваюсь. Каролина улыбается мне и машет перед собой рукой, чтобы прочистить воздух. — Зря ты приехал так рано, будешь весь грязный.
— Привет. — Опускаю глаза. Поднимаю глаза — мягкие зефирки. Увожу взгляд в сторону. — Вы ведь начали вчера, да?
— Ага, а здесь уже такая разруха, — смеется она. — У меня есть пара вопросов по вентиляции, пойдем в другое место, здесь шумно и пыль кругом!
Я иду за ней. Узкие джинсы, заправленная в них белая рубашка, рукава закатаны, точно она собралась жарить яичницу на кухне…или заняться конным спортом… Берет два больших листа со стола и кивком зовет меня за собой. Во рту пересыхает, когда знакомый нежный запах попадает в мой нос.
— Здесь будет лучше, — говорит Каролина, приоткрыв шторку из мутной пленки. Захожу в комнату, что в будущем будет кладовкой. Здесь в углу стоит небольшой столик с кружками, чайником и коробками с быстрорастворимой лапшой. Рядом три затертые табуретки. — Придется немного потерпеть, от пыли никуда не денешься, — хмыкает она, протирая какой-то тряпкой табуретки. — Присаживайся.
Молча сажусь. Каролина раскрывает передо мной один лист, интересуется, не буду ли я против, если в какой-то стене они сделают несколько дырок (я реально плохо соображаю, когда её пахучие волосы готовы вотвот коснуться моего лица!), потому что так было бы проще обойти… (слежу за её рукой, что указывает мне на вентиляционную схему и ничего…НИЧЕГО не соображаю!). Почему я сел, а она стоит сбоку от меня, чуть нагнувшись? Почему тоже не присела на эту чертову табуретку? Думает, что мы виделись в каком-то театре… Пф-ф! Нет, нет, Каролина! Мы с тобой целовались, представляешь? Ты прижималась ко мне, обводила языком мои губы и сказала, что будешь играть со мной. И, черт возьми, если ты не прекратишь вот так стоять надо мной, я просто сойду с ума от невыносимости находиться рядом с тобой и, мать его, знать то, что ты отказываешься замечать!