Безумные

— Аврора, — скрипя зубами, уточняет Даня.

— Точно! Так, почему ты больше не встречаешься с ней?

— Потому что мы наскучили друг другу, — сухо отвечает он, сложив в кожаную сумку какие-то бумаги с чертежами. — Ты едешь?

— Мстительная женщина — страшное дело, — подначиваю я, сложив руки на груди.

— Я знаю на что ты намекаешь, но это не так.

— А на что я намекаю?

— Макс! Хватит.

— Это твоя Аврора рассказала блогерше о золотых билетах. Сколько месяцев тишь да гладь была, а тут вдруг на тебе — двадцать тысяч человек в курсе, что закрытые вечеринки в «Манхэттене» — регулярное дело. Инфа появилась сразу после того, как вы перестали общаться.

— Это не она, — с раздражением говорит Даня, опустив ладони на гладкую поверхность стола. — Не она.

— Откуда тебе знать?

— Потому что ты её совершенно не знаешь! Аврора…чудесная девушка, — задумчиво говорит он, словно проваливаясь в воспоминания. — Совсем не такая, как все.

— …И?

— Что «и»? Это не она.

Даня никогда особо не отличался говорливостью. Особенно в отношении девушек. Когда нам было по семнадцать, он по уши втрескался в нашу одноклассницу, невыносимую зазнайку Настю Ковалеву. Цветы оставлял с запиской у двери её квартиры, создал страничку в соцсети от чужого имени и переписывался с ней, пока она, наконец, не предложила встретиться. Меня вся эта ситуация забавляла только так. Короче, Настя эта была в бешенстве, узнав, что красавчик с фотографии (какой-то блондин с рельефным торсом) — её высокий и худощавый одноклассник Даня. Растрепала об этом всей школе, даже учителя были в курсе. И любовь как ветром сдуло. После этого мой друг перестал делиться с кем-либо историями своих любовных приключений.

— Знаешь, что я вспомнил сейчас? — с улыбкой спрашиваю я, сцепив руки в замок. Даня с раздражением поглядывает на меня, небрежно застегнув молнию на сумке, а потом его недовольная физиономия сменяется глубокой усталостью, словно он целый день мешки с картошкой таскал по футбольному полю. — Да, мой друг. Именно о ней.

— Заткнись.

— Эта Ковалева, чтоб её, нарушила твою психику.

— Пошел ты!

— Уже двенадцать лет прошло, а ты все не можешь выбраться из болота, куда эта негодяйка затянула тебя. — Даня поспешно надевает кожанку, намереваясь отвязаться от меня как можно скорее. — Ладно! Погоди! — поднимаюсь я с кресла. — Выслушай меня. На самом деле мне вообще побоку, откуда эта блогерша узнала о билетах и прочее. Я просто пытался выведать у тебя правду, о которой лишь догадываюсь. Ты ведь молчун редкостный!

— Макс, встреча, — нетерпеливо говорит он, ткнув пальце на свои часы.

— Да, да, одну минуту. Короче, эта Аврора предложила тебе снять маски и попробовать познакомиться по-настоящему, на что ты, естественно, отказался, ведь нарушение правил — наказуемо! — говорю я деланно грозным голосом. Даня закатывает глаза и протяжно вздыхает. — Сюда бы выпускника института психологии позвать, вот бы он работенку написал о тебе! В семнадцать лет наш объект Данил пережил эмоциональное потрясение — его высмеяла девушка, в которую он был чертовски влюблен. И теперь, спустя двенадцать лет он боится называть свое настоящее имя, страшится раскрыть свою личность даже той, в которую безумно влюблен сейчас. И цель нашего исследования — определить истинные причины, по которым объект «Д» отказывается быть собой и, возможно, обрести, наконец, вторую половинку. Благодарю за внимание, — с улыбкой заканчиваю я и делаю поклон. — А теперь докажи мне, что я не прав.

Даня молчит, его глаза устало моргают, а плечи заметно сутулятся. Тяжело выдохнув, он, наконец, понуро говорит:

— Знаешь, что меня поражает в тебе, Макс? Ты как аппарат МРТ, видишь болячки каждого и моментально сообщаешь о них, абсолютно не задумываясь, хочет ли знать об этом человек или нет. Ты озвучиваешь даже самые мелкие недостатки, оцениваешь их, критикуешь… А в своем глазу не видишь вот такого бревна.

* * *

В последнее время парни стали какими-то странными. Оба задумчивые, неразговорчивые, раздражительные. Кирилла я вообще не видел с прошлой субботы, а голоса его не слышал с утра воскресенья, когда он позвонил мне не в самый удобный момент и стал случайным свидетелем вопиющей истерики Милы. По словам Дани, он помогает родителям с ремонтом подвала в их загородном доме, а когда дело касается строительных работ — Кирилла лучше не трогать.

По пути к зданию нашего будущего кабака, мне звонит бабушка и обеспокоенным голосом сообщает, что Мила заболела и теперь несколько дней будет сидеть дома. С Милой, кстати, мы тоже не виделись с того злосчастного утра воскресенья. Она заперлась в своей спальне и вышла оттуда ближе к вечеру, сославшись на жуткую усталость после прошедшей ночи.

— Бедная Мила, они с Дашей всю ночь готовились к экзамену! — охала бабушка, неодобрительно качая головой. — У нее голова раскалывается, отнесу ей таблетку и фрукты.

Бог мой, а я и не подозревал, что моя сестра умеет так правдоподобно врать. Я больше чем уверен, она была в клубе вместе с каким-то прыщавым упырем, в которого, как ей кажется, она бесповоротно влюбилась. Знаю я, о чем грезит этот говнюк, сам когда-то был таким. Но как только выясню, кто он, взгляну в бегающие туда-сюда от страха глаза — без промедления оставлю на мыльной физиономии фиолетовый отпечаток на память. Я узнаю кто он. Обязательно узнаю.

— Родной, ты не собирался, случайно, заехать к нам сегодня? — спрашивает бабушка.

Вообще-то нет.

— Да, наверное.

— Ой, Максимушка, не можешь купить Миле кое-какие лекарства в аптеке? Я бы деда отправила, да уже темнеет, а он сам знаешь, не видит ничего…

— Конечно, без проблем. Отправь сообщение, что нужно купить и я привезу. Останавливаю машину с торца здания и глушу двигатель. Белая «Ауди» Дани уже здесь. Надеюсь, он уже обо всем договорился с новым дизайнером и мне не придется в тысячный раз слушать одно и тоже про проводку и наши предпочтения.

— …небольшая кладовка для различных материалов: упаковок с салфетками, чистящими средствами, швабрами и прочим, — слышу голос Дани, что эхом отдается в огромном пустом помещении. — А здесь кладовка значительно больше. Проходите. Тут у нас будет спиртное, вода, соки.

— Можем закрыть стены панелями. Это дешевле, чем клеить обои и выравнивать для этого стены, — говорит женский голос. — Да и опрятнее выглядеть будет.

Прохожу мимо будущей барной стойки, миную зону для больших компаний и заглядываю в узкий коридор, ведущий в служебные помещения. Из кладовки выходит Даня с сосредоточенной физиономией. Он замечает меня и на пару секунд его серьезный взгляд расслабляется.

— Я точно нужен? — спрашиваю одними губами, пока дизайнер, по-видимому, делает фотографии небольшой комнаты. — Может, я поеду?

— Будь здесь! — так же бесшумно отвечает мне Даня.

Из кладовки раздается тихое чиханье.

— Будьте здоровы, — вежливо говорит Даня и улыбается.

— Ой, спасибо. Извините, я еще толком не выздоровела. Лучше держитесь от меня подальше, — со смешком говорит женский голос. Мы с Даней переглядываемся: он по-доброму улыбается, не то мне, не то девушке, а я демонстративно закатываю глаза. — Здесь всё. Можно идти дальше.

— Хорошо. Каролина, тут, наконец, подоспел мой компаньон, — говорит Даня, пропуская девушку с айпадом в руках. Блондинка поворачивает ко мне голову и смущенно улыбается, заправив за ухо выпавшую прядь из небрежной косички.

— Здравствуйте, — говорит она с улыбкой, и протягивает мне руку. Потом вдруг резко убирает её и хмыкает: — Ой, не стоит этого делать. Я могу заразить вас. Каролина, — представляется она, глядя на меня сквозь прозрачные стекла очков в модной черной оправе.

Клянусь богом, в ушах разрывается невыносимый звук сирены.

Каролина?

Многих ли девушек я знаю с таким именем?

Только одну.

Многих ли девушек я знаю с таким именем и губами, похожими на воздушные зефирки?