Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта

– Что-что… известно что… - пробормотал он, но Женька поймала в глазах знакомых чертиков: – Выпить, естественно! Водки. А ты что подумала?

– Я с сегодняшнего утра пламенная неофитка общества трезвости! – испугалась Женька.
– Предлагай что-нибудь другое.

– Оно и правильно! – подмигнул Ромка.
– Смысл тебя поить - только продукт зря переводить! Ты ж хоть пьяная, хоть трезвая, жестко прешь по одному сценарию. Далее по программе вывернешь мне мозг наизнанку и завалишься дрыхнуть? С чистой совестью?

Женька рассмеялась. Она перестала стыдиться вчерашней ночи. Ромка был близкий-близкий, и в глазищах его так явно читалось то самое… неизведанное.

Ромка взял с песка свою сумку и вытащил пол-литровую пластиковую бутылку:

– Другое говоришь? Минералку будешь?

Женька кивнула.

Он открутил пробку и вложил бутылку ей в руку:

– Лады, давай попробуем что ли. Скажите, профессор, в продолжение нашей сегодняшней интеллектуальной беседы, – какова скорость нейронных импульсов в мозгу элитных африканских животных?

Женька поперхнулась минералкой и недоуменно посмотрела на Ромку.

– В смысле, сколько времени обычно доходит до мега-жирафов? – со смехом перевел он. – Пару глотков мне оставь.

– Ааааа… - улыбнулась Женька и задумалась.

Она действительно любила неспешное развитие событий. Плюс последние годы стабильно много работала: оставалась допоздна, выходила в субботу, а иногда и в воскресенье, брала подработки. Впрочем, и мужчины ее сплошь были деловые и успешные, что означало или постоянные командировки, или переговоры с партнерами за полночь, или… Встречаться удавалось в лучшем случае раз в неделю. Или реже. Конфетно-букетный период протекал в основном по переписке. И если сложить все это вместе, то…

– Месяца два примерно, - наконец высчитала Женька и протянула Ромке бутылку с минералкой.
– Иногда три.

– Хренасе… в свою очередь закашлялся он. – Три? Месяца?! До того, как?!! Прекрасно! То есть в моем случае – без вариантов! Через неделю я уже тю-тю.

Он вскочил на ноги, со злостью зашвырнул пустую бутылку в сумку, пнул ногой, чтобы она лучше туда провалилась, и язвительно посмотрел на Женьку:

– И знаешь, не удивлен. Ни разу. Потому как ты, Сусанина, только мозги поиметь способна. Феерично! А здорового секса от тебя не дождешься!

Море зашипело змеей и обвило ноги холодной скользкой волной. Женька поежилась и отодвинулась.

У нее даже не было сил злиться на Ромку.

«Сама виновата! – честно признала она. – В очередной раз полезла на те же грабли».

Ромка застегнул сумку и поставил перед Женькой черно-белые туфли:

– Обувайся, Женек! Идем домой, холодно уже.

Глава 22. Ночь между третьим и четвертым днем. Статус-кво

Половину дороги к родному корпусу они молчали. Шли рядом, но на некотором отдалении друг от друга.

Ромка о чем-то напряженно думал, хмуря брови, Женька изображала королевское высокомерие.

Лишь Женькины каблучки упрямым цоканьем разбивали гнетущую тишину, словно молоточки, неумолимо забивающие гвозди в крышку… Куда-то!

Откуда-то сверху… с гор? прилетели совсем не июльские колючие ветра, от моря потянуло промозглой сыростью. Хотелось горячего чая, шерстяной плед и ни о чем не думать.

Наконец, Ромка не выдержал:

– Где ты их берешь-то, Женек? Тех, кто с тобой по три месяца за ручки гуляет? Думал, такие реликты давным-давно повымерли!

– Где надо, там и беру! – надменно отозвалась она. – А ты у нас, значит, не реликт? И за ручки ни-ни?

– Я современный человек с практическим взглядом на жизнь! – фыркнул Ромка.
– Нет ни времени, ни желания заниматься ерундой!

Женька презрительно сжала губы. В голове закрутился ворох ответных реплик, одна ехиднее другой, но вдруг ладони что-то коснулось - Ромка осторожно взял за руку и переплел пальцы.

Женька незаметно скосила на это взгляд, но промолчала. Два умных слова, отражающих ее состояние рядом с Ромкой, привычно заняли боевой пост.

Мотыльков над фонарями посреди газона уже не было. Вместо этого светящиеся грибочки окутывала легкая дымка, словно пар над кипящим чайником. Трава выглядела мокрой, как после дождя.

– Не подумай: не смеюсь и не осуждаю, - спокойно продолжил Ромка, - просто понять хочу. Получается, можно столько времени гулять-гулять и догуляться до чего-нибудь определенного, а можно пойти и дальше гулять – лесом?

– Чувства – материя тонкая! – гордо выдала Женька, хотела отобрать руку у Ромки, но он не отпустил: - Гарантий тебе никто не даст.

– Трэш! – Ромка скривился так, будто у него заболели все зубы одновременно. – Это ж реально чокнутым быть надо, чтобы в подобную авантюру ввязаться. Три месяца жизни коту под хвост! У меня максимум две недели было. Все – от начала до конца. А чтобы три месяца и без гарантий… Нафиг-нафиг, уж лучше в тайгу.

Женька обиделась, но виду не подала, наоборот, еще выше задрала подбородок:

– Правильно! Куда тебе отношения, Илларионов? У тебя ж, считай, кроме секса и не было ничего!

– Почему это не было – было! – в свою очередь разозлился Ромка. – Классное такое состояние, когда хорошо с человеком, полностью с ним подходите друг другу, гармония.

По аллейке ползла жирная улитка, таща на себе коричнево-полосатый домик, и растерянно шевелила двумя парами рожек.

Женька переступила ее, а Ромка замешкался и носком туфли осторожно сдвинул в кусты.

– В постели? – язвительно уточнила Женька. – Две недели?

– Да! И что?! – еще больше разошелся Ромка и дернул ее за руку.
– Ты, Сусанина, будто в прошлом веке живешь! Точнее, в позапрошлом. Ладно, допускаю, что ты особенная. Но три дня более чем достаточно, чтобы в этом убедить! Я три дня еще ни с кем за ручки не гулял! И два тоже. Молчу, что мы в одной кровати спали. Я взрослый мужчина со здоровыми потребностями… Это ненормально, понимаешь?!

– Балбес ты, Ромка! – изобразила понимание Женька. – Одни потребности на уме и есть. Просто не дорос до серьезного еще.

Внезапно прямо перед глазами возникла родная веранда, будто выскочила навстречу из-за угла. Сырой ветерок трепал брезентовый навес, гонял по дощатому полу картонный стаканчик из-под кофе. Отдыхающих на веранде не было – позднее время и погода не располагали.

Ромка резко остановился и сжал Женькины пальцы:

– А для тебя серьезное – это когда кому-то плохо, да? Обязательно заставить страдать и биться головой об стену?