Безумство

Я провожу пальцами по впадинке на ее шее, мой взгляд натыкается на красную отметину, которая все еще остается там от петли Джейкоба. Врачи говорят, что, в конце концов, она сойдет на нет, что со временем она вообще исчезнет, но сейчас она все еще там — напоминание о том, что я почти потерял ее. Я притворяюсь, что это зрелище не делает меня злее, чем когда-либо в моей жизни. Делаю вид, что вообще ничего не вижу. Сильвер не замечает, о чем я думаю, ее сердце уже бьется, пульс заметно подпрыгивает в изящном изгибе шеи.

— Господи, Алекс, — шепчет она.

— Переодевайся, а то я буду не желанным гостем в этом доме, — приказываю я.

Она притворяется невежественной.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты?

Я не позволю ей провернуть это.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я говорю о том, как ты тяжело дышишь и умоляешь меня на ушко: «пожалуйста, Алекс, пожалуйста». О том, что ты выкрикиваешь мое гребаное имя. О том, как ты впиваешься ногтями в мои ягодицы, когда я трахаю тебя, и умоляешь меня погрузиться глубже. О моих зубах на твоей ключице, и моем языке у тебя во рту, и обо всем том, как я, бл*дь, беру тебя, и о том, как твой отец пытается выбить мне за это гребаные зубы. Ради Бога, Сильвер, надень, хотя бы эти, чертовы штаны. Я просто схожу с ума…

Она заставляет меня замолчать так же быстро и эффективно, как пуля в затылок. Ее рука... Ах, черт!... она тянется вниз между нашими телами и кладет свою руку прямо на мою эрекцию, которая напрягается под молнией моих джинсов, сжимая чертовски сильно.

— Ш-ш-ш. Тише, успокойся, — бормочет она. — Я буду хорошей девочкой. Я дам тебе то, что тебе нужно. — Ее щеки все еще ярко-розовые, но она, кажется, преодолела первоначальный шок от того, что я практически набросился на неё.

Она снова встает на цыпочки, требуя мой рот, и на этот раз я подчиняюсь ей. Я дам ей все, что она захочет, если она будет продолжать сжимать и тереть мой член так, как сейчас. Я вгоняю свой язык в ее рот, мимо ее мягких, податливых губ, целуя ее более грубо, чем когда-либо прежде, и она издает низкий, нуждающийся стон, который разжигает мою кровь. Я быстро хватаю ее за волосы и откидываю назад, обнажая чувствительную бледную кожу ее шеи. Я прикусываю эту нежную кожу достаточно сильно, чтобы пролить кровь. Почти.

— Алекс! Черт! — Она дергает мой ремень, отчаянно пытаясь его расстегнуть…

— Одевайся прямо сейчас, мать твою, — рычу я.

Она смотрит на меня снизу-вверх глазами цвета зимней реки, искрящимися вызовом.

— Не надо... говорить мне, что делать. — Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, она расстегивает мои джинсы, стягивает их с моих бедер, освобождает мой неистовый стояк, и падает на свои колени.

— Нет. — Я делаю шаг назад, пытаясь прикрыться, заставляя себя отойти от нее.

Боже.

Твою мать…

Видеть её такой…

На коленях.

Для меня.

Стыд разливается по мне, горячий, темный и скользкий. Это одно из моих любимых развлечений, представлять, как трахаю ее хорошенький маленький ротик, вгоняю себя в ее горло до самого основания своего ствола, пока она, бл*дь, не задыхается... не может дышать... пока я больше не могу этого выносить и не кончаю ей в рот…

Я хочу этого. Хочу этого слишком сильно, черт возьми. Но не могу позволить ей взять меня в рот и не быть с ней грубым. Я и так едва себя контролирую. У меня не будет никакой надежды обуздать себя, если она сомкнет свои губы вокруг моего стояка, и это заставляет меня чувствовать себя чертовым монстром.

После того как Уивинг, Сэм и Киллиан обращались с ней, Сильвер заслуживает того, чтобы с ней обращались как с гребаной королевой. Ей не нужны мои грязные, омрачающие фантазии. Беда в том, что у Сильвер есть свои собственные мысли, и она, похоже, не собирается легко отказываться от идеи отсосать мне.

Наверное, я единственный парень в школе, который пытается остановить девушку от того, чтобы она засунула его член в свой рот. Сильвер бросает на меня злобный взгляд, хватая меня за штанину джинсов, что довольно забавно.

— Почему? — требует она. — Я же уже делала тебе минет раньше.

— Может быть, в это трудно поверить, но на самом деле я здесь пытаюсь быть хорошим парнем. Тебе не нужно ничего для меня делать. Я просто хочу…

— Черт, нет! — усмехается она. — Ты не можешь врываться сюда, завести меня за пять секунд, а потом ограничивать то, что я хочу сделать, потому что думаешь, что каким-то образом делаешь мне одолжение. А тебе никогда не приходило в голову, что от одной мысли о том, что я отсасываю у тебя, я становлюсь мокрой, Алессандро Моретти? Что я иногда думаю об этом, чувствуя, как ты становишься все тверже и тверже в моем рту, дрожишь, потому что тебе нужно кончить так сильно, и это заставляет меня хотеть ворваться в твою квартиру и потребовать, чтобы ты немедленно трахнул меня?

Бляяя. Она фантазирует о том, чтобы отсосать мне? Я фантазирую о том, чтобы съесть ее киску, так что это не такое уж большое потрясение. Перед смертью Бена мы танцевали вокруг желания Сильвер проверить границы нашей сексуальной жизни. Тогда она не стеснялась идти за тем, чего хотела, и сейчас это не изменилось. Но слышать, как она говорит это вслух, это уже слишком, черт возьми. Клянусь Богом, если я не получу ее голой в ближайшее время, я не смогу отвечать за свои действия.

Она все еще стоит на коленях, все еще держась за мои джинсы, как будто полна решимости добиться своего, несмотря ни на что.

Первобытное желание закипает в глубине моего живота, приказывая мне действовать. В отличие от гнева, с которым я боролся, чтобы выбраться из-под него весь день, нет никакого выхода из-под этого. Потому что это и есть я. Я скорее отрастил бы третью руку, чем преодолел бы эту бурлящую потребность.

Нагнувшись с нарочитой медлительностью, я беру ее за руки, мягко, но твердо поднимаю на ноги.

— Штаны, Париси. Я не шучу, черт возьми. Не говори больше ни слова. Я тебя умоляю, черт возьми. Надень какие-нибудь штаны и пошли.

Я предполагаю, что он собирается отвезти нас к себе домой, но Алекс пролетает мимо хозяйственного магазина, сжимая руль, напряженно глядя в лобовое стекло, его тело зажато и неподвижно, он едва дышит, заставляя «Камаро» проходить поворот за поворотом в ночи. Двигатель визжит, когда парень вдавливает педаль газа в пол, а я сижу на пассажирском сиденье так тихо, как только могу, пытаясь справиться с желанием, которое горит во мне. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше.

Я много раз нуждалась в прикосновениях Алекса, но этот обжигающий жар между нами был совершенно новым. Мы не занимались сексом с тех пор, как узнали о Бене. С тех пор между нами как будто существует негласное соглашение. Алексу нужно было время, чтобы оправиться от горя, и я согласилась дать ему это. Но сейчас это пожирает нас заживо. Воздух между нами так насыщен сексуальным напряжением, что я боюсь, как бы кто-нибудь из нас не сказал что-нибудь, случайно не прикоснулся друг к другу, и вся эта чертова машина не вспыхнула пламенем.