Беззаветные охотники

— С ума сошли, унтер! — яростно завопил командир 2-го батальона.

— Капитан Егоров получил офицерский крест, трижды уронив свою роту перед черкесским завалом! Не мешайте, Вашвысьбродь! Делай как я, ребята! Огонь по норам!

Подполковник Циклауров проглотил чуть не вырвавшуюся матерщину.

— Стрелкам помогать Девяткину! Огонь по противоположным скатам! Саперам — строить ложемент!

Рядом с подполковником схватился за горло прапорщик Сорнев. Ему разрешили участвовать в атаке, освободив из-под ареста, под который он попал после пьянки с сослуживцами. Неприятельская пуля учинила свой суд. Она пробила ему гортань. Он не смог продублировать своим карабинерам приказ командира. Только махнул левой рукой, зажимая рану правой. Закачался и рухнул в ров. Навстречу свежим ротам и саперам, тащившим неподъемные туры.

— А ну-ка, подвинься, браток!

Сапер толкнул ногой Васю, чтобы не мешал устанавливать загородку. Милов сдвинулся вбок, не прекращая стрельбы. Ему подавали заряженные ружья куринцы из 2-го батальона. Сообразили, что точная стрельба по противоположному скату смиряет пыл защитников и помогает соседям из колонны поддержки. Озверевшие апшеронцы лезли наверх, к укреплениям Нового Ахульго, не обращая внимания на залпы из Старого. Это отряд майора Тарасевича, проникнув в ущелье по вонючему руслу Ашультинки, творил невероятное. Карабкался наверх там, где не ступала нога человека. А приданные к главной колонне саперы тем временем уже сооружали подобие защиты. И все меньше жертв собирала стрельба защитников старого Ахульго.

А куда более? Счет выбывших из строя уже пошел на четвертую сотню. Добравшись до второго перекопа, закрепившись — спасибо саперам — в передних укреплениях, куринцы снова застряли. Внутри второго рва они наткнулись на скрытые капониры. Шамиль подготовился к обороне в соответствии с самыми что ни на есть современными требованиями фортификационной науки. Васины товарищи подались назад, но их маневр позволил саперам завершить свою работу. Куринцы-таки стали хозяевами передовых укреплений, потеряв убитыми и ранеными 8 офицеров и 347 нижних чинов.

— Смотрите! Смотрите! Мятежники выкинули белый флаг!

Коста. Дагестан, первая половина августа 1839 года.

Стоило нам ступить на берег Грузии, как закрутилась, завертелась военная машина, заждавшаяся поручика Варваци. От графа Чернышева пришли четкие инструкции: пинками гнать прогневавшего государя офицера в Чеченский отряд. Предписания и проездные документы вручались незамедлительно, подорожные были составлены столь грозно, что с лошадьми на почтовых станциях заминок не было. И в Тифлисе задержаться не вышло. В Корпусном штабе его начальник, генерал-майор Коцебу, только руками развел:

— Вас ждет в Ахтинском укреплении наш командир. Туда направляется из Царских колодцев большая группа офицеров из Ширванского полка, чтобы пополнить ряды выбывших своих товарищей под Ахульго. Выдвигайтесь без промедлений в Кахетию, чтобы присоединиться к оказии. С графцами проследуете через весь Дагестан до лагеря Чеченского отряда. Это единственная возможность — другой вам не представится.

— Под Ахульго все так плохо?

— Безумные потери! Немыслимые! О чем только думает Граббе?! Война не закончится в горах ни завтра, ни послезавтра. Кем он будет дальше командовать, если от войск останутся одни воспоминания? Езжайте, голубчик, с Богом. Уверен, вы пригодитесь ширванцам. Бедный Врангель! Прострелена грудь!

— Карл Карлович? — удивился я, не понимая, как связан командир моего Эриванского полка и с Ширванским.

— Нет, — засмеялся Коцебу, — Карл Карлович жив и здоров. Ширванцами командует другой Врангель, Александр Евстафьевич.

«Кругом одни Врангели!» — в сердцах подумал я, чертыхаясь на спешку.

Даже толком не успел вникнуть в дела нашего отеля «Пушкинъ», который уже обживали первые постояльцы с легкой руки Миши и Микри. Или изучить дом на берегу Куры у подножья Метехского замка, который выбрала Тамара.

— С намеком выбрала? — спросил жену в шутку. — Чтобы передачки ближе носить?

— Типун тебе на язык, маймун! Гляди мне, доболтаешься! Лишу сладкого!

Не лишила. Сладостная прощальная ночь, казалось, длилась бесконечно. Поспал от силы пару часов до рассвета, чтобы наутро вместе со Спенсером двинуться в Кахетию.

Ему разрешили ехать со мной как врачу и натуралисту, интересующемуся Дагестаном. После передачи жандармам бумаги от Фонтона лишние вопросы исчезли как по мановению палочки. В сопровождении конвоя из трех казаков мы без проблем добрались до Царских колодцев.

— Офицеры уже выехали, — «обрадовали» меня в штаб-квартире Ширванского полка. — Вам придется догонять их до Закаталы. Эх, так хотели порадовать вас охотой на зайцев!

Не больно-то и хотелось, тем более, что заячьим рагу с отменным кахетинским нас все-таки угостили.

Эдмонд, старавшийся отмалчиваться и не «светиться» с вопросами и замечаниями, не удержался:

— Похоже на Бургундское, но не так прочно. Но букет хорош!

Я сделал страшные глаза, и Спенсер поспешил заткнуться. Но на дурном пароме, на котором мы переправлялись через Алазани, снова не удержался.

— Что хорошего принесла Грузии Россия? Чиновники воруют, офицеры плохо образованы и думают исключительно о делах службы. Дороги дурны. Постоялые дворы вызывают леденящий душу страх…

— Тебе не приходило в голову, кунак, что тут, на Кавказе, уже треть века не прекращается война. Не будь этих постоянных стычек, набегов, экспедиций, походов — и Грузия была бы совершенно иной.

С этим трудно было спорить. Следы войны были заметны на каждом шагу. Брошенные сожженные аулы, вырубленные сады. Где-то в этих краях погибли мои однополчане, которых изрубили джарцы, внезапно напав из-за деревьев. Их древняя столица, Закаталы, ныне была покорна. Стоявшая в ней крепость стерегла вход в ущелье, откуда приходили воровские партии лезгинов.

Майор Карганов, местный комендант, нас не порадовал.

— Уехали как час ваши ширванцы! Но не быстро идут. Офицеры верхами, а пехота ножками, топ-топ. Понесетесь догонять?

— Нам бы часок отдохнуть! — взмолился я. Долгая дорога от Алазани через вековой лес до предгорий большого Кавказского хребта изрядно нас вымотала.

— Вот и славно! Пошлю казака предупредить, чтобы вас дождались. А пока чаем вас напою.

За самоваром — заварка из китайской бурды, турецкая контрабанда — все разговоры майора свелись к ругани реформ барона Гана:

— Этот сенатор совсем не знает Кавказа. Тут народ простой. Привык все решать из-под сабли. Введение гражданского судопроизводства для местных обернулось бедой. Им не понять все наше крючкотворство, на котором наживаются гражданские чинуши.

— Разве военное управление было лучше?

— Признаюсь, не лучше. Бардака мы развели немало. Но то, что устроил Ган, не лезет ни в какие ворота. Корыстолюбие чиновников вызовет беспорядки. А лишение ханов их владетельных прав и превращение их в непонятных приставов? Как бы не было беды.