Беззвучная нота

Славно бросает на него взгляд.

— Вот почему у тебя есть сорок восемь часов.

ГЛАВА 10

Зейн

Когда я представлял себе наш медовый месяц с Грейс, думал, что будут свечи. Розы, может быть. Страстная песня, играющая, чтобы поднять настроение.

Я знал, что она будет сидеть на краю кровати, напряженная, как доска, и пытаться убедить себя, что ей это не понравится, хотя мы оба знаем, что понравится.

Я бы не раздевался и сел рядом с ней.

Она бы тянулась к моей рубашке, настаивая, чтобы мы «перешли к делу».

Я бы поддразнивал ее, говоря, что она хочет увидеть мой пресс, а она закатывала глаза, все отрицая, — хотя каждый раз, когда мы целуемся, лезла мне под рубашку.

Я бы начал с поцелуя в шею.

Она пыталась подтолкнуть меня и поцеловать в губы, потому что она могла быть раздражающей, даже если была самой сексуальной женщиной, которую я когда-либо видел.

Я бы закрепил ее запястья над головой и продолжал касается шеи.

Я бы поцеловал ее в ухо. В челюсть.

Забирался на нее сверху, терся своим телом о ее, не снимая одежды, но без искусственного дыхания «рот в рот».

Просто позволяя напряжению нарастать. Позволяя ее мягкому телу почувствовать мою твердость.

Я бы не спеша терся о нее, касаясь ртом всего, кроме ее губ.

Затем я бы снимал с нее одежду, одну за другой, и целовал каждый дюйм восхитительной кожи, предложенной мне. Я бы раздвигал ее ноги и целовал внутреннюю часть бедра, продвигаясь все дальше и дальше, пока она не издавала тот звук, который она издавала в классе во время танцев. Тот, который заставлял меня стонать, заставлял мой язык двигаться быстрее.

Она бы запускала пальцы мне в волосы.

Я бы приказал ей держать их на кровати.

Она бы послушалась меня, но сначала бросила на меня презрительный взгляд.

А потом она таяла в моих руках и умоляла меня.

Но я все равно не давал ей того, чего она хочет.

Но я бы поцеловал ее в губы прямо сейчас. Поцеловал ее так, чтобы она почувствовала свой вкус во рту. Поцеловал ее так, чтобы она не могла дышать.

После этого я снова проделал все это пальцами, на этот раз проводя ими вверх и вниз по ее шее, вниз между ее ног.

Я бы дразнил ее до тех пор, пока из ее измученных губ не вылетало только «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

И я бы все равно не стал этого делать.

Пока она наконец не призналась мне в любви.

Пока я не услышал эти слова, сорвавшиеся с ее греховно пухлых губ.

И только тогда я навалю ее на себя и наполню до краев, пока она не завопит как резаная.

Это было бы…идеально.

Это было прекрасно.

По крайней мере, в моей голове.

Но знаете, чего не было в моем представлении о медовом месяце?

Моих братьев смотрящих на нас.

Или Кейди, стоящей со скрещенными руками и встревоженным выражением лица, наблюдающей за всем происходящим.

Там не было белой доски и маниакально улыбающегося Сола, когда моя жена разрешает ему что-то сжечь. Опять.

— Ого, ого, — я встаю и машу руками вперед и назад, — это дом престарелых, а не пустой подвал. В последний раз, когда Сол получил зеленый свет на разведение огня, он переборщил.

— На этот раз я буду вести себя хорошо. Честь скаута, — говорит Сол, прижимая руку к сердцу.

— Салют бойскаутам — это поднятая вот так рука, — отвечает Финн, словно живая страница Google, которой он и является.

— Сол никогда не был бойскаутом, это все знают, — ворчит Датч.

— Может быть, так оно и было, — говорит Кейди. — Как вы думаете, как он научился разжигать огонь?

Сол ласково смотрит на мою невестку, а потом быстро отводит взгляд.

— Я как-то купил печенье Girl Scout. Думаю, это довольно близко.

Грейс тихо смеётся.

Звук удивляет и радует меня. Я думал, что услышу от нее сегодня другие, более животные звуки, но…Я могу жить со смехом.

Особенно после того ужасного дня, который у нее был.

Она постукивает по белой доске.

— Единственное, чему учишься на семинарах — это опираться на сильные стороны студента. У Сола есть дар обращения с огнем. Он должен использовать его во благо.

— Видишь? — Сол поднимает подбородок. — У меня есть дар.

— Давай не забывать о фразе «используй это во благо».

Сол кивает.

— Да, мисс Джеймисон.

Что-то теплое касается моего холодного как камень сердца.

Она определенно является моральным компасом, который, как мы думали, никогда не понадобится в этой команде. Это влияет на нас во всех отношениях.

Показательный пример — этот план похищения.

Грейс хочет освободить бабушку Славно и сделать так, чтобы старая сумка с костями чувствовала себя максимально комфортно в бегах, даже если она является родственницей человека, убившего ее лучшую подругу.

Она также помешала нам убить Холла. Я знаю, что Сол жаждет наброситься на него за то, что он напал на нас после танцев и сломал мне запястье. Но теперь, когда у нас есть Грейс, произойдут изменения в том, как мы справляемся с нашими врагами. Это неизбежно.

— Давай повторим еще раз.

Грейс стучит линейкой по доске, у меня внезапно возникает безумное желание использовать эту линейку на ней, когда мы останемся наедине.

Я представляю, как она стоит на четвереньках и обещает быть хорошей девочкой, когда чувствую, что все взгляды в комнате обращены на меня.

Грейс хмурится.

— Зейн, ты слушаешь?

— А? Да, — я провожу пальцами по волосам.

Она прищуривает глаза, глядя на меня, как делает это на уроках, когда я отвлекаюсь, уставившись на ее губы.

— Пожалуйста, сосредоточься.

— Да, Зейн. Ты снова получишь двойку, если не будешь внимателен, — говорит Сол.

Я отвешиваю ему подзатыльник.

Он смеется.

Поскольку это важно, я откладываю свои фантазии о сексуальной учительнице на потом. Тем более, что фантазия реальна и теперь она моя. Мне просто нужно дождаться, пока все уйдут, чтобы я мог "отвезти ее тремя способами в воскресенье".

Грейс касается кожи под шрамом, я вижу, что она взволнована. Но я бы хотел, чтобы она не продолжала возиться с этой раной. Если она порвет швы, может попасть инфекция.