Беззвучная нота

— Это довольно большой скачок, — мрачно говорит Финн. Закрывает лицо рукой, заслоняя глаза от солнца.

— Может, и так, но я в отчаянии.

Финн задерживается, пока я ищу еще, но в мусоре ничего нет. Ни коробки, ни письма. Ничего.

— Черт возьми! — шиплю я.

Мой брат подходит ко мне, зажав двумя пальцами нос. Свободной рукой он сжимает мое плечо.

— Все в порядке, чувак.

— Будь оно все проклято.

— Она не сказала, что это было в мусоре. Может, она вернется с ним.

— Когда? Мы даже не знаем ее имени.

— Это легко найти.

— Даже если и так, ты же видел, как она была напугана, когда рассказывала нам о Славно. Она ничего не скажет, чувак. Она не хочет иметь с этим ничего общего.

— Верно, — соглашается Финн.

— А что я скажу Грейс? — размышляю я. — Как, черт возьми, мне все исправить?

— Может, это знак, что мисс Джеймисон нужно отойти от дела. Вылечиться. Может, сходить к психотерапевту. Ты заметил, что в последнее время она выглядит немного странно…

— Нет. Нет. Мне нужно посмотреть еще раз.

Вместо того чтобы просто засунуть руки в пакет, я высыпаю ее содержимое на землю, чтобы можно было рассмотреть каждый предмет по отдельности.

Финн делает огромный шаг назад, когда запах бомбардирует воздух.

— Здесь ничего нет, чувак. Слушай, мы устали. Мы гуляли всю ночь. Давай на этом закончим и перегруппируемся…

— Нет никакой перегруппировки, Финн. Ты не понимаешь. Без Славно у нас ничего нет. Ничего. — Обиженный и безнадежный, я подбираю пустую пивную банку из мусорной кучи и бросаю ее. — Это был мой последний шанс помочь Грейс, и я его упустил. Все испортил. Я — семейная неудача. Как и говорил отец.

Цок.

Цок.

Цок.

Я останавливаюсь.

Финн оглядывается.

Мы оба видим банку из-под пива, которой я ударил о стену. Она катится по земле рядом с мусорным баком.

— Это только что… — говорю я.

Финн переводит взгляд с меня на банку.

Внезапно мы оба бросаемся за ней.

Он добирается до нее первым.

Я выхватываю ее у него и встряхиваю. Цок. Цок. Цок.

— Там что-то есть, — вздыхаю я.

— Мои уши работают.

Дрожащими пальцами переворачиваю банку вверх дном и пытаюсь вытащить то, что находится внутри. Какой-то предмет падает в отверстие, но он слишком большой. Я не могу его вытащить.

— Заглушка. Отогни язычок, — говорит Финн с неожиданной ноткой предвкушения в голосе.

Я отгибаю язычок, в мою ладонь проскальзывает ключ. Он прикреплен к дешевому красному пластиковому брелоку.

— Вот он, — шепчу я, держа его так, словно это сверкающий бриллиант.

— Почему ты уверен, что он от Славно?

— По ощущениям.

— Ощущения ненадежны, — читает нотацию мой брат. — Нам нужно это подтвердить. Может, стоит еще раз поговорить с уборщицей?

— Подожди. — Я замечаю что-то вырезанное на брелке. Приподняв его, чтобы солнце просвечивало, замечаю знак. — Посмотри на это.

— Знак плюс?

— Нет. — Я решительно поднимаю глаза. — Крест.

Финн выхватывает у меня ключ.

— Это этикетка от склада самообслуживания.

Ухмыляюсь, волнение бурлит в моих жилах. Улики, которые он обещал, должны быть там.

— Славно, ты подлый сукин…

— Папа, — говорит Финн на тихом вздохе.

— Вообще-то это собака женского пола…

— Нет. — Финн трезво смотрит вверх, показывая мне свой телефон. На экране появляется лицо нашего отца. — Папа звонит.

ГЛАВА 19

Грейс

Я подчеркиваю слово «трагедия» на белой доске.

— Мы приближаемся к концу «Ромео и Джульетты». Все знают, что должно произойти, верно?

Я прохожу перед аудиторией, оглядывая лица, которые смотрят на меня.

Несколько мест пустуют.

Как и место Зейна.

Я прочищаю горло.

— Но вот секрет. Ромео и Джульетта тоже знают, что должно произойти. Они знали об этом с того момента, как впервые взглянули друг на друга.

Поднимается рука.

— Да, Мейзи.

— Почему вы так уверены? — жестко спрашивает Мейзи. — В книге нет никаких предвестий того, что они знали, что умрут до конца.

Я облегченно улыбаюсь. Ученики весь день были рассеяны, как и тогда, когда Джинкс распускала слухи обо мне и Зейне. Мейзи — первая, кто действительно участвует, а не просто смотрит на меня, пока я преподаю.

— Это отличный вопрос. И это также тезис эссе, которое я задаю вам на среду.

Я слышу ропот недовольства, но никто не выражает явного протеста.

После того как я даю более подробные инструкции, отпускаю класс пораньше. Посещаемость снизилась у всех, а те, кто приходит на мои занятия, не проявляют интереса.

В данный момент лучше, чтобы дети были на улице, чем здесь. Если они будут просто глазеть на меня, то все равно ничему не научатся.

— Мейзи, можно тебя на минутку?

Мейзи хмурится, но послушно подходит к моему столу.

Класс расходится, все шепчутся, уходя.

Мейзи чувствует себя неловко, когда остаемся только мы с ней, и, когда я делаю шаг вперед, чтобы заговорить с ней, она отступает назад.

Ошеломленная, остаюсь на месте. Дыхание сбивается, но мне удается говорить профессионально:

— Мейзи, я зашла в офис после обеда, и мне сказали, что ты отказываешься от этого занятия. — Она отводит глаза. — Если у тебя есть проблемы, почему бы не обсудить их со мной?

— Мисс Джеймисон, мне неудобно брать у вас уроки.

Я цепляюсь пальцами в край стола, мое сердце бешено колотилось.

— Почему?

Мейзи приподнимает очки мизинцем.

— Я буду честной. Надеюсь, вы не против.

— Конечно.

— В своем приложении Джинкс называет вас Сексуальной Учительницей. Вы знали об этом? Еще до того, как Джинкс дала вам имя, парни называли вас «сексуальной учительницей». — Она пристально смотрит на меня, как будто я должна знать о своем проступке.