Библиотека

– Зачем?

– Ты веришь, что в аду души жарят на сковородках?
– Усмехнулся сосед.

Теперь уже я недоумённо пожал плечами:

– Принято так считать.

– А сам-то как думаешь? Бестелесную душу и на сковородке!? Мучения там, - сосед неопределённо указал рукой куда-то в небо, - Это вновь и вновь сожалеть о своих ошибках, о вольной или невольной подлости, о малодушии, переживать самому нанесённые тобой обиды. Там, - сосед вновь указал на небо, - совесть не заглушить пьянством и оправдываться не перед кем. Твои осколки и перебирать их тебе. И так постоянно, изо дня в день, из года в год, без выходных, до кровавых слёз, до блевоты.

– Как только что у тебя?

– Издержки профессии, - Сосед вновь промокнул лицо платком, - С утра нахватался негатива. Чужие эмоции, а переживаешь словно свои. Никак не могу привыкнуть. Чёртова работа, чёртова судьба. Кстати, тебя такая же ждёт.

– Меня? Собирателем быть?

– А кому же ещё? Ты ведь писатель.

– И что из того, - скромничаю.

Оно конечно приятно, когда безвестного бумагомараку называют писателем.

– Не обязательно получить признание, чтобы стать Собирателем, - прочитал мои мысли сосед, - Ты ведь видишь меня. Другим этого не дано. Свой крест Собирателя несут те, кто способен пропускать через себя чужие чувства. Потому к нам больше всего приходят из писателей. Только не обольщайся. Ходить в Собирателях не благо. Чужие грехи покоя не дают и своих никто не отменял. Душа на разрыв, сам видел.

"О чём он? Какие Собиратели? Какие грехи?" Я вгляделся в собеседника. Улыбка стёрлась с его лица. Глаза... глаза усталого человека. Не походил он ни на завзятого шутника, ни на сумасшедшего. Я опустил взгляд на осколок зеркала в моей руке. С него ещё глядели на меня грустные глаза девочки. Как такое можно? Вместо ответа сосед тронул меня за плечо и указал на бабочку, что зависла в воздухе в паре шагов от нас. Она не махала крыльями, а, замерев, тем не менее, не падала! "Время остановилось? Или это мои последние мгновения...".

– Тебе ещё долго жить, - оборвал мои страшные догадки Собиратель, - Тебе ещё совершать и совершать ошибки. И расплачиваться за них. А мне пора.

Он начал терять очертания, расплываться и вдруг исчез. Бабочка перед моим лицом замахала крыльями, забрала вверх и улетела. Осколок зеркала в моих руках напомнил о себе острыми краями. Детские глаза, исполненные тоской, продолжали глядеть с него. Изображение стало тускнеть, растворяясь в глади стекла. Также обиды детей тонут в рационализме взрослых. "Не забыть записать эту мысль", - подмигнул я уже своему изображению в осколке.

Как ни хорохорься, а настроение уже не то. Нет, не из-за откровения Собирателя, от судьбы не уйдешь. Глаза девочки не отпускали. И застывший в них вопрос: "Почему, папа?". Воскресный папа! Ловлю себя на мысли, что сам в шаге от этого. Уж больно сладка подружка, что занимала все мои помыслы последнее время. Чтобы потом мне вложили в руки осколок зеркала-памяти с глазами моей дочери?

Не глядя, достаю мобильник, набираю знакомый номер.

– Я уже скоро, - слышу в трубке игривый голосок.

Сбивчиво лепечу:

– Прости, срочные дела образовались. Сегодня никак не могу. Извини, прости, - и отключаю телефон.

Быстрей отсюда, чтобы не объясняться глаза в глаза. Сейчас просто не время. Потом, как-нибудь потом. Спешу через другой выход из парка. Пусть дальше, но чтоб наверняка не встретиться. Бегу. Спасаюсь? Наверное - да.

ПРАВО НА ВЫСТРЕЛ

– Спи, спи, моя милая, - тихонько шепчу жене.

Воспалённые веки её раз, раз... раз, слипаются. Она выпускает мою руку, измождённое лицо её с облегчением расслабляется. Запредельная доза болеутоляющего наконец-то подействовала.

– Вот и хорошо, спи.

Перевожу взгляд на револьвер в моей руке. Револьвер старый, отцовский, один из самых надёжных моделей. Таким он и должен быть, чтоб без осечки. Осечку потом доказывай. Кладу его на тумбочку у изголовья кровати рядом с красным яблоком. Знатный получился натюрморт: вазочка с цветами, стакан с водой, яблоко и револьвер с одним патроном.

Больше патронов и не нужно, достаточно одного. Да у меня больше и нет. Один единственный. Выдали мне его 25 лет назад, как и каждому у нас по достижении тридцатилетнего возраста. Имя владельца выбито на пуле с четырех сторон. Случись экспертизе, оно должно читаться.

Кажется, жена шевельнулась? Нет, показалось.

– Поспи, поспи пока.

Перевожу взгляд на свои руки, растопыриваю пальцы. Не дрожат. Это хорошо. Не хватало ещё промахнуться. Я имею право только на один выстрел. Почему именно я? Ну, да, в такой момент думаешь только о себе. А ведь у нас все мужчины после 30-ти имеют право на выстрел. Туристы всё удивляются: "Как это у вас такое узаконено? Какая дикость!" На себя бы поглядели. А заставлять женщину ходить в парандже - не дикость? А разрешать однополые браки - не дикость? И если мужчине раз в жизни можно выстрелить - ничего в этом ужасного нет. Зато у нас меньше всего подлецов на душу населения. Потому что мужчина у нас - мужчина, а женщина - женщина. И женщины наши никогда в семейных скандалах не переступают черту. Разве это плохо? Какая страна может этим похвастаться? И насильников у нас почти не бывает. А если и случается подобное, то не выживают они.

Кто-то мудрый узаконил за нашими мужчинами право на один-единственный выстрел. Больше нельзя, больше - это уже преступление. За него карают. А за один выстрел тебе ничего не будет. Кто-то осудит, кто-то поймёт и оценит, но перед законом ты чист. И воспользоваться своим выстрелом ты имеешь право лишь раз в жизни. Можешь спьяну пальнуть по бутылкам, а можешь приберечь его на самый главный момент в своей жизни.

– И если при этом кого-то убьют, стрелявшему ничего не будет?
– уточняют туристы, не доверяя путеводителям по нашему краю.

А для чего, спрашивается, всё затевалось? Каждый имеет право постоять за свою честь. Потому-то у нас меньше всего уродов, воров и жуликов. Ваш, забугорный закон защищает подобных от расправы, а у нас всё по-простому, заслужил - получи.

– И стрелявшего не наказывают?
– переспрашивают туристы-мужчины и, когда в ответ получают очередное "нет", оглядываются на своих спутниц, - Наверное, стоило бы переселиться сюда.

Туристок же всегда волнует один и тот же вопрос:

– А почему только за мужчинами закреплено такое право? Почему женщинам такого не позволено?

Вариантов ответа множество, от философских, до утрированно школьных. В народе популярна байка об одном гиде, которого туристы достали этим вопросом. От дегустировав вместе с экскурсией местных вин, он брякнул:

– Мужчине богом дано право на выстрел, дарующий жизнь. И право на выстрел, обрывающий её, должно оставаться тоже за ним.

Не всем же туристам рассказывать, что есть женщины, которые умело направляют руку мужчины во время выстрела. Была у нас одна такая. От, штучка, пятерых развела на нужную ей стрельбу. Поклонники, мужья, любовники, перестреляли друг друга, оставив её недосягаемо богатой. Только вот попользовалась она богатством недолго. Детектив, что не смог доказать её причастность в цепочке убийств, воспользовался своим правом выстрела и наказал ускользающую от правосудия преступницу. Он официально объяснил свой поступок, хотя, по закону мог бы этого и не делать. Ходили слухи, что она и самого детектива водила за нос. Видел я её портрет в газетах. Такая любого между ног уложит. Только я не верю в это. Детектив нормальный мужик был, правильный, наговаривают на него.