Бич Божий

– Князь Яромир ищет союзников для войны с готами.

– У рекса много людей?

– Больше сотни, свевов и аланов, – охотно отозвался Кладовой.

Рекс Ратмир понравился Родовану синими хитрыми глазами и веселым нравом. Возрастом он приближался к тридцати годам, но если судить по ухваткам, то повидал он в жизни многое. Раз уж князь Яромир отправил этого молодца в дальние края со столь ответственным поручением, то наверняка был уверен в его пронырливости и умении ладить с людьми.

– А разве в Испании есть храм Лады? – кивнул Родован на перстень, украшающий указательный палец правой руки рекса.

– Где наша земля, там и наша Лада, – усмехнулся Ратмир. – А ты, князь, по слухам, родом с Дуная?

– Соседями были с вашими отцами и дедами, – охотно подтвердил гепид.

– Я родился в Испании, – вздохнул рекс. – В тот самый год, когда князь Верен разбил готов Валии. Ты, наверное, слышал об этой битве, князь.

– Слышал о Гусирексе, – усмехнулся гепид. – А что касается готов, то они были и остались верными псами Рима.

– Ты ведь служишь кагану Аттиле? – спросил Ратмир.

– А мне сказали, что ты ищешь союзников, рекс? Вряд ли ты найдешь их среди франков. Особенно сейчас, когда князь Кладовлад болен, а между вождями идет спор о его преемнике.

– Но ведь ты, князь, кажется, уже сделал выбор и за себя, и за кагана? – скосил глаза в сторону Кладовоя Ратмир.

– Это скорее каган Аттила сделал выбор и за себя, и за меня, – поправил молодого свева гепид.

– Не должен младший брат лезть поперед старшего, – нахмурился Ратмир. – Не по-людски это и не по божески.

– Волхвы мыслят по-иному, – пожал плечами Родован. – По их словам, Меровой – избранник богов.

– И чем славен в ваших землях тот Меровой? – криво усмехнулся Ратмир.

– Пока ничем.

– Значит, не ярман он, а простой смертный, – твердо сказал рекс. – О вожде не по словам должно судить, а по делам. Вот князь Яромир – ярман, и князь Верен – ярман. Они чужие земли под себя подмяли. А твой Меровой в Паризии родился, в Паризии и умрет. Звал я его в поход на готов, так он в ответ только рукой махнул. Вот тебе и избранник богов. А ведь князь Яромир именно на него рассчитывал. Слухи о близости Меровоя с богиней Ладой и до нас дошли. А твой Аттила – ярман?

– Ты же сам сказал – по делам судить надо. Император Византии уже объявил себя младшим братом кагана и отдал ему половину своей земли. Император Валентиниан согласился назвать Аттилу своим зятем и соправителем. Вот и суди. Если Яромиру нужен союзник против готов, то не к франкам тебе обращаться надо, а к гуннам.

– Даром помогать готовы? – ехидно спросил Ратмир.

– Нет, – холодно глянул на расторопного свева гепид. – Услуга за услугу.

– Уговорил, – скривил в ухмылке тонкие губы Ратмир. – Где и когда?

– Скоро, – обнадежил нетерпеливого рекса Родован.

– Я не могу ждать долго, – вздохнул Ратмир. – У меня деньги на исходе.

– Сколько?

– Пятьдесят тысяч денариев, князь. Мне дружину кормить надо.

– Где ты остановился?

– В доме торговца Велизария, – широко улыбнулся Ратмир. – Как раз напротив дворца княжича Меровоя.

– Деньги тебе доставят на днях, рекс. Сумей только потратить их с толком.

Антрусов Кладовоя Радован решил к делу не привлекать. Многие из них состояли в родстве со своим княжичем, а следовательно, и с Меровоем. В любой момент кто-нибудь из них мог дрогнуть сердцем и донести князю Кладовладу о готовящемся покушении на его младшего сына. Кладовой решение гепида одобрил. Княжичу тоже не хотелось марать руки в крови брата, но тут уж выбор не его, а богов. Так, во всяком случае, объявил старшему сыну верховного правителя франков волхв Доброгаст, известный по всей Венедии баяльник и чародей.

– Сошлись вы с братом на Калиновом мосту не своей волей. Чьей, не спрашивай. Сам знаешь. Один из вас пойдет в мир Нави, другой – в мир Прави. И не только сам пойдет, но и своим детям туда путь укажет. А что Меровой – ярман, то это соблазн. Будет ждать и надеяться на помощь богов. А боги наши не столь глупы, чтобы помогать сидням. Была удача, да сошла на нет.

Родован с интересом выслушал пророчество баяльника из уст Кладовоя:

– Неужели так и сказал – на Калиновом мосту?

– Так и сказал, – кивнул княжич.

– Значит, пролитая кровь тебе простится, Кладовой. На Божьем суде братьев нет. А уж на Калиновом мосту тем более. За твою удачу, княжич. Верю, что и Велес, и Перун на нашей с тобой стороне.

Смущал Кладовоя лишь Китоврас, коего многие числили отцом Меровоя. Но это чудо морское могло оказаться воплощением не Велеса, бога перемен, а Вия, повелителя подземного мира. Иные говорят, что между Белесом и Вием большой разницы нет, ибо оба они являют собой суть Чернобога. Но другие им возражают – есть разница между переменами и смертью. И коли Меровой рожден от семени Вия, а не Велеса, то гибель он принесет франкам, а не победу. Уж на что князь Кладовлад души не чает в младшем сыне, но и его берет иной раз сомнение. А уж об иных прочих и говорить нечего. Правильно говорил Доброгаст – соблазн. Пойдут франки с Меровоем по чужую шерсть, а вернутся стрижеными. Если вообще вернутся. Нет, не только за себя хлопочет князь Кладовой и не только за своих сыновей Ладислава и Сара – за всех франков, за всех венедов, за весь род человеческий. Сара особенно жалко Кладовою. Еще семнадцати лет нет отроку, а он уже многих мужей превосходит знаниями и разумом. Иные прочат ему судьбу ведуна, а иные – ярмана. Однако будущее знают только боги, а люди могут всего лишь предполагать и надеяться.

Родован молча слушал рассуждения князя Кладовоя, а про себя удивлялся, сколь извилистым может быть путь к цели, проложенный умным и сильным человеком. Понять княжича можно, ему уже седина в голову густо ударила, а он так же далек от власти, как и тридцать лет тому назад. Сначала на его пути стоял отец, теперь – брат. Каган Аттила перешагнул через труп брата, глазом не моргнув, а Кладовой ищет себе оправдание. С одной стороны, вроде бы не худо заручиться поддержкой богов, а с другой – самим бы не оплошать.

– С рексом Ратмиром я уже договорился, – сказал негромко Родован.

– Он не передумает?

– Деньги взял, – усмехнулся гепид. – Головорез он, судя по всему, отчаянный. С Меровоем рекс на дружеской ноге. Напросился к нему в гости. Люди Ратмира откроют нам ворота замка.

– Когда выступаем?

– Да пора уже, княжич, до замка Каменец семь римских миль. К ночи доскачем.

– Я сыновей возьму, – твердо сказал Кладовлад. – Пусть видят.

– Я думал, мы все на разбойников спишем, – нерешительно возразил Родован. – В крайнем случае, на того же Ратмира.

– Нет, князь, франки должны знать, что княжич Меровой пал от моей руки, а значит, не ярман он, а сын Вия. Будь по-иному – пал бы не он, а я. Я уже послал гонца к князю Кладовладу. Пусть ждет сына с Калинового моста. А уж кто к нему явится поутру, Кладовой или Меровой, знают только боги.

До Каменца триста гепидов князя Родована доскакали на исходе дня. До наступления темноты затаились в ближайшей дубраве, дабы невзначай не попасться на глаза сторожам, озиравшим местность с высоких башен замка. Франки быстро научились строить надежные укрепления из камня, видимо, не слишком доверяли галлам, косо смотревшим на воинственных пришельцев. Каменец, в довершение ко всему, был обнесен глубоким рвом. Пытаться взять такую крепость наскоком – труд напрасный. Тут не поможет ни темная ночь, ни удаль гепидов. Все свои надежды Родован возлагал на рекса Ратмира. И не ошибся в расчетах. Не успела еще луна вывалиться из-за туч, как заскрипели цепи, поддерживающие подъемный мост. Времени на раздумья и колебания уже не осталось, а потому Родован решительно послал коня в распахнутый зев чужого убежища. На мосту его опередил княжич Кладовой, он же первым въехал во двор замка. Факелы вспыхнули в один миг, осветив округу. Сама вилла была построена еще во времена римского владычества и с тех пор не претерпела изменений. Зато конюшня и хлев были переделаны на венедский лад и располагались гораздо ближе к господскому дому, чем это принято в усадьбах галлов и римлян. Родован, охваченный азартом, не сразу осознал, что в замке царит мертвая тишина. Никто не оказал гепидам сопротивления, никто не выкрикнул в сторону незваных гостей злого осуждающего слова. Не слышно было ни ржания коней в конюшне, ни мычания коров в хлеву.