Билет до Крупяновки

– Давай-давай!

Мы растянулись короткой цепочкой по краю дороги. Какое-то время дядя Ваня задорно ковылял первым, но скоро запал от «Агдама» у него пропал, и его сменил Мишка, а дядя Ваня, побыв вторым, пропустил на это место меня.

– Вовыч, ты это… сильно по газам не жми, - прошептал он, цепляясь за рюкзак.
– А то мне не угнаться.

– Я постараюсь, - сказал я.

Минут через пятнадцать мимо нас в сторону Зверевки проехал автобус. В полупустом салоне сидели одни старухи. Я обернулся и не увидел дяди Вани позади.

– Мишка!

Я остановился. Мишка, убежавший на полсотни метров вперед, со злым лицом приблизился ко мне.

– Что?

– Дядя Ваня пропал, - сказал я.

– Куда?

– Я не знаю.

– Наверное, отстал просто, - неуверенно предположил Мишка.

Несколько минут мы просто стояли, глядя на дорогу. Потом я снял рюкзак. Дядя Ваня не появлялся.

– Дядя Ваня! Эй!
– крикнул Мишка.

Он сделал шаг в сторону Людовиновки. Верхушками близких деревьев, качая, играл ветер. Светило, не особо грея, солнце. То и дело его закрывали облака.

– Иван Степанович!
– крикнул я.

– Видишь его?
– спросил Мишка.

– Нет, - сказал я.

– Понял теперь?
– обернулся ко мне Мишка чуть не плача.
– Хрен мы так в Крупяновку попадем!

– Ну, он, может, передохнуть на обочину сел.

– Ага. Сел и сидит, «Агдам» попивает.

– Может, уснул.

– Спасибо, успокоил!

Мимо нас пропылил парень на мопеде.

– Ладно, жди здесь, - сказал Мишка.

Он вручил мне свою сумку и пошел по обочине назад. Метров через сто он скрылся за изгибом дороги. Я остался один. Недолго думая, я распустил горловину рюкзака и достал термос. Пока есть время, можно и попить. Я свинтил крышку, вытянул пробку и налил в крышку еще дымящийся чай.

Глоток, другой. Грунтовка была пустынна. Иван-чай качался под ветром. Издалека слышалось тарахтенье трактора, но шло оно словно со стороны, из-за леса. Видимо, там была просека или еще одна дорога.

Несмотря на чай, я слегка продрог и застегнул куртку. Ни Мишка, ни дядя Ваня не показывались.

Потом я услышал свист. Мишка подзывал меня к себе. Понятно, что что-то случилось. Правда, у меня и мысли не было, что. Сначала я хотел бежать без рюкзака, но подумал, что долго лежать бесхозным ему тогда не придется - кто-нибудь из проезжающих обязательно приберет. Ищи-свищи потом. Поэтому я, утолкав термос, взвалил рюкзак на одно плечо, на другое плечо повесил Мишкину сумку и пошел навстречу.

Мишка свистнул еще раз.

– Иду!
– крикнул я.

Я прошел метров триста прежде, чем добрался до Мишки.

Мой друг стоял на обочине и вглядывался в прореху между кустов. Там был небольшой, колдобистый спуск к молодым осинкам, словно проломленный падающим телом. Сквозь иван-чай и ветки виднелись остатки какой-то постройки, доски, рубероид и тряпки. Неровно бугрилась земля.

Я встал с Мишкой рядом. Никакого шевеления и вообще человеческой фигуры я разглядеть не смог.

– Думаешь, дядя Ваня там?
– спросил я.

Мишка пожал плечами.

– Если не ушел обратно в Людовиновку, то там. Тут вон…

Он показал на смазанный след от сапога. Кто-то оступился и, возможно, соскользнул вниз. Не устоял на ногах.

– Дядя Ваня!
– позвал я.

– Плюнуть бы на него, - сказал Мишка.
– А, Вовка?

Он подобрал несколько камешков и один за другим закинул их в кусты. Наверное, ждал, что какой-то попадет в дядю Ваню, и тот откликнется.

– А если он там без сознания?

– Что его, волки загрызут?

– Муравьи.

Мишка фыркнул.

– Муравьи! Вовка, он же это специально! Свалился, чтобы я в Крупяновку не попал!

– Не думаю, - сказал я.

Но уверенности у меня не было.

– Ладно.

Мишка схватился за стебли иван-чая и поставил ногу на ком земли. Сделал шаг с обочины.

– Вовка, ты, если что…

– Я понял, - сказал я.

Мишка заскользил вниз, в кустарник. Вместо иван-чая он схватился за ветки ивы. Посыпались молодые листья.

– Что там?
– спросил я.

– Ничего пока, - ответил Мишка.

Он скрылся в ивняке. Несколько секунд я видел его голову, но потом голова пропала, растворилась в качании ветвей.

– Эй!
– обеспокоенно крикнул я.

– Все нормально.

Мишка возник в поле моего зрения и перескочил пролом, двигаясь к куче досок по взрытой земле. Я вытягивал шею, пытаясь разглядеть дядю Ваню. Мне чудилась его запрокинутая фигура то в кустах, то под рубероидом.

– Он там?

– Не знаю пока, - раздраженно отозвался Мишка.

Затененный осинками, он встал у кучи строительного мусора. Я видел, как он наклонился, что-то рассматривая, потом пнул какую-то тряпку.

– Сюда, похоже, никто не падал!
– крикнул Мишка.
– Здесь вообще…

Он неловко ступил в сторону.

– Ай!

Мишкин крик заставил меня вздрогнуть и напряженно застыть над спуском.

– Миха! Что случилось?

Ответом мне были свистяще втянутый сквозь зубы воздух и матерная тирада, обращенная к тому, кто оставил гадские доски с гвоздями без присмотра. Мишка наколол ногу. Напрочь. Через кед.

– Насквозь?
– спросил я.

– Нет, слегонца оцарапал!

Мишка заковылял ко мне. Ива, попавшаяся ему на пути, было беспощадно подвергнута экзекуции. С гримасой на лице мой друг появился из кустов.

– Вот ведь сука!
– сказал он.

Я подал ему руку и вытащил на грунтовку. Мишка сел на обочину, я помог снять ему кед. Ступня была вся в крови. Кровь пропитала носок и матерчатую стельку кеда. Она струилась из пробитой гвоздем дырки.

– Что там?
– спросил Мишка.

Он побледнел и запрокинул голову.

– Ну, прилично кровит, - сказал я.

– Сучьи гвозди, - прошипел Мишка.
– Ты можешь там как-то…

– Сейчас.

Я притянул рюкзак. Мама напихала мне столько газет и тряпок, чтобы банка с салатом и термос случайно не разбились, что мне было из чего выбирать. Я вытянул из рюкзачных недр полотенце и кусок веселенького ситца. То, что надо.

– Давай.

Я приподнял раненую Мишкину ногу. Мой друг опрокинулся на щебенку, раскинул руки.