Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

«Что-то мы недоделали, не додумали».

Он обернулся, внимательно осмотрел комнату и заметил едва заметную дверь за печкой.

«То ли чулан, то ли сортир… Нет, сортир на улице».

Циценас на цыпочках подкрался к двери и пнул по ней. Дверь распахнулась. Влад отскочил назад, схватил со стола бокал и метнул его в открывшийся проем. Раздался звон разбившегося стекла. И в ту же секунду в дверях появилась человеческая фигура. Это был Альберт с ножом в руке.

Циценас ничуть не испугался – он был готов к любому развитию событий.

– Альбертик! Какая неожиданная встреча. А мы тебя замучились искать.

Влада обуяла злая веселость. Он медленно, с нарочитой небрежностью вытащил из-за пояса нож.

– Ну что, поиграем в ножички?

Циценаса ножевому бою учить было не надо – его отец прекрасно научил.

Альберт некоторое время пронзал ненавидящим взглядом Влада, а потом бросился на него. Тот ловко увернулся. Они схватили друг друга за запястья, левой рукой за правую – оба были правшами, и стояли, сцепившись – накачанный Альберт и худощавый, жилистый Циценас. Противники одновременно ударили друг друга: Альберт головой в переносицу Владу, а Влад коленом в пах Альберту. Циценас успел отклониться, и удар пришелся вскользь, а вот его пинок достиг цели. Альберт скорчил болезненную гримасу и ослабил хватку, чем воспользовался Влад, оттолкнув противника так, что тот отлетел к стене.

– Ты умеешь только банды террористов сколачивать, а вот воевать не умеешь. Ни в каком виде. Ну, что застыл, слабак? Продолжим?

Циценас испытывал истинное удовольствие, издеваясь над давним врагом. Он не считал его серьезным противником в ножевом бою. Альберт не стал без оглядки бросаться на врага – оперся спиной о стену и елозил лопатками, выставив вперед нож. Влад чуть ли не строевым шагом приблизился к нему и, отклонив колющий тычок, чиркнул Альберта легким скользящим ударом лезвия по шее, перерезав ему сонную артерию. Прямо как художник, наносящий завершающий мазок на картину. Потом он отошел к противоположной стене и стал наблюдать, как противник пытается заткнуть пальцами незатыкаемую рану. Он понимал, что враг скоро умрет и никто ему уже не поможет выжить.

– На кого ты работаешь? Скажи, облегчи душу напоследок. – Влад замер в настороженном ожидании.

На губах Альберта зазмеилась предсмертная улыбка.

– Спроси у Когана, – просипел он на последнем издыхании, еще раз дернулся и уставил остекленевшие глаза в потолок.

«Живым бы я его не смог взять, я не рукопашник. Сделал все, что сумел».

В дверь заглянул Фомин и, вникнув в ситуацию, воскликнул:

– Вот это сюрприз! Не было гроша, да вдруг алтын. Даже полтинник. Как у Баркова – и жил грешно, и умер смешно.

Он не стал ни хвалить, ни упрекать напарника, а лишь похлопал его по плечу.

– Как получилось, так получилось. Пошли.

Когда они прибыли на базу, Ворон им устроил небольшой прощальный банкет. Пили самогон из кружек, закусывая вареной свининой и солеными огурцами. На следующий день напарники улетели в Москву на самолете, который где-то отхватил Волошин.

Часть пятая Впритык

Сколько веревочке ни виться, а конец будет.

Пословица

Ложный персонаж

В Москве зарядили осенние нудные дожди, но Циценаса и Фомина это не особенно огорчало. Они не стремились к какому-то культурному отдыху, а предпочли отмыться, отоспаться и насладиться нормальной пищей. Когда короткий отпуск закончился, Влад вместе с Комовым появились в кабинете Волошина, хотя тот их специально не вызывал. Комов был загружен по уши очередным ограблением инкассаторов и тут же привлек к этому делу Циценаса.

Майор оторвался от какой-то писанины и бросил взгляд на вошедших.

– Даже вызывать не пришлось – сами догадались появиться. А где Фомин?

Комов замялся.

– К нему какая-то Катя приехала из Вильнюса. Я его отпустил еще на сутки. Глядишь, и свадьбу сыграем.

– Катя, Катя, беленькое платье… – пробормотал Волошин. – Хорошо, его присутствие сейчас не принципиально. Короче, отработали вы нормально – не только установили личность Альберта, но отыскали его и ненароком прихлопнули. Ладно, ладно, никаких упреков нет. Значит, по-другому было невозможно. Но история на этом не кончается, она никогда не заканчивается. Появилась тоненькая ниточка, за которую нам нужно непременно ухватиться и начать разматывать весь клубок. Я прочитал опусы Циценаса. Тема препарирована грамотно, в целом все понятно. Кроме одного. Кто такой Коган? Коганов у нас в стране вагон и маленькая тележка. Даже поэт был Коган. «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса». Жалко, что погиб в самом начале войны. Так кто такой наш Коган? Альберт тебе не наврал?

Волошин сделал акцент на слове «наш» и в упор посмотрел на Циценаса.

– Вряд ли наврал, – сказал Влад. – В предсмертном состоянии сложно врать и шутить. Так бывает только в патриотических фильмах. И откуда я знаю, кто такой Коган!

– Не знаешь, так не знаешь, – согласился Волошин. – Не знаешь, но можешь догадываться. Каково твое мнение?

Циценас задумался, а потом выдал:

– Скорее всего, он засел в литовском НКВД, – ведь кто-то травил меня, как бешеную собаку, и Альберта вывел из игры. Надо проверить их относительно Когана.

– Без тебя знаю, – отмахнулся Волошин. – Уже проверяют. С твоим предположением я полностью согласен. Комов вас пока загрузит работой, а потом посмотрим – вы же с Фоминым знатоки прибалтийских страстей.

Начальник хозяйственного отдела УНКВД в Вильнюсе носил фамилию Коган, Семен Коган. Волошин, как сильный аналитик, умел ловить нюансы, осмысливать их и привязывать к рабочей версии.

«Вот Альберт перед смертью сказал „спроси у Когана“. Что он имел в виду? Что Коган является его резидентом или надо спросить у Когана, а кто его резидент? Альтернатива, равнозначный выбор. И ответить на этот вопрос может только сам Коган. Второе… Как начальник хозяйственного отдела мог моментально повесить топтунов на Циценаса и вывести Альберта из-под удара? Это не его функция, его бы не поняли. Опять все упирается в пресловутого Когана. Его надо допросить, а как? Допрашивать на месте бессмысленно. В лучшем случае он от всего отопрется, если вообще соизволит разговаривать. А в худшем еще и нажалуется, что его необоснованно пытаются дискредитировать, мол, их агент Зимка перед смертью (еще непонятно, кто его убил) что-то несвязное ляпнул. А кому ляпнул, своему убийце? А кто убил-то? И понеслась голубая муть. В Вильнюсе его просто так не арестуешь, нужна высокая санкция. А на основании чего ее дадут? Надо проводить спецоперацию. Своими силами. Вывезти Когана из Литвы и душевно допросить».

Волошин пошел к начальнику управления и доложил ему о возникших проблемах.

– Рискованно, – поставил диагноз начальник.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – сказал Волошин, прекрасно понимая бестолковость этой фразы, разве что поржать. Но надо было что-то говорить, подтолкнуть разговор, чтобы высветилось какое-то здравое решение.

– А кто рискует, тот обычно тонет в куче дерьма? – парировал начальник с кривой усмешкой. – Авантюрист ты, Волошин, но вдумчивый…

– Тогда я плюну на это дело – у меня других дел полно, – перебил его Волошин с раздражением, что редко случалось.

– …И настырный, – дополнил фразу начальник. – А если этот Коган сбоку припека?

– Зато он расскажет, кто не припека.

Волошин перевел разговор в спокойное русло, хотя внутри у него все кипело. Он привык доводить начатые дела до логического конца.

– А если не расскажет, а если все это вообще туфта? Задаешь ты неразрешимые задачки, поди туда, незнамо куда.

Начальник управления задумался.

– Тогда мы извинимся и отправим этого Когана восвояси, – предложил Волошин.