Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Авто повышенной проходимости с удлиненным кузовом стояло «под парами» во дворе комендатуры. Неподалеку солдаты Ваффен СС загружали в кузов грузовика оцинкованные контейнеры. Комендатура эвакуировалась — теперь уже понятно, что город не удержать.

До Штайлера никому не было дела. В соседнем квартале снова загрохотало, к небу воспарил столб огня и дыма. Обеспокоенно перекликались солдаты.

Герр Штайлер перешел на рысь, распахнул заднюю дверцу, стал карабкаться внутрь. Где пресловутый германский порядок? Повсюду обрывки проводов, какие-то коробки, катушки, грязь! Забрался на сиденье, поджав ноги, обхватил саквояж. Впереди покачивались каски солдат роты усиления СС, покрикивал на водителя здоровяк Фельдман.

Гауптштурмфюрер Репке устроился напротив, положил на колени автомат. Водитель вывел машину за ворота, покатил по дороге в западном направлении. Нервно засмеялся: черная кошка перебежала дорогу — плохая примета! Нет уж, черт возьми, ни слова об этих проклятых русских!

За спиной остались взрывы, воющие мины, горящие склады на Народной улице. Штурмбанфюрер закрыл глаза. А когда открыл, автомобиль уже осваивал предместья. Мелькали дома барачного типа, растянулся бетонный забор промышленного предприятия. Навстречу тягачи волокли полевые орудия. Зачем, спрашивается? Кто отдал приказ угробить артиллерию? Это уже не имело значения, герр Штайлер уткнулся глазами в пол. Главное, что сам он успел выбраться из этого ада…

Пункт назначения был неизвестен. Задача Фельдмана — связаться по рации со штабом корпуса в Заустье, выяснить, где еще нет русских.

Тянулись пригороды — частные дома, перелески, пустыри со свалками. Обширное кладбище, уставленное крестами, поваленные столбы электропередач. За спиной осталось зарево — на подступах к Смоленску уже шел бой. На севере вспыхивала зарница, раскатывался гром — явно не природного свойства. Это также не могло не беспокоить. Но пока все было спокойно, дорогу на запад контролировали части вермахта.

Трудности начались, когда на дороге образовался затор. Впереди сломалась грузовая машина. Оттащить ее было нечем. Автотранспорт скапливался, водители гудели. Кто-то сдавал назад, чтобы найти объездную дорогу, но сзади уже подпирали. Сломанный грузовик пытались всем миром столкнуть в кювет, облепили сзади, толкали. Разорялся унтер-офицер: это опасно, если о заторе узнают русские, слетятся штурмовики!

— Репке, примите меры! — гаркнул Штайлер. — Мы не можем здесь стоять!

Гауптштурмфюрер забросил за спину автомат, стал протискиваться к водителю. Машина съехала на обочину, медленно перевалилась через канаву водостока — дорожный просвет позволял. Заскрипел бампер, но обошлось, машина выкатилась в поле.

Штайлер обернулся. Водитель идущего следом автомобиля попытался повторить маневр — машина застряла в канаве. Разозленным пассажирам пришлось выбираться наружу.

С местностью худо-бедно разобрались. Пару минут спустя «кюбельваген» уже катил по проселочной дороге параллельно шоссе. Машину подбрасывало. Невозмутимо помалкивали солдаты. Дальше стало сложнее, грунтовки пересекались, путались. Вдобавок ко всем несчастьям пошел дождь. Все же повезло, километров через пятнадцать вернулись на главную дорогу. Трасса была пустая. Смоленск остался далеко на востоке. Но на севере громыхало все ужаснее, зарево не гасло.

— Репке, что у нас на севере? — Штайлер попытался перекричать шум двигателя.

— Не знаю, герр штурмбанфюрер! Западнее — Плиевск… — Репке с трудом произнес это сложное слово. — Маленький городок, дыра, там пока наши — до него километров сорок. А что на севере, не знаю, но там идет бой…

Оставалось только молиться. Штурмбанфюрер закрыл глаза, стал успокаиваться по системе тибетских йогов. Какого черта, тибетским йогам такие пертурбации даже не снились! Приближалась развилка, он открыл один глаз. К дороге подступал непролазный черный осинник. Справа, сразу за лесом, в шоссе вливалась грунтовка. Он снова смежил веки…

Отчаянный вопль заставил распахнуть глаза. Водитель заметил, что справа что-то несется, но мер принять не успел. Тяжелый двухтонный «опель-блиц» протаранил «кюбельваген», снес его с дороги! В страхе закричали пассажиры. Удар был страшен. Сидящих справа вмяло в салон. Крутить баранку было бесполезно. «Кюбельваген» протащило по дороге, опрокинуло в канаву.

Штайлер с ужасом почувствовал, как земля и небо меняются местами, ноги отрываются от пола. Жуткая боль пронзила позвоночник…

Грузовик затормозил, остался на развилке. Он почти не пострадал, передний бампер был усилен приваренной стальной рамой. Какие-то люди посыпались из кузова, из кабины, загремели выстрелы. Окровавленный водитель попытался выбраться — лобовое стекло разбилось вдребезги — перевалился на капот и застыл, получив пулю в голову.

Покинуть машину было невозможно. Кто-то из эсэсовцев открыл огонь — его убили первым. Шквал огня кромсал тела. Дергался, как кукла на веревочке, шарфюрер Фельдман. У Репке подвернулась нога. Гауптштурмфюрер выл от боли, руки искали потерявшийся автомат. Он выхватил из кобуры «парабеллум», но в разбитое окно сунулся ствол «МР-40», выплюнул короткую очередь, и гауптштурмфюрера швырнуло к дальней двери.

Штайлер, превозмогая боль, ударил ногой по двери — она открылась со скрежетом, надо же, какая удача! Он вылез наружу, кряхтя, потащил за собой саквояж. Плечо, похоже, дало трещину. Он выполз, теряя сознание и помогая себе коленями, из канавы. Побежал, увязая в траве, на подгибающихся ногах, таща здоровой рукой саквояж, второй рукой пытаясь извлечь пистолет из кобуры.

— Герр Штайлер, куда же вы? — насмешливо прозвучало в спину.

Не было смысла бежать. Он повернулся, поднял пистолет. Размытая фигура покачивалась перед глазами. Автомат выдал трескучую очередь. Штурмбанфюрер повалился как подкошенный.

Саквояж поменял владельца. Мужчина в короткой шинели полицая с белой нарукавной повязкой припустил обратно на дорогу. Приходила накануне мысль переодеться в штатское, но отказались — в полицаев немцы стрелять не будут, а все остальные — мишени. Трещали автоматы — сообщники добивали раненых.

— Добыл сокровища, Глеб? — оскалился крепыш в сдвинутой на затылок форменной кепи.

— Достал, Олежа, достал… Все, хлопцы, живо в грузовик, пока никто не появился, сваливать надо. Нам теперь не только русских остерегаться надо, но и господ бывших…

— Подфартило, нечего сказать, — забрасывая за спину автомат, сообщил третий полицай. — Плутали целый час, я уж думал, потерялись наши безделушки…

Федор Козлович бросился за руль, остальные полезли в кузов. Там сгрудились, вскрыли саквояж, заржали как подорванные. Не обманул их Глеб Жилин, правду сказал, побрякушек столько, что всем на две жизни хватит! Ай да герр Штайлер, ай да сукин сын…

Машина почти не пострадала, ехала как новая. От дождя спасал брезентовый тент. Когда впереди замигали огни, ушли с шоссейной дороги, затряслись по большаку, снова выбрались на битый асфальт. Впереди показался населенный пункт, дай бог памяти, — Плиевск, занюханный, никому не известный городишко. Пальба на севере становилась неприлично громкой, да и по курсу что-то происходило — рвались снаряды.

Жилин ножом разорвал тент, высунулся наружу. Справа протекала река, матово поблескивала водная гладь. Он отметил лодки на воде, мост, по которому что-то ползло. Молния расчертила мозг: не что-то, а советские бронетранспортеры!