Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Дождавшись охранника, капитан проследовал с ним до здания прачечной. Прежде чем войти внутрь, он внимательно осмотрел территорию. Прачечная располагалась в здании, стоящем особняком от остальных построек, на расстоянии трех метров от ограждения, отделяющего территорию колонии от желанной свободы. Наблюдательная вышка располагалась в тридцати метрах от здания, и, насколько мог судить следователь, северная стена прачечной оказывалась в слепой зоне. Он указал на это охраннику, и тот нехотя подтвердил, что так оно и есть.

– На ночь в прачечной никто не остается, поэтому особой необходимости в наблюдении нет. К тому же мы проверяли целостность ограды за прачечной и никаких повреждений не нашли, если вы на это намекаете.

– Я ни на что не намекаю, просто уточняю для себя, – заверил Паршин. – Скажите, во время работы прачечной охрана находится внутри помещения?

– Не постоянно. Здесь работают всего двое заключенных, и охрана приходит по часам только для проверки, чтобы не волынили, – объяснил охранник. – Для работы в прачечной выбирают самых благонадежных осужденных, поэтому держать их под наблюдением все время особой необходимости нет.

«Спорное утверждение», – подумал про себя Паршин. Но охраннику свои мысли не высказал.

Оказавшись внутри помещения, он первым делом осмотрел подсобку, где Молодой и его напарник отдыхали во время перерыва. Ничего, заслуживающего внимания, он там не обнаружил. Долго и задумчиво рассматривал жесткую скамью и тумбочку, которые составляли практически всю обстановку подсобки, если не считать стеллажей для запасов хозяйственного мыла и кальцинированной соды, которые применялись для стирки белья.

– Скажите, Вдовин и Дрозд ладили между собой? – задал он вопрос охраннику.

– Яшкин-то? Он ни с кем не ладит, – не задумываясь, ответил охранник. – Он, знаете ли, относится к той категории заключенных, которые все время отыскивают у себя болезни и норовят перекочевать в «больничку». Так на тюремном жаргоне называют лазарет.

– И часто ему это удается? – спросил Паршин.

– Часто, – признался охранник. – Вот, например, два последних месяца Вдовин здесь один вкалывал. Яшкин сожрал три ложки кальцинированной соды, и у него открылось желудочное кровотечение. Его отправили в стационар в Саранск, он и до сих пор там.

– А Вдовин работал один, – задумчиво произнес Паршин. – Весьма кстати.

– Ерунда, не он же заставил Яшкина жрать порошок, – возразил охранник, но как-то не слишком уверенно.

В этот момент в дверь заглянул охранник Тимур:

– Искали? Меня начальник прислал.

– Да, я вас искал, – подтвердил Паршин. – Простите, что пришлось побеспокоить во время отдыха, но дело не терпит.

– Не страшно, – отмахнулся Тимур. – Все равно в этой глуши заняться нечем.

– Можем мы побеседовать с глазу на глаз? – Паршин обратился к охраннику, который привел его в прачечную. Тот пожал плечами и вышел на улицу. – Давайте присядем.

Тимур вошел в подсобку, сел на скамью:

– Для чего я вам понадобился?

– Утром вы сказали, что Молодой не так прост, как хочет казаться, – начал Паршин. – «Тихий омут, черти», помните?

– Да, я помню, что говорил, – подтвердил Тимур.

– Почему вы считаете, что Вдовину не стоит доверять?

– Потому что так и есть.

– Были какие-то конкретные случаи, когда вы замечали за ним дурные помыслы или поступки?

– И не раз. Только не просите меня описать эти случаи. – Тимур жестом остановил следователя. – Вам это не поможет, а меня выставит в невыгодном свете.

– Почему? Помочь мне может любая мелочь, а на то, кто в каком свете предстанет передо мной, я волнуюсь меньше всего. Моя задача – поймать преступников, а не оценивать моральные характеристики свидетелей.

– И все же. Вам мои слова покажутся странными. – Тимур не спешил раскрывать перед следователем душу.

– Пусть так, но мне очень важно знать, что представляет собой этот парень. Все, что у меня есть, – это данные из личного дела, а там все, кроме обвинителя, хвалят его так активно, что возникают сомнения, действительно ли он совершил преступление.

– Если бы у меня оставался последний рубль, я бы поставил его на то, что старушку убил он, – чуть помедлив, произнес Тимур. – Причем сделал он это с большим удовольствием.

– Почему вы так думаете? Чего я не знаю о Вдовине?

– Ладно, я скажу. Но предупреждаю: вам это покажется странным.

– Говорите, я постараюсь держать свое мнение при себе, – заверил Паршин.

– Вдовин стучал на своих, – выдал Тимур и внимательно посмотрел, какова будет реакция Паршина.

– Странным мне должно показаться, что вам это не нравилось, так? – догадался Паршин. – По идее, чем больше заключенных сотрудничает с администрацией, тем меньше шансов, что в исправительной колонии возникнут чрезвычайные ситуации или беспорядки.

– Что-то вроде того, – согласился Тимур. – Только вот Вдовин закладывал наших подопечных не для того, чтобы получить какие-то поблажки от администрации или из страха за свою жизнь, а просто так. Ему доставляло удовольствие сдавать зэков, если вы понимаете, о чем я.

– Он никогда ничего не просил взамен?

– Нет, он просто сдавал их, и все. А потом наслаждался тем, что они понесли наказание. Понимаете, он был таким чутким, таким тихим и вдохновенным. Нет, не то: по мнению других заключенных, он был правильным. Пионер, понимаете? Только пионер, вынужденный перейти на противоположную сторону. Пионер для заключенных. Почти все в лагере считают, что он никогда и ни за что не станет ябедничать, сплетничать, стравливать кого-то, и уж тем более не станет сообщать администрации, что увидел или услышал. При нем часто обсуждали дела, о которых «хозяин» или вертухаи не должны были знать. А он их всех сдавал!

– Всех, кроме Ледоруба? – предположил Паршин.

– Он и его сдавал не раз, – возразил Тимур. – Ледоруб – один из тех, кто его раскусил. Он ненавидел Молодого, в этом Колодников прав. Я до сих пор не могу поверить, что они бежали вместе.

– Единственное разумное объяснение – Молодой узнал о побеге и заставил Ледоруба взять его с собой, – неожиданно для самого себя произнес Паршин.

– А это вариант, – протянул Тимур, с удивлением глядя на следователя. – Знаете, эта мысль мне в голову не приходила, а должна была прийти. Уж кто-кто, а я-то Молодого насквозь видел.

– Все это хорошо в теории, но на практике – как он мог узнать о готовящемся побеге? – задал резонный вопрос Паршин.

– Этого я не знаю, – ответил Тимур. – Знаю только, если бы Молодой узнал о побеге, но бежать не собирался, он тут же пришел бы к начальнику колонии и выложил бы ему все лично.

– Пришел к начальнику? Разве у заключенных открытый доступ к начальнику колонии? – удивился Паршин.

– У Молодого был. В любое время дня и ночи его отпускали к «хозяину», таково было распоряжение самого Веденеева, – покосившись на дверь, негромко проговорил Тимур и добавил: – Только я вам этого не говорил.