Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Максимов, сними показания, возьми адрес, и пусть идет, – сказал Куренной.

– Понял, Вадим Михайлович, – козырнул милиционер. – Я больше тут не нужен? – Проворчал что-то в духе «ройтесь сами в этом дерьме» и повел женщину на опушку.

– Вот тебе и утро в сосновом лесу, – вздохнул Куренной и с неприязнью покосился на Горина. – Началась неделя.

К месту преступления подходили на цыпочках, стараясь не затоптать следы. Тела мужчины и женщины были привязаны к дереву. Они сидели рядышком, касаясь плечами друг друга, свесив головы. Даже Кире стало не по себе, зябко поежилась. Людей привязали крепко, предварительно заведя за спину руки. Закашлялся Леонтий, отодвинулся на «галерку». Куренной опустился на корточки, приподнял за подбородок голову женщины. Лицо исказила судорога, глаза вылезли из орбит. Она была не первой молодости, но неплохо сохранилась. В спутанных волосах запеклась кровь. Одета как-то странно – резиновые сапоги, расстегнутая куртка, под ней – ночная сорочка под горло. Мужчине было полвека с небольшим. Одет в полосатую ночную пижаму, на ногах старые зимние ботинки, верхняя одежда отсутствовала. Лысоватый, рыхлый, невысокий, с обвислыми дряблыми щеками. В мертвых глазах отпечатался пронзительный страх. Под левым глазом жертвы запеклась кровь. Кожа на щеке разорвана – видимо, от сильного удара кулаком. Смерть наступила от удушья – и, судя по муке, отразившейся в лицах, убивали медленно, смакуя.

– Саврасов, осмотрись, – бросил Куренной. – Работали несколько человек. Не пешком же они привели сюда этих несчастных.

– Понял, Вадим Михайлович.

Саврасов рысью побежал в кусты. Куренной поднялся, на цыпочках отошел. Земля вокруг места преступления была истоптана. Оперативники закурили, стали озираться. Лес давно проснулся, щебетали птицы, порхали с ветки на ветку.

– Кто они? – спросил Павел. – Полагаю, городские жители? На сельчан не похожи. Еврейская семья? Просто знакомые, любовники, вместе работали?

– Месть ревнивого мужа, – усмехнулась Кира, – очень ревнивого. Полная чушь. Персоналии смутно знакомые. Узнаешь их, Вадим?

– Очень смутно, – кивнул Куренной. – Полагаю, при жизни они выглядели иначе. В городе десять тысяч населения, плюс пара сотен приблудных – всех не упомнишь.

– Не повезло несчастным, – покачал головой Шурыгин. – Хорошо, что бабы на них наткнулись. А если бы нет? Сидели бы тут неделями, на радость жучкам и червячкам… Я знаю их, Вадим. Насчет бабы не уверен, а мужика точно видел. То ли в клубе, то ли в горисполкоме, то ли на какой-то базе…

– У вас отличная память, коллеги, – похвалил Павел, – Живете в одном городе, и не сказать, что он очень крупный…

– А одному из нас посоветуем не умничать, – отрезала Кир. – Вадим, объясни, пожалуйста, что тут делает этот… стажер?

– Неласковы они к тебе, парень? – подмигнул Шурыгин. – Ничего, размякнут. Ты вроде на вид не чудище, не лезешь, куда не просят. Да и не обидчивый. Только замкнут больно. Совет дать? Проставься, купи водочки, поесть чего, посидим после работы – глядишь, ровнее задышат.

– Не поможет, – проворчала Кира.

– Итак, Павел Андреевич? Можешь рассказать, что тут произошло? – спросил Куренной. – Ты оперативник со стажем, все схватываешь на лету. Снова будешь за некую банду, за зловещего главаря с удавкой в кармане?

– Буду, – кивнул Павел. – И чем скорее ты эту версию примешь, Вадим Михайлович, тем быстрее начнем полноценно работать. Это муж и жена – думаю, так. Проживали не на окраине. Не бедные – во всяком случае, спрятали кое-что на черный день. Злоумышленники проникли в дом, когда они уже спали – или приготовились отойти ко сну. Связали, стали выбивать сведения. Если присмотришься, увидишь потертость на щиколотках – по крайней мере, у мужчины. У женщины, очевидно, тоже, но нужно снять сапоги. Если это наша банда, то их интересуют деньги и другие ценности. Или, скажем так, легкий путь к обогащению. Видимо, знали, куда шли, не просто ткнули пальцем в первый попавшийся дом. Сразу расколоть не удалось, эти двое уперлись. Процесс затягивался, шум поднимать не хотели. Видимо, семья проживала в многоквартирном доме. Злоумышленников было несколько – скажем, трое. Заставили обуться, на женщину набросили куртку, потащили в машину. Значит, имелась техническая возможность не светиться на улице. Хоть время позднее, но все же. Темные закоулки, подворотни. Пути подхода и отхода просчитали. Из города выезжали боковыми улицами. Проблем не вижу – комендантский час отменен, милиции на всех не хватит.

– Но с твоим-то появлением все должно измениться, – поддела Кира.

– Надеюсь. Пытали жестоко, привязав к дереву. Люди неглупые, поняли, что их не оставят в живых. Кричали, но кто их услышит? В пытках бандиты толк знают – получили необходимые сведения и умертвили несчастных.

– С чего решил, что они раскололись? – оживился Шурыгин.

– Тогда не стали бы убивать. Пытали бы дальше. Не похожи эти двое на героических партизан, которых пытает гестапо.

– Что еще скажешь? – сказал Куренной.

– Пока ничего, я не кудесник. Скоро подойдет Саврасов, скажет, что нашел следы машины.

– У самого-то алиби есть на вчерашний вечер? – спросила Кира.

– Есть. На вечер. Люди, пришедшие на поминки, сидели со мной за одним столом. На ночь алиби нет. Снова под арест, Кира Сергеевна? В четвертый, если не ошибаюсь, раз?

Шурыгин присвистнул и рассмеялся:

– А ты, парень, времени не терял, крепко насолил нашим – раз взъелись они на тебя.

– Что по священнику? – спросил Горин.

– Подвижек нет, – огрызнулся Куренной. – Без тебя никуда не сдвинулись. Включайся, раз закончил свои дела.

Никто не слышал, как подъехала машина с криминалистами. Захрустели ветки, подошли двое: уже знакомый мужчина в годах и долговязый молодой человек – с рюкзачком и чемоданчиком.

– В поход собрались, Борис Львович? – оживился Куренной. – Как вышли на нас? Вроде не топтали тропинку.

– Еще как топтали, Вадим Михайлович, – отдуваясь, сообщил пожилой криминалист, – и сами этого не заметили… О, знакомые лица. – Эксперт протянул Павлу руку с длинными крючковатыми пальцами. – Виделись, но незнакомы. Шефер Борис Львович. А это Марченко – мой помощник. Поздоровайся с дядей, Марченко. Есть ощущение, что теперь нам часто придется это делать – в смысле здороваться… Так, и что у нас на сей раз? – Криминалист присел на корточки, покачал головой: – Ай, как нехорошо… Знакомая струна, очень знакомая. – Шефер покосился на Павла. – Мы, конечно, поработаем, уточним, но могу сказать с большой долей вероятности: Давида Марковича и его супругу, как и преподобного отца Мефодия, а также девушку на улице Тургенева убил один и тот же человек. Во всяком случае, одним и тем же орудием…

– Точно, это же Каплин, – досадливо поморщился Куренной.

– Не признали? – удивился эксперт. – Увы, долго жить уже не будет. Каплин Давид Маркович, а также его добрейшая супруга Надежда Соломоновна, царствие им обоим небесное…

– Вы их знали, Борис Львович? – спросил долговязый Марченко.

– Их многие знали. И даже наш майор Скобарь Юрий Евдокимович раскланивался с ними на улице. Общительные, доброжелательные, весьма эрудированные и воспитанные люди. Эх, Давид Маркович, как же вы так не побереглись? – Шефер переместился к женщине, приподнял ей голову. – Ну, здравствуйте, Надежда Соломоновна, как вы тут?.. – И стал разглядывать через стекла очков малосимпатичный след от удавки.

Подбежал возбужденный Саврасов.

– Вадим Михайлович, они точно на машине приехали! Метрах в сорока лесная дорога ответвляется от той, что идет по полю. Машина заехала в лес, ее загнали в кусты, чтобы не торчала на проезжей части, а сюда уж этих бедолаг пешком пригнали. Мог не заметить, но сломанные ветки привлекли внимание. Протектор у машины почти лысый, двигатель – так себе. Пока стояли, масло натекло – приличная лужа.

– Молодец, Саврасов, наблюдательный ты наш, – буркнул Куренной.

– Марченко, сходи посмотри, – поднял голову Шефер. – Пусть твой боец, Вадим Михайлович, проводит моего бойца.

Двое ушли, исчезли за кустами.

– Что знаете об этих людях, Борис Львович? – спросил Павел.

– Да, собственно, немного, молодой человек… – Медик невозмутимо продолжал свою работу. – До войны в городе работала небольшая ювелирная фабрика, на ней трудился наш герой. Не у станка, конечно, заведовал конторой при администрации. Отвечал за снабжение, за отправку готовой продукции, знал все, что производит фабрика, мог с закрытыми глазами описать любое изделие, произведенное предприятием. Перед войной произошла кадровая перестановка, и он возглавил отдел технического контроля. Компетентный был человек, умница, всезнайка. Жили вдвоем с женой, детей не завели. К себе людей не приглашал, но в гости ходить любил. И с партийными товарищами знался, и с исполкомовскими. Когда подошли немцы, Каплин с женой, разумеется, засобирались в эвакуацию. Фабрику закрыли, все ценное вывезли… Каплин вернулся из эвакуации восемь месяцев назад – в собственную квартиру на улице Ленина. Душенин – его старинный приятель – поспособствовал устройству Каплина в райпотребсоюз на незначительную должность с маленькой зарплатой. Да и правильно, – медик усмехнулся, – зачем людям вроде Каплина зарплата? Но числиться где-то должен, дабы не обвинили в тунеядстве. Жило семейство неплохо, супруга не работала. Посещали культурные мероприятия, отмечались в ресторане, питались исключительно с рынка и магазинов кооперативной торговли.