Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Нет. У нас у самих пропала новенькая сковородочка, тетка Анна вопила неделю.

– Ладно, все, – отрезал Акимов, – свободен пока. Но имей в виду: я тебя с мушки не снимаю. Не то сейчас время.

* * *

С месяц назад впервые произошло необычное событие, вроде снега в июле: язвительный мастер Семен Ильич, который с месяц придирался пуще обычного, хмыкал и мотал подбородком, выдал Николаю с десяток диковинных заготовок, продемонстрировал порядок настройки и желаемый в итоге результат.

– Сдюжишь за сегодня? – спросил он, шевеля филиньими бровями.

Колька прикинул объем работы и собственные способности:

– Должен, Семен Ильич.

Далее на занятиях у станка так и пошло по тому же пути: мастер приносил деталь, досконально объяснял настройку, показывал действия и обозначал время, к которому ожидает готовую партию. Эдаким нехитрым образом Колька незаметно научился изготавливать номенклатуру небольшого участка. Правда, получалось у него не быстро, зато без брака.

Конечно, до Вороны ему было – как до луны. Тот был просто красавец: в его руках все обрабатывалось с первого раза и в нужной чистоте, с допустимым биением, и как будто само дотачивалось до нужного размера. В итоге ему особо выделили трофейный станок, на котором он умудрялся иной раз чуть ли не по полпартии за учебный день выдавать.

Колька поглядывал в его сторону с недостойным чувством зависти – отличный станок фирмы «Хаузер», про него легенды слагали: точность – до тысячной миллиметра! И Ворона с превеликим удовольствием наяривал на нем, пока Семен Ильич то ли в шутку, то ли всерьез не выговорил вполголоса:

– Это ты сейчас молодой – быстро все делаешь. Все такими были. Лет через пяток прыти поубавится, а норма останется, что тебе, что коллективу. Работай без рывков, с оглядкой. Не те времена сейчас, полторы нормы – и довольно. Слышишь, Воронин?

Тот ухмыльнулся, кивнул – и продолжил работать в том же темпе. На перерыве отошли покурить под окна столовки, и Колька, охотно угостившись «Казбеком», искренне заметил:

– Ты мастер первостатейный.

Ворона благодушно сплюнул:

– Так я же технарь потомственный. Батя учился токарному делу в Швейцарии и Харькове, такой мастер был, что в Первую мировую на фронт не пустили. Да уж и мне было время насобачиться, тем более на таком станке грех портачить, почти сам все делает. Вот в сорок втором на «фениксе» самоход вручную включали-отключали, так я веревочки приладил.

– Какие веревочки? – не понял Колька.

– Обычные, какие были, но такой длины, чтобы, когда резец до центра детали доходил, они натягивались и самоход отключали. Поэтому и работал одновременно на двух станках, мне тогда усиленное питание положили.

– Толково придумано. То есть ты давно за станком?

– Да сызмальства точил, а в промышленных масштабах – как освободили в сорок первом, так и встал.

– Освободили?

Ворона вспыхнул, но сдержался, переспросил то ли зло, то ли с издевкой:

– Чего непонятного услышал или с луны свалился? В лагере за выработку в сто десять процентов шестьсот семьдесят пять грамм полагалось, вот и насобачился. Когда фашист напал, приехал покупатель, выяснил, кто тут норму выдает, дал пожрать, потом отправили в Свердловск, дали общагу – там и работал до сорок пятого.

– За что же тебя?

– За батю. Пятьдесят восьмая, один «бэ».

– Понятно…

– Завидую, – сострил Ворона, – я вот до сих пор не понимаю. Ну, ничего, разберусь, время придет.

– Иной раз не всё в нашей власти, – заметил Колька.

– Не всё, но многое. На то мы и люди, что только у нас, среди всех зверей, свобода имеется.

Колька съязвил:

– Какая? Вверх падать?

– Ну прям уж. А все-таки многое…

Его угловатая фигура вдруг обмякла, сам он сник, вздохнул:

– Я тебе расскажу сейчас. Как другу… ну, ты понял. Сидела одна в женском бараке, поповна, красивая, как царевна. Другие – как телки на случном пункте, а эта строго себя держала, что ты. Ну, а хозяин… начальник лагеря то есть, проходу ей не давал. И наконец выдал прямо: или ко мне идешь, или заморю на заготовках, а то и стволом придавит. В общем, вилы.

Он замолчал.

– И что? – осторожно спросил Колька. – Руки на себя наложила?

– Не. Им нельзя такое. Ну, в общем, подружку послала к одному: приходи, говорит, ко мне, уж если не миновать, то не бывать такому, чтобы первым вертухай был. Вот, выбрала…

И снова замолчал.

– Н-да, дела. И что, теперь, значит, сын у тебя где-то есть? Или дочка?

Ворона скривил губы:

– Должно быть. Да тут как узнаешь-то…

И вдруг снова собрался, ноздри дернулись, как у собаки, и даже как будто уши прижались: из-за угла появились двое людей самого официального вида: в шляпах, в пальто и с портфелями. Незнакомые уверенно, по-хозяйски озираясь, приблизились и спросили:

– Здравствуйте, товарищи. Учащиеся?

– Так точно, – подтвердил Колька.

– Где у вас директор, не видели? – спросил второй.

– К сожалению, нет, – по-светски отозвался Ворона, склонив голову.

– Так, а столовая где?

Ворона словоохотливо, выделывая руками выкрутасы, принялся объяснять:

– А вот пройдете во-о-он туда, за угол, там дверь будет, вниз, подергайте. Если закрыта, то пройдите ко главному входу, там прямо по коридору, через зал и направо… непонятно? Дайте бумажку.

Он принялся талантливо, с огоньком чертить какие-то топографические лабиринты с черточками, старательно, давая пояснения, пока, наконец, оба типа не заверили, что все им ясно и у них нет больше времени. Как только они отправились за сто верст киселя хлебать, в обход к столовке, Ворона присвистнул:

– Ходу, Николка.

Наработанным уже жестом вскрыл фрамугу, подсадил в зал столовой Кольку, влез сам. Тамары не было видно. Ни слова не говоря, обшарили буфет, свалили пироги в первый попавшийся мешок.

– Ящики где?

– В подвале.

– Где ключ, знаешь?

– А то.

– Айда.

Ключ был там, где Тамара всегда его оставляла – на гвоздике. Колька всунул его, попытался повернуть, но он не поддавался, то ли перекосило, то ли руки тряслись. Ворона отстранил его, впихнув в руки свою чудо-зажигалку:

– Свети.

Но стоило ей в Колькины руки попасть, как она, сволочная, вдруг вспыхнула и погасла. Сколько он ни чиркал, она никак не слушалась.

– Спички в кармане, быстро! – зло прошипел Ворона.