Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Та Лиза, которую знаю я, была расстреляна фашистами в ноябре сорок первого, – заметила Ольга.

– Ну, значит, это другая, – без тени сомнения заявила Светка, и в ее голоске даже послышалось превосходство: вот – взрослая комсомолка, а я и то больше знаю. – Чайка – это, может, подпольная кличка! Она хорошая! Она говорила почти как ты, только прямо: бдительность должна же быть – должна. А мы… Она же партизан, она видит, что после войны все бдительность утратили, занимаются своими делами, а на оборону плюют. Взрослым что, взрослым некогда! А коли война будет, то нам придется, а мы не готовы. Да. Ну, учит нас многому…

– Чему, например? – прищурился Санька. – Людей травить?

– Врагов, – поправила Светка. – Он хоть и хороший, дядя Коля, а все равно… и, вообще, не то. Она объясняла, как ты, Санька, что плохо, когда у одних много всего, а у других – ничего, – охотно пояснила девчонка.

Санька порозовел, но ничего не сказал.

– Сковородки-простынки к чему? – напрямую спросил Колька.

Светка насупилась, глядя в угол:

– Ну не получилось у нас с Настькой… это же не хлеб тырить, не выходит у меня, вот и того… – Как бы спохватившись, Светка задрала нос: – А что – «к чему»? Вот и к тому! Зачем нам две сковородки, если и одной хватит!

– Ну так отдала бы тому, у кого ни одной! – взвился Санька с явным облегчением. – Чего на рынок тащить?

– Как же, Санька, ты же сам говорил…

– Мало ли что я говорил!

– Вот и Лиза тоже говорила, – охотно пояснила Светка, – на образование, на покупку книжек, на подписку. А подкопим денег с вражеских сковородок – купим пишущую машинку…

– Зачем?

– Ну как же? Печатать воззвания! – пояснила девчонка как несмышленышам.

– Так это вы эти глупые листки лепили? – вытаращился названый брат.

– Ничего и не глупые. Сам такой! Тренировка же. А то будут настоящие, а клеить никто не умеет, а листовки денег стоят, и клейстер…

– Ой, ой, ой, – только и простонала Оля.

– Ну, а дрова что? – припомнил Санька незаслуженную обиду. – Зачем дрова минировали?

– Это простите, – прямо повинилась Светка, – тут я сама, и виновата тоже я. А чего эта бабка крапивой по ногам?!

– А зачем чужую смородину жрать? – крикнул Санька.

– Ах, чужую, – со значением протянул Колька, и снова Санька увял.

– Проехали, – решительно, хотя и угрюмо заявил он и снова обратился к сестре:

– И что, петарду тоже тебе эта Лиза дала?

– Не, – Светка снова помотала головой. – Лиза сама говорила, что надо проявлять эту, как ее… смекалку! Ну, я и подумала: вот, кулачка, как раз для этого… про новые формы пролетарской борьбы. Ну и петарду сама нашла, в кладовочке…

– Что за кладовочка?

– А которая в голубятне, в подполе, на первом этаже.

Колька обменялся с Олей быстрым взглядом, та чуть заметно кивнула.

– Вот что, Светик, а как Лиза ваша Чайка выглядит? – спросил Николай.

Светка воодушевленно описывала то, что ребята и сами прекрасно видели, особенно Колька: «Волосы черные! Глаза черные! Красивая – ужасть!»

Оля лишь уточнила:

– А форма? Вот тут, на погонах – змея с чашкой?

– Да, как на аптеках рисуют, – подтвердила Светка.

«Вроде бы все искренне говорит, – размышляла Оля, – и все-таки не лишним будет проверить».

– Скажи, пожалуйста, а когда вообще вы встречаетесь?

– По четвергам, – ответил за нее Санька.

– Ну да. А ты откуда знаешь? – изумилась Светка.

– Беда у тебя с головой, – заявил брат с превосходством, – даже из дому незаметно исчезнуть не можешь. Дело ясное: как тетка Анна орать начинает – стало быть, мелкая из дома свалила невесть куда.

– А орет она?.. – деловито подхватил Колька.

– …по вечерам четвергов.

– Все сходится, – отметила Оля, хлопнув в ладоши.

Светка только ресницами хлопала и переводила с одного на другого изумленные, а то и восхищенные взгляды. Оля призвала к порядку и самокритичности:

– Ну ладно-ладно. В общем, так, Светик. Ты же понимаешь, что мы, как это…

– …сознательные граждане, – подсказал Колька.

– Да, еще и комсомольцы, не можем остаться в стороне? Надо, понимаешь, готовиться, перенимать опыт. Так?

Светка истово закивала головой, того и гляди тонкая шейка переломится.

– Ну так вот. В следующий четверг возьмешь меня с собой, понятно?

– А мы с ней только и встречаемся, к электричке на восемь тридцать, – с готовностью доложила Светка, – других не будет. Надо ей доложиться, что не вышло ничего. Я и так хотела кого-то попросить с собой пойти, боязно ведь! Да, – тревожно сказала она, – но у нас все секретно, прямо как у нас тогда! Тебе, Оля, очень надо? Это важно?

Оля заверила, что честное пионерское, надо и очень важно.

* * *

Донельзя довольный Остапчук, завершив необходимые процедуры по опознанию сковородок и постельного белья, пригласил Акимова на чай с вареньем. Алевтина Феликсовна принесла баночку какой-то амброзии из зеленых хрустящих штук.

– Грецкий орех, – пояснил Иван Саныч Сергею, – вкусно до чрезвычайности. У нее родственники в Ташкенте. Или в Джамбуле?

– Да, легко перепутать, – пошутил Акимов, с аппетитом облизывая ложку. – Эх, если бы все наши дела разрешались так же легко.

Остапчук даже обиделся:

– Ничего себе – легко! Тетки надежные на рынках сами собой не вырастают. Что же, по-твоему, агентура ничего не стоит, легко ли ее наработать?

– Да я не про то…

– То, то! Это труд многих месяцев, а то и лет. Вы-то там, на курсах своих, лучше всех все знаете – по книжкам, само собой. А я вот тебе скажу, что и до войны, и во время нее – не будь негласных, вас и кормить-то было бы некому. Не подсаживай мы своих человечков – кого на маршрутик, кого в камеру, а кого и напрямую в блатхату, – вам, фронтовикам, возвращаться некуда было бы!

– Да погоди ты, Иван Саныч…

– Сам погоди! Вы там витаете в своих эмпиреях – презумпция невиновности, алиби и прочее, а мы тут, на земле, такую работу ведем – вам и не снилось! Это ты, истребитель, там, под облаками, а нам приходится по земле брюхом ползать. Что мы стоим без агентов?

Акимов неопределенно хмыкнул.

– То-то же, ни-че-го, ноль с кобурой, – кивнул сержант. – А вот полазай по грязюке, поищи, как свинья желудей, энтузиаста честного, справедливого, который стучать будет по зову сердца, ибо долг гражданский, или просто болтуна, перед которым покажешься начальством кабинетным, он и рад сдать… а то и мстителя… Да, этот куда важнее. Найдешь того, кто своего собрата-душегуба сдает не потому, что раскаялся, а потому, что тот, собрат, ему путь перешел, обидел чем, а то и просто умнее, удачливее… у, брат! Это большой фарт – такого откопать.