Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Не знаю.

– И почему же он, по-вашему, соврал?

– Откуда я знаю? У него и спросите.

– Какого вы интересного себе ухажера выбрали. Который врет на каждом шагу.

– На лице не написано, кто врет, а кто нет.

– Значит, отрицаете, что подговорили Новичкова убить ваших родных и ударили по голове молотком вашего младшего брата?

– Да, отрицаю.

– Хорошо. Тогда где вы были днем третьего августа?

– С подружками гуляла.

– Вы с ними гуляли только утром и вечером. Они это подтвердили. Где вы были днем, с одиннадцати до трех?

– На вокзале.

– И что вы там делали?

– Ко мне мамка приезжала.

– А вот теперь вы врете, Алла Игоревна. Ваша мать к вам последний раз приезжала в мае. А вы к ней – в июле. У нас есть ее показания. Или матери родной вы тоже не верите.

– Ладно, – огрызнулась студентка. – Зашла в гости к любовнику. С ним время проводила. Рассказать в подробностях?

– Не обязательно, – не ответил на ее выпад старший лейтенант. – Что за любовник, как зовут?

– Я у него документы не спрашивала.

– И все же?

– Ну, Володя.

– Где живет?

– На Пушкинской.

– Номер дома, квартиры?

– Не помню. Один раз у него была.

– Кто может подтвердить?

– Никто. Мы одни были.

– Как познакомились?

– На улице.

– А в ночь на восьмое августа где были?

– Не помню.

– Совсем?

– Не совсем. Напилась, где-то на лавочке спала.

– С кем пили, разумеется, не помните?

– Нет.

– Ну, так в подвал бы зашли, – ехидно заметил оперативник. – А то мало ли что на улице может приключиться?

Разговорить собеседницу не получилось. Она упорно не признавалась и стояла на своем – не убивала и не била. Либо выдавала откровенную ложь, и хоть Вадим сразу ловил ее на этом вранье, девушка все равно продолжала запираться. А потом, поняв, что все ее попытки вывернуться и выгородить себя не только бессмысленны, но и смешны, вообще выбрала тактику гордого и холодного молчания.

Зато теперь можно было со спокойной душой и чистой совестью передать подозреваемую в руки Денисова. Валера славился умением находить подходы к людям в разных ситуациях. Однако и следователю не повезло. Алла Селиванова и у него в кабинете молчала, не признаваясь ни в чем. Впрочем, она и до разговоров не особо снисходила, отвечая односложно, вроде «да», «нет», «не знаю».

– Не переживай, Вадим, – закуривая, сказал Денисов. – И не таких, как эта Аллочка, обламывали. Заговорит она еще, как миленькая. Никуда не денется.

– Да это понятно, – согласился старший лейтенант. – Вот только с уликами беда. Ведь все держится на признании Новичкова.

– Вот его как раз я и думаю использовать.

– Устроить очную ставку?

– Угу, – Валера кивнул и затянулся. – Мы с тобой не хуже других знаем эту публику. Одно дело – написанное на бумаге, притом не при тебе. А другое – сказанное тебе прямо в лицо. Очень интересные результаты в таких случаях бывают.

– Так-то да.

– Так что я тебе рупь за сто даю: заговорит наша девочка на очной ставке, ну, или после нее. Особенно если ее дружок еще и выскажет все, что думает про ее шашни с Иноземцевым.

– Не прибила бы она его.

– Не прибьет. Сдюжим как-нибудь.

– Ну да, у нас хоть комплекция не Новичкова, но с этой пигалицей сладим.

– И вот еще что: пальчики нашей девочке откатали?

– Само собой.

– Вот и сравни с отпечатками на молотке. А они там были. Так что, даже если и будет молчать как рыба, на покушение уже «доказуха» есть.

– Да это тоже не бог весть какая «доказуха». Она ведь бывала у отца дома.

– Ага, и постоянно брала в руки молоток, – усмехнулся следователь. – Не иначе чтобы гвозди забивать.

Денисов оказался прав и в том, и в другом. Отпечатки пальцев, оказавшиеся на молотке, которым ударили сына Селиванова, совпали с отпечатками пальцев Аллы. Но даже несмотря на это, она продолжала молчать. На время следствия ее заключили под стражу.

И все же, как и предвидел Денисов, она выдала себя. Хладнокровие и показное равнодушие изменило младшей Селивановой, когда ее кавалер начал говорить против нее. Сначала, правда, она держалась, и, когда привели Новичкова, в ее глазах промелькнуло что-то похожее на надежду и уверенность. И когда на очной ставке Дима, хмуро и даже с ненавистью глядя на свою подругу, повторил то, что до этого рассказал оперативникам, Алла не сдержалась.

– Дебил! – заорала она на весь кабинет. – Кретин! Ты ведь улик не оставил, гнида!

Дальше изо рта студентки полетели нецензурные выражения. Она даже попыталась броситься на своего ухажера, но ее удержали Вадим и Шумов. Селиванова яростно пыталась вырваться из их рук, чтобы разбить рожу своему сердечному другу, о чем она громогласно оповестила всех присутствующих.

Новичков, в отличие от нее, держался спокойно и с достоинством. На подругу он смотрел уже с презрением и даже, как показалось Куликову, не без некоторой доли злорадства.

– Ну так попросила бы об этом другого своего хахаля, – спокойно сказал он, – под которого в свободное от меня время ложилась.

– Гадина! – взвизгнула девушка и снова предприняла безуспешную попытку вырваться из рук оперативников.

После этого она призналась. Здесь Валера второй раз оказался прав. Не сразу, конечно, но через несколько дней после очной ставки с Новичковым Селиванова рассказала, как было дело.

Она сама вызвалась на допрос к следователю. Лицо ее было каким-то отстраненным и потухшим. Денисов даже не знал, снова ли это маска, или она действительно решила прекратить этот бессмысленный балаган.

– Я хочу признаться, – сказала она без предисловий.

– Слушаю, – кивнул Валера.

– Я признаюсь, что устроила убийство своего отца, его жены и дяди. И в том, что пыталась убить младшего брата.

– Хорошо. Расскажите подробно, как происходили убийства.

Теперь Алла не стала ничего скрывать. Память у нее была довольно хорошая. Поэтому она действительно повторила то, что рассказывал до нее Дима Новичков. Здесь их показания не расходились ни в чем.

– А куда вы пошли из квартиры вашего дяди?

– К Леше.

– К Иноземцеву?

– Да.

– У вас был роман?

– Да, – пожала плечами девушка. – Мы познакомились у отца, он к нему на Восьмое марта приходил. Мы так, глазками друг в друга постреляли. Потом встречались несколько раз.

– У него дома?

Студентка кивнула.

– Не у меня же в общаге, – добавила она.

– Это уж точно, – невольно усмехнулся следователь. – А как вы спрятали ружье в квартире у Иноземцева?

– Я в тот вечер пришла к Леше. Он вино достал, мы выпили. И я ему подсыпала снотворное. У отца стащила, он бессонницей периодически страдал. Когда Леша уснул, я взяла ключи и ушла. Димка меня уже ждал. Когда мы уже уходили из квартиры дяди Олега, я сказала, что пойду ружье спрячу. Вернулась обратно к Леше. Он спал. Даже не заметил, что я уходила.