Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Если ошиблись, значит, надо проверять понаехавших, хотя это и трудно, счет-то на месяцы идет. Но все же столичные гости приезжают на постоянку не каждый день. Еще одно задание Михаилу.

Если же не ошиблись, значит, мы имеем дело с кем-то, кто имел дело с Орденом, но в него не входил. Не входил, но знал о происходящем в деталях, с той или иной стороны, и при этом живет здесь. Непростой трюк, но Дмитрий знал об одном человеке, который это в себе совмещал.

Звонок.

– Стеллочка, а как насчет прогуляться по набережной завтра, а?

Дмитрий вздохнул, услышав знакомый голос. У Игоря с Илоной, очевидно, было никак или недостаточно как. Вот дурак юный. Дмитрий нажал кнопку на аппарате.

– Лейтенант, личные дела – в личное время. Да и знаешь же, что слушают!

– Так именно, тащ майор! Если при свидетелях согласится, то потом уже никуда не денется, придется идти!

– Сгинь. Любовные дела – в нерабочее время.

– А сам-то…

Договорить ему Дмитрий не дал, нажал на рычаг телефонного аппарата сам, не дожидаясь, пока это сделает Стелла, которая, как он знал, Игоря терпеть не могла.

Итак, дело сходится на Ольге или нет. Если нет, надо уточнять в Москве, кто имел доступ к тем делам. Тоже тот еще трюк, учитывая, что Орден – дело уникальное и профильно-интересное многим. Даже он слышал, а если бы интересовался чуть больше, мог бы и в деталях ознакомиться. Но поинтересуемся. В архивах должны отмечать такие запросы. Проверим, потом сравним со списком приезжих.

Если же да, что более вероятно, учитывая количество совпадений и странности, то сознательно или нет? Если нет, то это может быть кто-то из знакомых Ольги, кому она рассказывала об Ордене. Кто-то ведь вполне мог приехать следом за ней во Владивосток, отчего нет? Вряд ли она держала в тайне от семьи и друзей, куда переезжает. Значит, надо выяснить, кому рассказывала. Просто поговорить и узнать. Дополнительно – снова упираемся в список приезжих, но это скорее хорошо, потому что пересечения на таком уровне – это косвенные доказательства.

Дилемма в том, что…

Звонок.

– Стелла, доченька, ты не забежишь вечером? Я вот рецепт у тети Люды выпросила, голубцов наделала. Вкусные, один к одному, но целая кастрюля, а ты же знаешь, что папе их много нельзя, живот у него пучит от капусты…

– Конечно, мама! Ой, прости, кто-то в дверь стучит, наверное, соседка, я тебе попозже перезвоню! Целую!

А вот если Ольга действует сознательно, то она в курсе и участвует в преступлении или как минимум умалчивает о нем. А значит, дилемма в том, что просто поговорить об этом с ней нельзя. Надо как-то тоньше, потому что на данный момент Оленька получалась одновременно виновной и нет, и презумпция невиновности здесь не работала ни на грамм.

«Вы же следователь». Черт, теперь эта фраза звучит как-то двусмысленно. Где-то читал, что все маньяки так или иначе хотят, чтобы их поймали… брр. Ну что, майор, ты себе уже противен? Или откладываешь это до ночи после свидания, которое одновременно романтика, игра втемную с маньяком и добыча информации, причем маньяк, получается, может быть в курсе происходящего, добывать, может, и не надо, а романтика может быть игрой для другой стороны?.. Особенно в условиях нехватки информации. Следовательно, что? Следовательно, информацию надо добыть. Где можно – официально, где нельзя – как получится. И начнем мы, конечно, с Москвы».

Звонок.

– Здравствуйте, моя дорогая. – Голос, раздавшийся в трубке поверх уличного шума, звучал странно. Приглушенно и металлически, с эхом. Дмитрий резко выпрямился в кресле, пытаясь на слух понять, откуда звонят. Машины, машины… ничего характерного. Дьявол! – Скажите, что вы чувствуете, когда берете в руки кисть? Или, быть может, карандаш? Простой или тушь?

Свободной рукой Дмитрий сорвал трубку обычного телефона, набрал внутренний номер.

– Миша! Отслеживание!

Шансы отследить были невелики: на месте психа Дмитрий говорил бы недолго. Пара вопросов, предложение встретиться, и все. Телефон – слишком зыбкая среда для контакта, особенно через какие-то фильтры. Но попробовать стоило. Почему бы убийце не сглупить именно в этот раз?

Хуже всего было то, что такой вопрос они со Стеллой не репетировали и оставалось только гадать, справится она с ответом или запнется. Надо, чтобы справилась, потому что только так получится удержать интерес! Или маньяку хватит просто внешности? Или да, или нет, а надо, чтобы было определенное «да».

«А я должен был угадать такой вопрос, потому что оно ведь все, про чувства. Но не угадал. Потому что думать надо, а не бегать. А когда не бегаешь – снова думать, а не суетиться, хватаясь то за одно, то за другое».

– Жизнь, – ответила Стелла, и Дмитрий мысленно пообещал ей коробку лучших конфет, какие только делали на фабрике «Приморский кондитер». Нет, две коробки. – И с каждым мазком она растет, расцвечивается, как ребенок растет и тянется к небу. А вы рисуете? Или хотели бы?

«Правильно, умница, вопросы-вопросы. Они и тянут время, и заставляют думать, что еще больше тянет время, а еще дают информацию. Точнее, могут дать».

– Я, – мужчина глухо, воркующе рассмеялся, – я ваяю. Знаете, если верить Овидию, Пигмалион, увидев аморальный образ жизни Пропоитидов, был потрясен. С отвращением он решил устроить жизнь без женщин. Но, по-видимому, это не очень-то получалось. Женщина была и голове, и в душе. Тогда он взялся за инструмент и воплотил свои грезы в произведение искусства. Идеальная женщина Пигмалиона была сделана из белоснежной слоновой кости. Пропорции были идеальными. Ни одна женщина в реальной жизни не могла приблизиться к красоте творения Пигмалиона… А что для вас идеальный мужчина?

Дмитрий отчаянно почесал ногу. Скульптор, мать его, тем временем снова засмеялся, точно почуял его охотничий зуд.

– Ох, ну разве можно сказать, не познав человека? – удивилась Стелла. – Не увидев губ, глаз, волос, кожи? Не услышав, как он говорит и поет? Не заменит внешность ни губ неярких, нежных, ни большую доброту маленького сердца. Пигмалион был влюблен. Конечно, Галатея была неодушевленным существом, но это не помешало Пигмалиону испытывать к ней большую привязанность и относиться к ней как к своей жене. По ходу дела скульптор начал обманывать себя, полагая, что Галатея – настоящая женщина, понимаете? Он оживил идеал своей искренней любовью…

– Быть может, мы поговорим об этом вживую? – перебил ее мужчина.

– О да, – томно вздохнула Стелла. – На набережной. Завтра. В полдень. У фонтана.

«Молодец!»

– О нет, – не согласился с ней собеседник. – Это так скучно! Предлагаю у газетного киоска у театра, а после погулять по лесу. В пять вечера.

– Ну хорошо. Только не приставайте!

– Ни в коем случае. Прощайте, моя Галатея.

– До встречи, мой Пигмалион.

В трубке раздался щелчок, и Дмитрий осознал, что руки у него дрожат, мелко и неприятно. Частично в этом был виноват азарт, но частично – сосущее чувство, что место этот ублюдок выбрал идеально. Вечер перед театром… надо было проверить, есть ли завтра представление.

«Да, впрочем, убийца ли это звонил? Пожалуй, что да. Слишком много странностей для обычного человека, жаждущего знакомств. И если он правда придет знакомиться, то его можно будет забрать до выяснения, по какому угодно поводу, и…»

И забирать было нельзя даже в таком случае. Оснований для обыска нет, да и что, если он не хранит ничего такого дома или в гараже? Поди найди нож. Следы шин? Косвенная улика. Нет. Если он засветится, то игру придется продолжать и ловить на горячем. Назначать встречи дальше… но это сработает, только если девушка понравится вживую тоже, а не только по беседе по телефону. Но это в любом случае будет живая нить, настоящая.