Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Вы только подумайте, братцы-товарищи! – всплеснул руками Старцев. – При мне в дивизии не служило ни одного майора Сорокина. А с сорок четвертого года появилось сразу два!..

Однако особой радостью для сотрудников оперативно-разыскной группы стало прибытие посыльного из Наркомата обороны, который доставил им пакет со всеми копиями документов Семена Прохоровича Сорокина.

– Послушайте, да он еще в училище чистил карманы и вел себя как самый мерзкий тип! – воскликнул Бойко, знакомясь с одной из первых характеристик.

– Что там? – оторвался от своей порции бумаг Егоров.

– После школы, в тридцать втором году, он поступил в 1-ю Советскую объединенную военную школу РККА имени ВЦИК.

– Постой… это же нынешнее Московское пехотное училище имени Верховного Совета?

– Все верно, ее переименовали в тридцать восьмом году. Так вот, на последнем курсе он украл у товарища небольшую денежную сумму. Какую именно, в характеристике не указано. Далее написано следующее: «На общем собрании курсантов Сорокин был исключен из членов ВЛКСМ ^[140] . Однако, учитывая полное раскаяние, а также ввиду того, что до выпускных экзаменов оставалось менее трех недель, руководство военной школы не стало отчислять Сорокина. Таким образом, в тридцать пятом году Сорокин С. П. стал лейтенантом и отправился служить в 1-й стрелковый корпус, находящийся в составе Ленинградского военного округа». На этом характеристика школы РККА заканчивается. Дата, две подписи, печать.

140

ВЛКСМ – Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодежи.

– Следующая характеристика у меня, – зашелестел скрепленными листами Иван Харитонович. – «Ленинградский военный округ. 16-я стрелковая дивизия, 48-й стрелковый полк, расквартированный в городе Старая Русса. В октябре тридцать седьмого года сотрудниками Особого отдела ГУГБ НКВД СССР ^[141] была раскрыта серия хищений с военных вещевых складов, расположенных при гарнизоне города Старая Русса. В результате следственных действий установлено…» – пропуская не имеющую отношения к Сорокину информацию, Старцев водил пальцем по строчкам и что-то бубнил. Отыскав нужное, вновь принялся читать вслух: – «…Ввиду искреннего раскаяния и возмещения ущерба старшие лейтенанты Сорокин и Абрамян освобождены от уголовной ответственности. Обоим объявлен строгий выговор с занесением в личное дело».

141

ГУГБ НКВД СССР – Главное управление государственной безопасности Наркомата внутренних дел СССР.

– Дважды увернулся от наказания, – качнул головой Олесь Бойко. – Вот такой безнаказанностью и взращивают отборных сволочей.

– По крайней мере, становится понятно, что это тот Сорокин, на которого указал Саня, – воодушевился Егоров.

Старцев согласился:

– Да, это единственное, что в этой ситуации радует. У тебя есть что-нибудь интересное?

– С избытком.

– Давай.

– Значит, так… «В октябре сорок первого года капитан Сорокин подозревался в махинациях при разгрузке эшелона с продовольствием. Из-за скоротечного отступления частей Красной Армии, паники и общей неразберихи полноценного расследования преступления провести не удалось…» А дальше, товарищи, еще интереснее.

– Не томи, Вася! – поторопил Олесь.

– «В январе сорок второго года капитан Сорокин приказал остаткам своего батальона сдать позиции и отступить. За проявленную трусость его осудили и направили в штрафной батальон. Через два месяца он был ранен в бою. После излечения Сорокин С. П. реабилитирован и возвращен на фронт в должности командира батальона».

Матюгнувшись, Старцев чиркнул спичкой, но в сердцах сломал ее. Наконец, прикурив, процедил сквозь зубы:

– Ты смотри, а?! Такая дрянь и доросла до комбата! Это куда же командование смотрело? У них же были на руках все эти бумаженции!

Егоров спокойно парировал:

– Видать, не хватало кадровых офицеров, если в конце сорок третьего года Сорокин стал майором, а через год прибыл в вашу дивизию на должность помощника начальника штаба.

– Ага, дошли до главного. – Иван дымил у окна, как неисправный паровоз. – Вот, значит, откуда его знал Александр. Ну, и что он натворил в нашей дивизии?

– Про службу в ней здесь ничего примечательного нет. Обеспечивал, организовывал, помогал… В общем, был примерным старшим офицером. Более того, за два месяца до окончания войны его перебросили в корпус на должность начальника оперативного отдела штаба, где он благополучно получил звание «подполковник».

Швырнув окурок в жестяную банку, Иван поднял к потолку указательный палец:

– Вот!

– Что «вот»? – не понял Егоров.

– Вот почему Сашка написал в записке «Майор Сорокин», а не «подполковник»! Он запомнил его майором, а о повышении в звании не знал.

Олесь наморщил лоб, а Василий подался вперед:

– Так. И что ты хочешь сказать?

– Я почти на сто процентов уверен, что этот гад после демобилизации связался с бандитами и Саня во время перестрелки узнал его. А узнав, кинулся писать нам записку.

– И не успел ее дописать, потому что рядом взорвалась граната, – закончил его мысль Егоров. – Верно?

– Именно!

– Ну, пока что, мужики, это самая стройная и логичная версия, которую мы с вами вывели, – развел руками Олесь.

– И мне она больше по нраву, чем непонятная версия со спивающимся сторожем продуктового магазина, – поддержал Василий.

– Сторож к этой истории отношения не имеет. А что, кстати, с адресом? – вдруг озаботился Старцев. – Вы где-нибудь встречали московский адрес нужного Сорокина?..

Троица бросилась заново перелопачивать бумаги…

– Ничего.

– И у меня пусто.

– В характеристике из военной школы и подавно этого не будет, – приуныл Иван.

В кабинете стало тихо. Мысли сыщиков перестраивались с одной задачи на другую.

Дверь распахнулась, в кабинет почти неслышно вошла молодежь – Горшеня и Ким. Первый нес в руках толстую пачку просушенных фотоснимков, второй держал руки в карманах.

Егоров и Бойко не отреагировали на их появление. Старцев лишь скользнул взглядом по пачке свежих фотографий и принялся дальше покручивать свою трость.

Костя нерешительно положил на стол небольшой сложенный пополам листок.

– Вот, – тихо сказал он.

– Что это?

– Дали в Центральном паспортном столе. Извините, Иван Харитонович, но там о Семене Прохоровиче Сорокине больше никаких данных нет. Только московский адрес.

Развернув листок, Старцев пробежал его взглядом и растянул лицо в широченной улыбке:

– Живем, ребята! Молодец!

И снова Ким оказался в объятиях начальства. Похвалив его за отличную работу, Иван Харитонович скомандовал:

– Едем! Берем оружие и едем!

– А я? – жалостливо смотрел им вслед юный Костя. – Мне можно с вами?

Проходя мимо, Егоров похлопал его по плечу:

– Ну ты же знаешь, что в наших «эмках» всего три места. Не на коленях же тебе ехать.

– Так что же, мне опять на телефон?..

Старцев остановился в дверях:

– Костя, ты пиво пьешь?

– Нет.

– И правильно. Успеешь еще пристраститься. Тогда с каждого из нас по порции пломбира…