Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
«Быстро они организовали повторный налет. И ведь до чего наглые, мерзавцы! Опять решили тормознуть броневик в том же районе! – недоумевал Александр. Однако, поразмыслив, нашел в действиях бандитских главарей логику: – А ведь есть в такой наглости определенный смысл. И немалый. Экипаж бронированной инкассаторской машины наверняка считает, что снаряды дважды в одну воронку не ложатся. Если ребята и ждут нападения, то уж точно не на Самотечной. Там бандиты уже разок споткнулись. А банда тут как тут – караулит, почитай, на том же месте…»
Не доезжая до бульвара, грузовик нырнул в узкую 4-ю Мещанскую и остановился недалеко от пересечения с Троицкой.
– Выгружаемся, и по местам, – скомандовал кто-то из блатных. – Быстро! Не задерживаться!
Василькова вытащили из кузова и поставили на асфальт.
– Дернешься, я в дыму не буду [152] – сразу вальну! – зло прошипел Лавр.
152
Быть в дыму – медлить, раздумывать, не знать, что делать.
Все, кто ехал в «полуторке», за несколько секунд растворились в ближайших переулках; в кабине остался один водитель.
– Ну, чего ждешь? – цыкнул Лавр на стоявшего чуть поодаль Кашевара. – Хватай его под руку, и погнали!..
Валька Неукладов в десятый раз прокручивал в голове действия, которые надлежало произвести при появлении зеленого бронеавтомобиля. Хорошая молодая память сбоев не давала – он отлично помнил наставления главарей, каждое их слово касательно внешнего вида, поведения и всего остального.
Но, поди ж ты, нервишки все равно пошаливали, заставляя потеть ладошки, а взгляд – беспокойно метаться по зеленому пространству бесконечного бульвара. Получится ли? Не закувыркается ли чемоданчик в сторону от колес, как в прошлый раз? Не оторвется ли у него ручка в момент броска?..
Сомнения оставались. Не помогали ни крепкие папиросы, ни каленые семечки, которых Валька специально заготовил полный карман. Пятьдесят шагов от больших витринных окон галантерейного магазина в одну сторону, пятьдесят в другую…
Он прохаживался по тенистой стороне Самотечной улицы, через дорогу от бульвара. В правой руке вместо холщовой сумки на этот раз покачивался небольшой фибровый чемодан с потертыми боками и блестящими металлическими углами. Левая после пулевого ранения подживала, но пока от нагрузки побаливала. Поэтому, устав таскать приличную ношу, он не перекидывал ее в другую руку, а просто останавливался, ставил чемодан на асфальт и отдыхал.
Оделся он, по настоянию Деда Сафрона, попроще и походил на деревенского паренька, приехавшего в столицу на учебу. Прохожих сегодня было больше, чем в прошлый раз. Оно и понятно – тогда холодный ветер норовил брызнуть в лицо дождем, а нынче вон какие разошлись погоды! Тем не менее никто из встречных внимания на скромного молодого человека не обращал. Ходит себе паренек, ждет кого-то…
Несколько дней назад они с Прохором Панкратовым прогуливались по аллеям здешнего бульвара метрах в шестистах отсюда – на площади Коммуны. Прохор, хоть и лишился на фронте руки, внушал Вальке спокойствие. С ним было как с родным отцом, покуда тот не ушел на фронт. Проша был надежным мужиком, от земли. Жаль, что в тот день его нашла пуля. На фронте судьба уберегла от смерти, а здесь – вон оно как обернулось – в центре Москвы расстреляли.
С тротуара,
где Вальке наказали ждать броневик, неплохо просматривалась вся прилегающая к Самотечной местность. Позади была площадь, граничащая с Садовым кольцом, сбоку – длинный бульвар с Самотечным проездом по другую сторону. Хорошо было видно и Делегатскую улицу, наискось перечеркивающую бульвар. Разве что Дурова и злосчастную площадь Коммуны, где так бесславно провалилось прошлое дело, закрывали низкорослые кусты и темно-зеленые кроны молодых лип.Рука занемела. Требовалось немного передохнуть, чтобы в любой момент быть готовым к решающему броску.
Остановившись у фонарного столба, юноша поставил чемоданчик на асфальт, вытащил из пачки папиросу, чиркнул спичкой и, по-взрослому укрыв огонек ладонью, прикурил. Выпуская облачко дыма, стрельнул взглядом на центральную аллею бульвара.
«Ага, Дед Сафрон, Беспалый и Косой на месте – медленно бредут под липами и о чем-то болтают. Вернее, болтают авторитеты. Косой плетется на два шага позади. Он с Беспалым смел и разговорчив, а Деда Сафрона побаивается…»
Сигнал о приближении бронеавтомобиля должны подать главари. К ним этот сигнал прилетит от пары, курсирующей чуть подальше, – на пересечении Дурова и Самарской.
«Вон они, два бывалых блатных из банды Деда Сафрона – Женя Тульский и Червонец. Женька – удалой красавец, за словом в карман не лезет и в картишки неплохо мечет. Червонец побледнее будет, особливо на фоне Женьки».
Минутой ранее Валька приметил другую пару, дежурившую в Волконском переулке. Но ближе всех оказалась афишная тумба, торчавшая разноцветным грибом на изгибе Самотечного проезда. Ежели мерить напрямки через бульварные клумбы и газоны, то до нее не более сотни шагов.
За тумбой виднелись три фигуры: вездесущий и ненавистный Лавр с простреленным ухом; сутулый новичок, которого Валька еще не запомнил по имени, и пленный тихарь, захваченный при налете на военкомат.
Тихарь не простой, особенный. Неплохо стреляет и отчаянно смелый – свалил двух корешей и едва не сделал ноги. Теперь стоит, связанный по рукам, и ждет своей смерти. Недолго ему осталось…
Бросив на асфальт бычок, Неукладов снова посмотрел на липовую аллею. Главари размеренно вышагивали вдоль пустых лавочек.
Валька подхватил чемоданчик и поплелся вверх по Самотечной…
«Сколько еще ждать этот проклятый броневик? – пинал он от нечего делать попадавшиеся под ноги окурки. – Сделать уж поскорее дело и валить отсюда на загородную хату. Там хорошо, спокойно. Пить-есть дают всласть, можно отоспаться на перине и пуховой подушке. Правда, частенько отправляют в услужение деду Митричу. А он заставляет носить воду из колодца, драить полы в комнатах или рубить дровишки для бани. Но разве это высокая плата за вольготное житие в укромном месте?..»
Ошиваясь в своем квартале, Валька беспрестанно бросал взгляды на Деда Сафрона. Точнее, на его фуражку. Условным знаком будет, когда она перекочует с головы в руку.
Пока что фуражка оставалась на голове, точно приклеенная…
Прихрамывая в сторону Самотечной улицы со связанными руками, Васильков думал о том, как бы врезать с разворота Лавру в зубы. Сделать это было несложно. Но смущал Кашевар, шедший по другую сторону и не вынимавший правой руки из кармана, где определенно лежал ствол. Александр был уверен, что завалит Лавра, а вот насчет Кашевара сомневался. Может и не поспеть – двумя связанными руками особо не помашешь.