Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Условный стук в дверь раздался глубокой ночью. Стороживший Петруха встрепенулся, подхватил керосиновую лампу, на цыпочках прошел в коридор и дважды провернул вставленный в замок ключ. Из темноты подъезда в квартиру прошмыгнул Барон с газетным свертком под мышкой.

Он был злым, уставшим и продрогшим — октябрь в Москве выдался холодный, по ночам температура снижалась почти до нуля градусов. Пройдя в большую комнату, Паша оглядел спящих подельников. Лева, не раздеваясь, дрых на диване; теплолюбивый Ибрагим закутался в какие-то тряпки на кровати. Об обжитой бандитами квартире почти никто не знал, поэтому заклеенные крест-накрест окна по заведенному правилу завешивали плотными покрывалами, не пропускавшими наружу желтый свет тлеющей лампы.

Барон подошел к лежавшему посреди комнаты сейфу, пнул его стальной бок и подергал ручку.

— Не, — качнул головой Петруха. — Мы еще с час с ним возились, покуда совсем не стемнело. Бесполезно.

Главарь вздохнул, усаживаясь на проклятую железяку.

— Голодные?

— Есть такое дело.

— Чего ж спать улеглись, не дождавшись? — Он положил рядом сверток, зашуршал газетой. — Неси стаканы, соль. И садись, пожуем…

Петруха подхватил со стола два стакана, устроился по другую сторону «стола». На развернутой помятой газете темнела буханка хлеба, источал душистый аромат нарезанный тонкими ломтями кусок сала. К этому добру Барон присовокупил бутылку водки, чеснок и несколько свежих огурцов. Все это он, подобно факиру, извлек из бездонных карманов пиджака и брюк.

Голодный Петруха жадно глядел на продукты и на то, как Барон разливает алкоголь. Это раньше, едва попав в банду, Петруха почти не употреблял спиртного. Теперь же, то ли распробовав, то ли повинуясь традициям, запросто пил и вино, и водку.

Звякнув стаканами, выпили, закусили.

— Я погляжу, ты обвыкся. Сулейку [194] пьешь запросто и дрейфить перестал, — заметил главарь. — Осталось научиться смотреть в глаза и улыбаться.

— Научусь. Слово даю, научусь, — пообещал Петруха и шлепнул ладонью по сейфу. — А как с этим? Мастер для него нашелся?

194

Сулейка — водка.

— Не застал я мастера, — сплюнул от досады на пол Барон. — Завтра поутру отправлюсь другого искать.

— Видать, мало их, мастеров-то, что так тяжко другого сыскать?

— Да не в том заминка, малец. Тут надобно с осторожностью, чтоб в доску свой был. А не то нашим салом, да нам же по сусалам…

* * *

Великая московская паника заканчивалась так же неожиданно и быстро, как и начиналась. Уже на следующий день — 17 октября — заработали большинство предприятий, панические настроения стали затихать. Еще через день на маршрутные линии вышел городской транспорт, открылись станции метро, по бесконечным тоннелям забегали поезда.

19 октября во всех центральных газетах было опубликовано Постановление Государственного Комитета обороны, в котором говорилось о введении в Москве и прилегающих районах осадного положения, о введении комендантского часа, об ответственности нарушителей порядка и о расстреле на месте провокаторов, шпионов и прочих вражеских агентов.

Главные паникеры были уже далеко на востоке, в столице остались крепкие духом граждане. Жизнь пошла своим чередом. И это была первая серьезная победа в той войне. Победа над страхом.

* * *

Три дня подряд Паша Баринов уходил из заброшенного дома куда-то в город на поиски спеца по взлому стальных сейфов. Кореша оставались в квартире. На них возлагалась ответственная задача по сохранности добычи.

Впрочем, и они не сидели без дела. Лева изредка совершал вылазки за продуктами и выпивкой. А Ибрагим с Петрухой пытались подручными средствами совладать с замком и толстой дверцей проклятущего металлического гроба.

Наиболее удачливым был пронырливый Лева. Одному богу известно, где ему удавалось раздобыть провизию, но каждый раз он возвращался не с пустыми руками. Пара бутылок водки или вина, буханка хлеба, консервы, сало, яйца, картошка, лук, квашеная капуста, яблоки… Половина из этого нехитрого набора обязательно оказывалась на столе обжитой квартиры.

Случился некий прогресс и у пары Ибрагим — Петруха. Отчаявшись справиться с сейфом при помощи ножей и голых рук, они прошвырнулись по пустующему дому в поисках подходящего инструмента. Среди брошенных хозяевами вещей нашлись молоток, киянка, пара стамесок, отвертка, долото. Но, увы, и этот набор не помог. Мудреный замок имел шесть расходящихся в разные стороны ригелей, что не позволяло отогнуть угол толстой дверцы. В неравной борьбе с ней сломались обе стамески и погнулась отвертка.

Три дня подряд возвращался ни с чем и главарь. Его состояние было подобно сухому пороху, по соседству с которым разгорался и искрил жаркий костерок. Он взрывался по любому поводу и успокаивался лишь после доброй порции водки.

Виной тому был, конечно же, набитый драгоценностями сейф. Он так и лежал посреди большой гостиной, издевательски поблескивая стальными бортами и дразня хранящимся в утробе золотишком.

Ситуация складывалась дурацкая. Это ж надо! Так лихо увести из-под носа гадючника завидный смак и… не суметь вспороть медведя! [195] Прознай о таком конфузе другие авторитетные воры — позору случилось бы на всю Москву.

И вот наконец 19 октября Барон вернулся из города в приподнятом расположении духа. Глаза светились радостью, губы то и дело растягивались в улыбке, что было для него большой редкостью.

195

Вспороть медведя — взломать сейф или металлический шкаф.

— Есть тяжеляк [196] , ядрена рать! Гусиные лапы [197] , кондуктора… [198] весь конт [199] , короче, — оповестил он с порога.

Кореша воодушевились, забегали. Петруха загремел стаканами, Ибрагим принялся накрывать на стол. Лева, радостно потирая ладони, кружил возле главаря:

— Кто таков? Я его знаю?

— Фома-сандаль. Под Вано Тифлисским ходил. Слыхивал о таком?

— Как же, Вано Тифлисского знавал до погибели. За Фому ничего не скажу. А чего ж не привел-то?

196

Тяжеляк — взломщик сейфов.

197

Гусиная лапа — воровской инструмент, похожий на консервный нож для вскрытия сейфов, шкафов.

198

Кондуктор — отмычка от сейфов.

199

Конт — инструмент для взлома сейфов.

— Он сегодня крепко занят. На завтра сговорились встретиться в Грохольском переулке у Аптекарского…

Весь остаток дня гуляли — пили, закусывали, дымили папиросами, травили за жизнь, кумекали, как и куда с выгодой пристроить рыжье. Петруха дважды бегал в коммерческий магазин — приносил добавку. Спать легли далеко за полночь.

* * *

Ночь была холодной — температура впервые упала ниже нуля, превратив лужи в слюдяные островки. Утро 20 октября выдалось пасмурным, похмельным.

Первым поднялся Лева. Поеживаясь от холода, он слил из всех бутылок в стакан остатки водки. Набралось с один большой глоток. Жахнув эту порцию, он отправился на кухню, где стояло ведро с ледяной водой.

Вторым принял сидячее положение Ибрагим. Жадно допив припасенную с вечера воду, он отправился справлять нужду.

Третьим откинул покрывало Барон.

— Выпить чего осталось? — прохрипел он.

— Пусто, — отозвался Лева.

— Петруха! — толкнул Барон новичка, спавшего на составленных табуретах и стульях.