Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Коллега! – В голосе собеседника послышалось неприкрытое удивление и в то же время одобрение. – Мне кажется, что эти взгляды, которые я, кстати, полностью разделяю, затруднят защиту диссертации. Вы не боитесь?

– Мы с руководителем обсуждали этот вопрос. Эти мысли будут идти как бы канвой диссертационной работы. На переднем плане будет, разумеется, народно-освободительное движение крестьянских масс, явление, подкрепленное цитатами из произведений Ленина и других классиков марксизма.

– Это грамотно. Ильич был настолько трудолюбив и писуч, что у него много чего можно найти. У вас уже есть публикации по этой теме?

– Кстати, хорошо, что вы напомнили, Юрий Григорьевич. Один зарубежный фонд планирует выпустить сборник статей по современной философии. Их особенно интересует национальное и религиозное самоопределение. Редакция обратилась к моему научному руководителю с просьбой подобрать несколько работ из Советской России для публикации. Шеф просил, если у вас, Юрий Григорьевич, есть материал, так сказать из глубинки, то его рассмотрят в приоритетном порядке.

Приманка была настолько привлекательная, что ловушка тут же с треском захлопнулась. У провинциального философа из индустриально-строительного техникума от перспектив сделать публикацию в иностранном сборнике загорелись глаза и сбилось дыхание.

– Конечно есть, коллега. Причем экземпляр рукописи у меня сейчас с собой.

Радостно, трясущимися руками Асмолов достал из довольно потрепанного портфеля картонную папку с тесемками и передал ее Павлу.

– Только она у меня на русском. У меня, знаете ли, проблемы с английским. – Доцент стыдливо потупил взгляд.

– Ноу проблем, Юрий Григорьевич. Я сам сделаю перевод.

Они проговорили почти час. Как учили, Павел старался больше задавать вопросы, провинциальный философ заливался соловьем, польщенный вниманием столичного коллеги.

– Кстати, вы не забыли, что у вас сейчас занятия? – спохватился молодой аспирант.

– Да-да, – засуетился собеседник. – Давайте завтра созвонимся и договоримся о встрече. Я подготовлюсь по вашему вопросу.

На этом они расстались. Лось засеменил к себе в техникум. Фауст облегченно выдохнул и откинулся на спинку скамейки. Это был первый документ, который он добыл в разведке. Одно из заданий командировки выполнено.

Павел не спеша убрал папку в сумку. Вдруг он почувствовал тревогу. В спокойной обстановке сквера что-то изменилось. Спекулянты затихли и стали быстро прятать вещи в сумки. Они явно намеревались экстренно сорваться с места. Но было уже поздно. С одной стороны выход блокировали два милиционера, неожиданно появившиеся из-за детской площадки. С другой стороны к ним двигались цепочкой несколько крепких парней в штатском. Группа правоохранителей оперативно блокировала торговцев. К Павлу подошел молодой человек в джинсовой куртке и, показав красную корочку, представился:

– Лейтенант Ветров. Мы проводим рейд по борьбе с незаконной торговлей. Прошу пройти с нами в отдел.

– Я тут случайно, товарищ лейтенант. Встречался с коллегой из техникума, доцентом кафедры философии Асмоловым Юрием Григорьевичем.

Фауст прикинул варианты. Бежать? Выходы блокированы. Перемахнуть через чугунную ограду по пояс высотой не составляло труда, но у оперативников рации – милиция в радиусе двух кварталов будет сразу же оповещена. Начнут проверять по-серьезному, будет только хуже. С собой у него ничего особенного нет. К счастью, даже початый блок «Мальборо» и жвачка остались в номере гостиницы. Командировочное предписание у него с собой. Выкрутимся.

Глава пятнадцатая

Районный отдел милиции находился недалеко. Парень в синей рубашке, представившийся лейтенантом Ветровым, и капитан, руководивший облавой, сразу прошли мимо окошка дежурного.

– Это со мной, – сказал капитан и повел их на второй этаж, в кабинет с вывеской «Следователи Белов С. Н. Ситников А. Н.». Кабинет был небольшой – два стола, обшарпанный сейф, на подоконнике фикус и раздолбанная пишущая машинка «Москва». За спиной следователя была дверь, видимо, в соседний кабинет. Напротив нее и разместили Павла. Следак обосновался за столом, а капитан почему-то засуетился и через пару минут ушел.

– Ну что, спекуляцией промышляем? – начал следователь.

– Да нет, я мимо шел, даже не знаю, почему вы меня задержали?

– Поясняю, я следователь Фрунзенского РОВД лейтенант Ветров Николай Олегович, а задержали мы вас во время рейда по борьбе со спекуляцией. Возле комиссионного магазина, когда вы получили сверток, видимо с товаром, от гражданина, которого вы назвали Асмоловым. Понятно?

Павел промолчал. Дело приобретало нехороший оборот. Фауст хорошо помнил напутствие куратора о том, что его паспорт не выдержит тщательной проверки. Этого документа просто нет в базе МВД. А это означало провал стажировки.

– Поэтому прошу предъявить документы и вещи для ознакомления. Паспорт и сумку, – пояснил Ветров. Юноше ничего не оставалась, как протянуть свой паспорт и раскрыть сумку.

– Так, Савельев Павел Анатольевич. Ого, проживаете в городе Москве. А к нам с какой целью? Товар сбыть?

– Товарищ лейтенант, это какое-то недоразумение. Я аспирант, готовлю кандидатскую диссертацию, сюда приехал поработать в архивах.

И тут Фауст почувствовал, что за дверью в соседний кабинет кто-то есть. Кто-то стоял и слушал.

– Что-то паспорт у тебя больно новый. Ты его когда получал? Где? – Следак повысил голос и перешел на ты. Допрос начался.

У Павла пересохло во рту. В щели под дверью качнулась тень.

– Получал семь лет назад, дома, в Замоскворецком паспортном столе. Да он у меня почти все время дома лежит. Я мало куда езжу. Вот и сохранился как новый.

– Проверим, пошлем запрос в Москву. Давай посмотрим, что у нас тут. – Ветров вынул из сумки сверток, развернул бумагу и достал рукопись.

– Это что?

– Это рукопись. Ее мне дал коллега для ознакомления.

– Асмолов? – быстро спросил Ветров.

– Нет, я ее только достал из сумки при Асмолове.

За дверью явно скрипнула половица.

– Что за рукопись, о чем? Я, знаешь, люблю на досуге почитать умные книжки. Так о чем здесь написано? – продолжал наседать Ветров. Он все время крутил в руках паспорт, то открывая его, то закрывая. Как будто решая, отнести его на проверку или дело выеденного яйца не стоит.