Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Дальше, кстати, идут женатые, и они имеются в нашем списке. Майор Хусейнов Анвар Каримович – девчата от него были просто в восторге. Свои отношения эти двое не афишировали, но все знали. Интрижка тоже оказалась скоротечной, что-то узнала жена, у которой, кстати, неважно со здоровьем. Со Вдовиной они не подрались, товарищ майор разрешил ситуацию, и все закончилось мирно. Хусейнов парень горячий, но не дурак – неприятности в быту могли отразиться и на службе. Белла, к слову, долго не горевала, отнеслась к разрыву философски.

Потом в рядах ее поклонников отметился полковник Иволгин Федор Романович, начальник сектора безопасности сборочного производства. – Майор не удержался от язвительной усмешки. – Чем уж брала эта баба, не знаю. Зашел по делам в канцелярию… и, в общем, пропал мужик. Белла четко знала свое дело, умела обольщать. За руку или за какие другие места их не ловили, но слухи циркулировали. У полковника жена, дети – все как положено. Ходила молва, будто он для своих утех использует служебную квартиру на третьей линии. Но слухи остались слухами. Зато есть факт: однажды Белла явилась на работу изрядно запудренной. Под глазом разглядели синяк и царапину. Попутно выяснилось, что супруга полковника Иволгина имеет спортивное прошлое – посещала занятия по легкой атлетике, а также курсы женской самообороны. С этого дня слухи прекратили хождение, Белла стала паинькой…

– Да уж, погуляла баба, – покачал головой Кольцов.

– Могла и тебя закадрить, но ты ей был уже не интересен. – Игнатов понизил голос, нагнетая таинственность. – Происшествие с предположительным участием жены Иволгина произошло осенью, примерно полгода назад. Похоже, Белла перебесилась. Но что-то с ней происходило. Она становилась загадочной. Приступы хорошего настроения сменялись унынием. То трещала как сорока, то замыкалась в себе. В общем, кто-то у нее появился, и в этом заключалась драма. В нашем болоте тайн обычно не существует, но тут все-таки одна образовалась. Белла ничего не говорила, только таинственно улыбалась. Лишь однажды Мария Федоровна, старший делопроизводитель при штабе, видела ее в компании подполковника Рубича.

– Кого? – шевельнулся Михаил.

– Подполковник Рубич Дмитрий Марьянович, начальник конструкторско-технологической группы, блестящий специалист, выпускник Московского технического университета имени Баумана, неясно за каким хреном оказавшийся в нашей глуши. Но работает человек, имеет хорошую репутацию. Есть супруга, но нет детей. Возможно, это ничего не значит, но факт имел место. Дело было вечером, но еще не стемнело. Мария Федоровна вышла из магазина и свернула во двор – так быстрее выйти к детскому садику, где ее ждала внучка. В закутке за пожарной лестницей она увидела двоих. Они разговаривали, причем расстояние между ними было не пионерское. Говорили тихо, Мария Федоровна ничего не поняла. Смутилась, ускорила шаг, сделала вид, что ничего не заметила. Двое прекратили беседу. Наутро Белла вела себя как ни в чем не бывало, пару раз, впрочем, опустила глаза. Явный вывод не напрашивался, но пища для ума появилась. Инцидент произошел примерно месяц назад. Больше ее с Рубичем не видели. Вот, пожалуй, и все, Михаил Андреевич. Рубича надо проработать, это несомненно. Остальные, как говорится, пройденный материал. Нужно искать, с кем якшалась Вдовина в последние месяцы.

– Нужно, – согласился Кольцов. – Но и бывших сбрасывать со счетов нельзя, всякое может всплыть. Но сейчас у нас с тобой, Виктор Петрович, другая задача. Понимаю, что ты хотел дотянуть до последнего, но отступать уже некуда…

Генерал Гапонин угрюмо слушал свалившегося на его голову гостя из Москвы. Мужчина лет шестидесяти, грузный, с дряблой кожей на лице, он слушал с такой миной, словно не мог взять в толк, зачем он вообще это слушает. Кольцов излагал свои доводы четко и лаконично. Игнатов прятался за его спиной, делал вид, что его здесь нет.

Михаил закончил. Генерал молчал, и это молчание становилось угрожающим. Потом командир в/ч 42600 шумно выдохнул, откинулся на спинку стула. Лицо немного расслабилось, но глаза продолжали сверлить. По отзывам сослуживцев, генерал Гапонин не был самодуром, но неисповедимы пути армейского генералитета.

– Это что же вы хотите сказать, товарищ Кольцов… – Гнерал вел себя сдержанно, не срывался в хамское «ты». – Я должен закрыть часть под каким-то надуманным предлогом – полностью перекрыть выезд за пределы для сотрудников техплощадки? Тем самым поставить под удар выполнение заказа Министерства обороны, если не сказать хуже? Вы отдаете отчет своим словам, майор?

К разговору Михаил готовился, знал, что с некоторыми категориями граждан бывает непросто.

– Вы не поняли, товарищ генерал-майор. Часть будет функционировать в прежнем режиме, производство не пострадает. Командировки будут продолжаться, но временно участие в них военнослужащих с технической территории следует ограничить. Через КПП из части никто не выпускается. Повторяю, никто – если речь не идет о жизни и смерти. В этом случае надо проводить проверку. Следует усилить охрану периметра и быстро реагировать на все сигналы тревоги. Перекрыть лазейку из батальона в направлении Володарки – это полчаса работы для связистов и радиотехников.

– Майор, не могу избавиться от мысли, что вы мной командуете, – усмехнулся генерал.

– Это не так, товарищ генерал-майор. Но прошу прощения. Дело крайне важное. В части действует агент западных спецслужб, передающий важную информацию иностранной разведке. Это долго объяснять, товарищ генерал-майор, мы давно работаем над этим вопросом. Ошибка исключена. Один человек уже погиб – и это только здесь. Преступник чувствует угрозу, он может сбежать. Мы прикладываем усилия, чтобы его выявить. Я работаю по поручению 3-го Главного управления КГБ СССР в сотрудничестве с вашим Главным управлением. Наверху обещали оказывать содействие. Можете позвонить в Москву, вам все подтвердят. Мы имеем дело с опасным явлением – с тем, кто действительно разрушает нашу оборонную способность. Промедление опасно. По сравнению с уже нанесенным ущербом закрытие части – просто незначительное неудобство. Объявите, например, учения – люди потерпят.

Он, видимо, попал в незащищенное место. Генерал явно выражал недовольство. Неприятностями он себя уже обеспечил – если выяснится, что шпион действительно существует.

– Сколько времени вам потребуется, майор?

– Не могу знать, товарищ генерал-майор. Постараемся все сделать быстро. Рассчитываю на три-четыре дня. Мы уже имеем круг подозреваемых.

Генерал поморщился. Он был немолод, рассчитывал без потрясений дожить до пенсии, поселиться с семейством в каком-нибудь уютном уголке Союза. Откуда взялся этот майор – да еще из другого ведомства?

– Постарайтесь закончить за три дня, майор… и держите меня в курсе.

– Спасибо, товарищ генерал-майор, непременно буду держать вас в курсе – через майора Игнатова.

– Игнатов, ты чего там прячешься? – генерал наклонился, отыскал глазами скромно молчащего подчиненного. – Зайди к секретарю через десять минут, получишь подписанный приказ. Лично ты будешь отвечать за все, что здесь будет происходить.

– Конечно, кто же еще… – буркнул Игнатов и откашлялся: – Так точно, товарищ генерал-майор. Разрешите идти?

Что-то было не так. Субъект, покусившийся на Беллу, находился рядом. Михаил перебирал папки с личными делами. Эти четверо – не факт, но побеседовать с ними стоило, в качестве трамплина.

С КПП телефонировали Швец и Вишневский. Выезд закрыли – народ недоволен. Не за горами выходные, когда люди массово устремляются на просторы. На этот раз никто не поедет, наверняка начнут жаловаться. О предстоящих «учениях» объявления не было, и почему они должны быть связаны с массовым затворничеством?