Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– А вам точно туда надо, товарищ майор? – он сделал странное лицо. – Может, подумаете?

– Не понял, – нахмурился Михаил.

– Ладно, я вас предупредил, – дежурный по КПП небрежно отдал честь.

Все прояснилось через несколько шагов. По подъездной дорожке у штаба батальона метался какой-то колобок в мундире полковника – с широкой физиономией и маленькими свирепыми глазками. Перед ним навытяжку стоял дежурный по части с перепуганным лицом – мускулистый, на голову выше полковника, способный вбить его в асфальт одним ударом кулака.

– Это безобразие! – ревел начальник штаба части полковник Колпаков. – Обленились, страх потеряли! А ну, чтобы через пять минут все эти долбаные офицеры и прапорщики стояли перед гребаным деревом под названием каштан! – полковник выстрелил коротким пальцем в роскошное дерево у входа.

Дежурный побледнел, умчался оповещать личный состав.

Михаил попятился обратно на КПП. Лучше переждать стихийное бедствие. Заметут под общую гребенку – доказывай потом, что ты не верблюд…

Дежурный по КПП криво ухмыльнулся:

– А я вас предупреждал.

– Да, ты прав, сержант, посижу пока у тебя, не возражаешь? – Михаил вошел в будку, присел на крытую армейским одеялом кушетку.

– Конечно, товарищ майор, будьте как дома. – Дежурный, явно старослужащий, спрятал в кулак смешок, выглянул на улицу. Его товарищ мялся снаружи, не испытывая желания оказаться в замкнутом помещении.

– И часто у вас такое, сержант?

– Случается, товарищ майор, – военный вздохнул. – Чтобы служба медом не казалась. Полковник Колпаков снова встал не с той ноги. Угодить ему невозможно, всегда найдет, к чему придраться. Нас, солдат срочной службы, практически не трогает, а вот офицерский состав просто обожает. Ловит всех, кто попадется. Может нарядом вне очереди наградить, на офицерскую гауптвахту отправить. В прошлом месяце так наорал на майора Жарова, что у человека сердечный приступ случился. В принципе, откачали, но до сих пор лечится. А товарища полковника это даже и не тронуло, только проворчал, мол, что за дохлый народ пошел…

Снаружи что-то происходило. Ревел громкоговоритель, доносились истеричные выкрики. Потом громкость убавили, но выходить все равно не хотелось.

– Распекает офицерский состав, – сержант прислушался. – Накрутит наших командиров, те из себя выйдут – и на нас, простых людях, начнут отыгрываться… – сержант осекся, с опаской глянул на гостя – не слишком ли разоткровенничался?

– Все в порядке, – успокоил Михаил. – Мне до ваших разборок нет никакого дела.

– Вы словно не местный, товарищ майор, – сержант расслабился.

– Угадал, проездом в ваши пенаты заглянул…

Гроза была яростной, но короткой. Все закончилось. На крыльце затопали сапоги. Подскочил дежурный, сделав нужную физиономию. Паника в голове: не подумал, куда прятаться? «Колобок» прокатился по проходу через турникет, даже не глянул за стекло. За ним – еще несколько человек, видимо, челядь. Заработали моторы, через полминуты колонна из двух «УАЗов» выехала на дорогу.

Сержант недоверчиво улыбался – отпустило.

– Ладно, пойду, – Михаил поднялся. – Загостился тут у тебя. Бывай, сержант, тащи службу.

В столовой кто-то орал – срывал злость на наряде по кухне. Но крупных беспорядков не наблюдалось. Офицеры разошлись, получив положенный нагоняй. Батальон жил своей обыденной жизнью. Из казармы выбегали бритые солдаты с автоматами и вещмешками за спиной. Грозно орали сержанты. «Войско» припустило через плац, на тактические занятия – именно то, что превращает изнеженных маменькиных сынков в настоящих солдат.

Над плацем зависла тишина. Часть подразделений находилась в нарядах, остальные убыли на занятия.

Кольцов прошел по дорожке мимо казармы, свернул к клубу. Постоял у колонны, покурил. На входной двери висели объявления. В субботу – художественный фильм «Аты-баты, шли солдаты», в воскресенье – «Горячий снег». Репертуар оригинальностью не блистал, имел прямое отношение к военной тематике. Но даже это для солдат было праздником.

Кольцов зашел в клуб – непонятно зачем, просто не хотелось уходить. Дверь в библиотеку была открыта – зашел внутрь. В полумраке среди стеллажей с литературой царила мертвая тишина. Впрочем, нет – различался глухой шепот. Майор повернул за стеллаж. За столом сидела молодая женщина – не первая красавица, но ничего. Над ней склонился статный младший сержант в парадке, что-то тихо ей говорил. Фуражка была лихо заломлена на затылок.

Библиотекарь слушала, опустив голову, затем что-то подписала, видимо, запоздавший обходной лист. Военнослужащий засмеялся, погладил ее по затылку, чмокнул в щеку. Девушка вздохнула. Младший сержант оторвался от стола, двинулся прочь с миной на лице: «Не оставаться же из-за тебя на сверхсрочную». Козырнул, проходя мимо майора, затем обернулся, подмигнул библиотекарше. Девушка смахнула соринку с глаза. Когда к ней подошел Кольцов, она уже была спокойна.

«Странная работа, – подумал майор, – ежедневно находиться среди мужчин, которые по два года не видят женщин. Но, возможно, ей это нравилось».

– Вы что-то хотели? – тихо спросила работница библиотеки.

Навалилось внезапное оцепенение – он пока еще сам не понял, что происходило. Но включилось что-то в голове, стало интересно.

– Что?

– Вы что-то хотели, товарищ? – девушка смотрела хмуро, из-под выщипанных бровей.

– А, нет, ничего, просто зашел. Это кто был? – он обернулся к двери, которая осталась открытой.

– Младший сержант Филиппов Никита Петрович, – вздохнула работница. – Через сутки станет штатским, забудет, что служил… – Она не удержалась от сокрушенного вздоха. Что-то с этим парнем у нее, как видно, было – но так, несерьезно, оставило лишь легкую меланхолию.

– В запас увольняется? – догадался Кольцов.

– Увольняется… – теперь уже девушка впала в оцепенение, – в запас. Через два часа уедет с концами…

Михаил вышел на цыпочках, чтобы не прерывать хрупкий полет девичьей памяти. Зашевелилось что-то под черепной коробкой. Завиральная идея, но почему бы нет?

У входа в казарму, где размещались караульные роты, курили военнослужащие, бодро переговаривались. Трое были в парадках – щегольские, отглаженные – загляденье, а не солдаты. Такое ощущение, что их мундиры шили лучшие лондонские портные – ничего не топорщилось, все четко по фигурам. Что такое счастье – наглядно отпечаталось на лицах дембелей, остальные поглядывали на них с завистью.

Михаил прошел мимо казармы, снова вошел на КПП. Знакомый сержант что-то жевал, чуть не подавился:

– Опять вы, товарищ майор? Соскучились?

– Дело, боец – на сто миллионов рублей.

– Ого, таких денег не бывает, товарищ майор.

– Не поверишь, – бывает. И я почти не преувеличиваю. Дембеля сегодня уезжают?

– Ну да, – сержант озадаченно почесал шариковой ручкой переносицу, – Кажется, семеро их, из 1-й роты батальона. Вообще, народ давно уехал, это последние… у всех свои причины. Одни по пьянке залетели, другие с начальством повздорили – вот и отодвинули им дембель до упора. Хорошо, что на третий год у нас не оставляют… Дальше некуда отодвигать, уезжают. Дембель неизбежен, товарищ майор, – сержант приосанился, – как крах капитализма.