Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Отличные слова. Дембелей обыскивают?

Сержант как-то переменился в лице:

– А вам это точно надо знать, товарищ майор?

– Точно. Я тебе свои документы показывал?

– Ну, показывали.

– Вот еще один, – он сунул сержанту под нос красную корочку КГБ. – Не пугаю, просто пытаюсь объяснить, что дело чрезвычайной важности. Будем говорить?

Сержант обреченно вздохнул.

Михаил вынул из кармана нетронутую пачку сигарет с фильтром, положил на стол.

– Держи. Не сочти за взятку.

– О, уважаю, товарищ майор, – лицо дежурного засветилось. Он быстро сунул сигареты в ящик. – Да никогда их не обыскивали. Зачем ребят унижать? У них событие – никогда уже больше такого не будет. Все это понимают – даже самые суровые офицеры. Парни с честью два года лямку тянули – и не важно, что залетчики. Да и что они могут вывезти, кроме дембельского альбома?

– Но в последнее время все строго, караулу на КПП дано указание досконально осматривать всех…

– Да это ерунда, – отмахнулся сержант. – Других осматривают, а своих не будут. Сделают вид для отвода глаз, будто проверяют. Западло это, товарищ майор, никто не будет своих шмонать. Им потом еще жить здесь…

Подобный поворот в расчеты не входил. В каждой части свои порядки, пусть странные и вздорные. И даже маршал Советского Союза не пресечет укоренившийся армейский обычай…

– Когда они поедут, сержант? Только правду говори, прошу тебя.

– Да через пару часиков и поедут… Они всегда так уезжают, чтобы успеть до Речицы, взять билет в кассе – и на проходящий пассажирский поезд до Гомеля…

– Спасибо, ты здорово помог. – Михаил рванул к двери, но остановился: – Самому-то долго осталось?

– Полгода еще, дотяну как-нибудь…

Он выскочил из КПП, бросился к машине. Начинался хорошо знакомый нервный зуд. Забрался на сиденье, включил рацию. Игнатов отозвался с небольшой задержкой, выслушал, поцокал языком.

– Ломаешь традиции, Михаил Андреевич?

– Ломаю, Виктор Петрович. Не каждый день у вас шпиона ловят, согласись?

– Соглашусь. А если ошибаешься?

– И что? Все семеро повесятся, когда до дома доедут? Я не местный и не чту здешние обычаи. Мы зиму не прогоняем, маслом с новобранцами не делимся… Извинюсь и забуду. Мои там рядом с тобой? Их тоже бери…

Старенький автобус малой вместимости «ПАЗ-672» показался через два часа с небольшим. Его остановили на пустынном участке дороги между автобазой и узлом связи.

Майор Игнатов, одетый в военную форму, вышел на дорогу, перегородив проезд, поднял руку. Водителю не осталось ничего другого, как остановиться.

В операции участвовали шестеро – Кольцов с подчиненными и майор Игнатов с парой своих.

Водитель открыл дверь, Игнатов и Кольцов поднялись в салон. Внутри находились семеро – все в парадном облачении, с чемоданами. Сидели, развалившись. Немного удивились, когда автобус встал, и вторглись незнакомцы. Озадаченно переглядывались, но помалкивали. Обычные ребята – кому-то 20, кому-то 21.

– Первый отдел и Комитет государственной безопасности, – сухо представился Игнатов. – Небольшая задержка, товарищи демобилизованные. Осмотрим ваши вещи и поедете дальше. Есть необходимость – иначе не стали бы останавливать.

Солдаты возмущенно зароптали: только этого не хватало…

– Спокойствие! – Игнатов повысил голос. – Повторяю: быстрее закончим – быстрее поедете. Никто не покушается на вашу свободу, нас не волнуют ваши дембельские альбомы и прочая ерунда – буквы на погоны, ножики, отшлифованные пульки. Играйтесь – никто не возражает. Осмотр проводится по поручению командования части. Забираем вещи и выходим на обочину. В салоне ничего не оставляем.

Дембеля, ворча, взяли свои чемоданы и пошли из автобуса.

– Вот суки, все настроение испортили, – прошипел кто-то.

Игнатов недовольно поморщился. Кольцов сделал вид, что ничего не слышит. Строиться не стали – вышли из того возраста, мялись на обочине, двое закурили. Человек Игнатова поднялся в салон, проверил, не оставили ли чего. Задумчиво смотрел на происходящее водитель в штатском.

– На поезд не успеем, – буркнул белобрысый младший сержант – именно он миловался с библиотекаршей.

– Успеете, – уверил Кольцов, – если пререкаться не будете. Чемоданы к осмотру.

Процедура была неприятной. Сотрудники ковырялись в солдатских вещах, стараясь не оставлять беспорядок. Дембеля презрительно воротили носы, фыркали. Везли всякую всячину – как цыгане. Где-то добывали аксельбанты – чтобы нацепить на мундиры после КПП; медные отшлифованные буквы «С» и «А» (Советская армия), которые армейские пижоны приклеивают на погоны поверх уже существующих. Шевроны КБВО, творчески увитые вязью и прочими вставками, – смотрелись аляповато, но лучше, чем уставные.

«Детский сад какой-то», – подумал Кольцов.

Он не участвовал в обыске, отошел в сторону, достал сигарету. До личного осмотра, слава богу, не дошло.

– Есть контакт, товарищ майор, – глухо сообщил Швец.

Забилось сердце. Неужели не зря вся эта унизительная процедура? Внутри дембельского альбома между фотографиями лежал обычный не подписанный, но заклеенный конверт – довольно пухлый, хотя и не настолько, чтобы выпирал.

Михаил повертел его в руках, вскрыл. К черту юридические процедуры! Внутри лежали согнутые пополам листы. Он отошел в сторону. Сердце выскакивало из груди, но лицо оставалось спокойным. Это были копии документов – тусклые, но вполне читались. Графики, диаграммы, формулы, размытый текст. Кое-где рукописные вставки – мелким убористым почерком. Чертежи засекреченных изделий, тактико-технические характеристики. Данная «посылка» посвящалась ядерной артиллерии Советского Союза. Снаряды «Конденсатор», «Трансформатор» для реактивных орудий С-103 и 405-мм гладкоствольных минометов. Боеприпасы к самоходным орудиям «Мста», «Акация», «Гиацинт», «Тюльпан», «Пион». Вся эта «клумба» относилась к устаревшим видам вооружений, но запускалась программа ее модернизации и улучшения тактических характеристик, а это уже был сегодняшний день! Материал был горячий, просто обжигал пальцы…

Михаил сунул бумаги обратно в конверт, пристально уставился на владельца альбома. Осанистый, физически развитый ефрейтор с обычным русским лицом. Парень начал бледнеть, забегали глаза, он сглотнул, поперхнулся. Насторожились его товарищи. Сдвинул брови сержант Филиппов.

– Эй, Квашнин, что это у тебя?

– Дембель в опасности, – пробормотал кто-то за спиной сержанта.

– Обыскать его, – приказал Кольцов.

Сотрудник Игнатова обхлопал карманы демобилизованного – больше ничего не нашли.

Сам Игнатов тоже начал бледнеть. Видимо, представлял обретающие реальные очертания последствия.

– Излагай, боец, – вздохнул Кольцов. – Откуда это у тебя? Только правду, не усугубляй. Неприятностями ты уже обзавелся.

– Да что я такого сделал? – жалобно промямлил Квашнин. Бледнеть уже было некуда. – Откуда я знаю, что это такое? Капитан Романенко сегодня утром попросил довезти до Речицы, сказал, что это медицинская карточка его родственника, в больницу надо передать… Дал телефон в Речице, чтобы я позвонил, когда на вокзал прибудем, – родственник подойдет, я ему передам… А что, товарищи начальники? Я должен был отказаться? Капитан Романенко – нормальный мужик, не вредный. Мне жалко, что ли? Просто попросил помочь человеку…