Билет в один конец

– Похоже, у нас появился ещё один секрет.

Но на дальнейшее Алису не хватает, заканчивается время, заканчивается действие лекарства, заканчиваются её силы. Тьма заволакивает её сознание, и опять на краю слышится мягкий голос: “Я рядом”…

Острое зрение лучника замечает расплывающееся пятно на плотной жилетке, а на пальцах появляются следы горячей крови.

Песни:

Григорий Лепс и Вельвет – Капитан Арктика (Интересно, а Стив понял, что эта песня для него?)

Мельница – Рапунцель (Вертись, вертись, моё колесо)

========== Глава 24. ==========

Ал приходит в себя от резкого запаха крови и лекарств. Она лежит на чём-то твердом, гладком и холодном, хотя поверхность, с которой она соприкасалась обнажённой кожей, уже успела согреться. Стоп! Обнажённой кожей? Вот стыд-то…Она распахивает глаза, чтобы посмотреть на того, кто осмелился её раздеть, но вновь смежает веки. Стонов не удаётся сдержать, когда в глаза бьет резкий свет. Голова кружится, всё расплывается, тело немеет от накатившейся боли, словно чужое, когда возвращается чувствительность. Зато она понимает, что грудь накрыта сложенной в несколько слоёв простынёй, а на ногах одеяло.

– Больно? – голос не чёткий, размытый, она слышит отдельные звуки, но автоматический заканчивает фразу.

Больно. Но не смертельно, поэтому Ал пытается махнуть рукой, чтобы доктор продолжал работать, но не может пошевелиться от невиданной слабости, навалившейся на неё. Она пытается открыть глаза ещё раз, но видит лишь белое пространство перед собой. Кто-то меняет положение освещающей стол лампы, и смотреть становится легче. Тёмные волнистые волосы и сосредоточенный взгляд тёплых глаз сквозь стёкла очков. Брюс.

– Если ты ещё раз выкинешь такой фортель, я тебя лично придушу, - угрожает кто-то другой, но Алиса улыбается. Да, Наташа умеет убеждать. Теперь гул в ушах спадает, и она может разобрать хозяина голоса.

– Наташа, принеси ей чистую одежду, - мягко просит Брюс. – А ты не дёргайся, не хватало еще, чтобы иголка из вены выскочила.

– Простите, - хрипит она, - я знаю, что повела себя очень эгоистично.

– Эгоистично? Мягко сказано, - продолжает тихо возмущаться Беннер, штопая её плечо. – Ты себя отравить решила? Энергетик на голодный желудок, потом ещё этот проклятый стимулятор. Знаешь, давай у тебя в аптечке будут только средства для перевязки и антисептик. Ещё и открытая рана, тем более, такая глубокая. О чём ты думала, когда шла к нам?

– Я волновалась.

– А я сейчас не волнуюсь? Прихожу в себя посреди строительного мусора, а мне сразу говорят: “Вставай, здоровяк, у нас раненый”…

– Тебя Тони нашёл? – она пытается усмехнуться, но болит всё, вплоть до кончиков волос.

– Да. Не отвлекайся. Я думал, тебя просто оглушило. Но я точно не ожидал увидеть твоё разодранное плечо. Откуда ты только пришла, тебя собаки рвали?

– Почти, - она старается не вспоминать напавшую на неё химеру в той лаборатории. Укус в плечо это мелочи по сравнению с тем, что она действительно могла сделать.

– Я принесла, - в операционную вошла Наташа. Ал узнала её по походке и по голосу, глаза она так же не могла открыть достаточно широко, да и повернуть голову не было возможности.

– Положи пока на стул. Тебя ругать вообще бессмысленно, да?
– Брюс опять вернулся к пострадавшей. Тихо щёлкнули ножницы около уха, на пылающую вокруг раны кожу нанесли прохладную мазь, потом накрыли повязкой, зафиксировав тонкими полосками лейкопластыря. – Ты ведь по-другому, не в полную силу, не умеешь, ведь так?

– Если пить, то до потери сознания, если драться, то до последнего противника, если любить, то до безумия, - теперь получилось растянуть губы в ухмылке. – Так Наставник говорил.

– Господи, как ты с ним не свихнулась только?

– А кто тебе сказал, что я не свихнулась?

– Дурная ты, Алиса Шутер, но милая, - тепло сказал доктор, проверяя повязки и доставая иголку капельницы из вены. – Сейчас отправляешься спать. Две недели полного покоя, никаких переживаний, физических нагрузок, даже тренировок.

– Сурово…

– А нечего было так всех пугать. Бартона еле успокоили. Личными запасами Старка, между прочим. На Тора и Стива они не подействовали.

Алиса ничего не отвечает, она подозревает, что Клинт испугался не за неё, а её, увидев горящие адским пламенем глаза. Брюс уходит, а Наташа помогает Ал сесть и переодеться в пижаму. Добравшись до комнаты, едва не упав несколько раз, благо была поддержка в лице сердобольной Наташи Романофф, она первым делом быстро поблагодарила шпионку и попросила оставить её одну. Кружилась голова, тошнило просто нещадно, а показывать слабость перед кем-то было ещё невыносимее этих страданий. Всё зашло слишком далеко, вышло за пределы допустимого. Теперь “Мстители” знают, что она диверсант, специализирующийся на робототехнике, а так же то, что она минёр, тактик, техник и ещё многое… И, да, что она имеет суицидальные наклонности и шаткую нервную систему они знают уже давно. Знай Брюс о том, что у них похожие проблемы со вторыми Я, то… Хорошо, тут существовало два варианта. Первый: седатики, антидепрессанты, фактически, наркотики, до конца жизни, и второй: медитация, полный самоконтроль и тихое и спокойное место до конца жизни. Япония, Норвегия, Канада, Аляска и ещё множество мест на выбор, где главное условие – покой, дремучие леса и, хоть три месяца в году, снег – соблюдается. Смешно, оба варианта до конца жизни, которая в любом из них закончится скоро либо от наркотиков, либо от скуки.

Ал включила холодную воду в раковине и выплеснула на лицо, смывая и проклятый грим, и грязь с лица. Жизнь, и так не комедия, начала подозрительно напоминать дешёвый ситком с пьянчугой-сценаристом. Скоро её ждёт тяжёлый разговор, команда обязательно спросит с неё за всё, что она скрывала и что так нечаянно открылось. И что делать? Лгать она не умеет, и не станет. “Мстители” сделали для неё больше, чем предполагают, больше, чем вообще было возможно сделать для трёхлетней девочки, бежавшей с семьёй от разрушающих привычный яблочный мир Стражей.

Она приподняла чёлку, придирчиво осмотрела линию роста волос, затем распустила косу, перебрала пальцами отдельные пряди. Так и есть, пробивается седина, надолбом пока ещё белый пушок, можно отговориться тем, что волосы растут, а в общей массе уже заметны седые волоски, как бы она их не прятала. Седеть в восемнадцать лет – странно, но вполне закономерно, если подумать. Ладно, не нужно зацикливаться на такой глупости, есть дела важнее. Алиса отбросила волосы за спину и усмехнулась. Мама обещала, что она вырастет прекрасной принцессой, и принцы будут съезжаться со всех концов земли, чтобы просить её руки. Видимо, не такая она красавица, если ни один принц не примчался на белом коне, чтобы забрать её из этого ада под названием Жизнь. Хотя нет, один принц всё же был, но… он был младше её на четыре года и встретились они не в тех условиях, когда можно было об этом думать.

Когда Алиса вышла из ванной комнаты, приведя себя в относительный порядок, её уже ждали.

– Привет, - тихо произнёс Клинт, видимо Брюс уже предупредил его, что громко говорить при Алисе пока нельзя. Странно, но он не выглядит пьяным, от него даже не пахнет алкоголем. – Ты как?

– Привет. Всё хорошо.

– Я принёс твои вещи, - он жестом фокусника достал из-за спины Шальную и пояс со снаряжением и сумкой. – И нашёл твои очки.

– Ты пришёл узнать о глазах? – наконец спрашивает она в лоб. Клинту эта прямолинейность и искренность очень нравится, как и веснушки на ключицах, за которые так и цепляется взгляд. Сейчас на ней нет привычной полностью закрытой одежды, а только пижама с расстёгнутым воротом, лишь грязноватый, с пятнами крови, бинт на шее мешает. Бартон думает, что когда она уберёт эти проклятые тряпки, то обнажит не тело, но душу. Нет, он сам их снимет, будет ли аккуратно разматывать или рванёт тонкие хлопковые ниточки, рискуя её задушить, не важно. Важно, что он будет целовать оголившуюся кожу, пусть там будут страшные шрамы, ожоги или след от удавки.