Билет в одну сторону
Шрифт:
Тут он из кармана штанов вытащил пару монет и небрежно бросил их Архипу, который уже стоял наготове. Тот с обезьяньей ловкостью схватил серебро, сунул в шапку, а шапку заткнул за пояс. Мужики одобрительно загудели.
– Извольте, барышня, прокатиться в новой колясочке. Слово мастера, будете, как в кресле каком сидеть. И не всколыхнетесь.
«Анна» подошла к Семерочке, погладила по крутой шее, как гребнем, прочесала пятерней гриву. Кобыла смирно стояла, слегка пофыркивала в ответ на ласку. Потом она переступила и махнула головой назад, словно пригласила испробовать новый вид транспорта.
Скамейка была как раз по ее росту, ноги удобно упирались в передок, спина чуть отклонялась назад. В таком положении она не почувствовала неудобства или напряжения. Бортики коляски закрывали по высоте колени, а поднятый верх создавал уют маленького домика.
«Анна» взяла вожжи и легонько натянула. Кобыла вновь переступила неуверенно, всхрапнула, потом скосила назад свои жемчужно-серые глаза, словно спрашивала разрешения.
– Давай, давай, милая, – поощрила ее «Анна» и резче дернула вожжи.
Кобыла легко зашагала, а она ощутила лишь легкое покачивание да свежесть встречного ветерка. Уже увереннее «Анна» направила Семерочку к видневшимся в сотне метров воротам. Кобыла пошла рысью, и опять не чувствовалось ни тряски, ни неудобства. Пусть скорость не такая, как у «Жигулей», но сейчас ей было даже приятнее держать вожжи в руках, чем раньше руль машины. И никаких встречных!
Босоногие мальчишки бежали вслед за коляской, кричали, смеялись. Не доезжая немного до ворот «Анна» повернула назад. На повороте Семерочка слушалась беспрекословно.
– Тпру-у-у, – она резко натянула вожжи, чуть не наехав на замешкавшегося, глазевшего на нее мужика. – Сто-о-й!
Кобыла послушно встала. «Анна» сильно качнулась к передку. Удобная подставка для ног служила еще для упора и не позволила ей вылететь под задние копыта Семерочки.
– У, раззява, – подбегая, закричал Павел и замахнулся плетью на нерасторопного мужика. – Пошел вон!
– Павел, успокойся, – прикрикнула на брата «Анна». – Ничего не случилось. Я сама виновата.
Павел подошел, подал ей руку, помогая сойти на землю.
– Архип, – оглянулась барышня, – твоя коляска заслуживает хорошего вознаграждения.
– Рады послужить вам, барышня, – поклонился мастер.
– Павел, спасибо тебе за все.
Брат смотрел на нее во все глаза. Раньше он не замечал, как она красива. И впрямь похожа на прабабку-испанку с портрета: такие же глаза, так же гордо поднята голова и волосы…
Почему он до сего момента не видел этих блестящих, как атлас волос? Для него она всегда была ребенком. Когда же она успела повзрослеть? Откуда в ней эта уверенность знающей себе цену женщины? Еще совсем недавно его сестра тушевалась от всякого брошенного на нее взгляда, а сейчас сама так глянет, что готов вытянуться, как перед полковником. А сколько женственности, сколько обаяния! Где были его глаза?
Павел удивленно слышал тяжелый стук собственного сердца, словно не сестра была перед ним, а красавица незнакомка. Когда она взяла его под руку и тесно прижалась к его плечу, горячая волна окатила его. Во рту пересохло, и он даже не сразу расслышал, о чем она его спросила.
– Что, Анечка?
– Скажи, где деньги, которые мне выдают ежемесячно?
Павел
замялся:– Спроси у отца.
– Спрошу. Только интересно получается: я богатая наследница, а денег на расходы не имею.
– Голубушка моя, да зачем тебе деньги. Если есть в чем нужда, ты только скажи. Завтра же в город пошлю, и тебе привезут все, что нужно.
– Я хотела отблагодарить Архипа за чудную коляску, но, кроме спасибо, у меня ничего нет.
– Да он и так много доволен, – яркие губы под пышными усами недовольно скривились. – Служить господам – главная обязанность крепостных. Деньги лишь разбалуют таких, как он.
«Анна» поняла, что задела больную для каждого помещика тему. Классовый вопрос, как ей говорили в институте, встал перед нею во всей своей неприкрытости.
Ты еще ему о равенстве и братстве расскажи, об отмене крепостного права, вот обалдеет!
– Павел, – приостановилась «Анна», – который сейчас год?
Павел захохотал, но, увидев, как серьезна сестра, подавил приступ смеха:
– Одна тысяча восемьсот третий от рождества Христова.
Он глянул на девушку и в который раз поразился нездешнему выражению ее глаз. Смотрит будто в пропасть или в неведомое.
Павел наклонился к ней.
– О чем ты задумалась?
– О будущем думаю, о том, что ожидает меня через год, пять лет, десять.
– А я так далеко не заглядываю, – беспечно ответил ей Павел и хлестнул по высокому голенищу сапога плеткой. – Мне бы в ближайшее будущее заглянуть, будет мне повышение или опять обойдут более ловкие.
– А ты, значит, не такой ловкий? – лукаво спросила «Анна».
– Я в бою да на плацу ловок, а в приемных на меня столбняк нападает.
– Никогда не поверю, – засмеялась «Анна». – Ты да чтобы столбом стоял.
– Эх, Анечка, знала бы…
– А ты расскажи.
Павел внимательно посмотрел на нее, раздумывая о чем-то своем.
– Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу. Да, я совсем забыл, Щуровы записку прислали, о твоем здоровье справлялись.
«Анна» приподняла бровь. Не заметив ее немого вопроса, Павел продолжил:
– Шлют тебе приветы и пожелания быстрейшего выздоровления. А Владимир приписку сделал, что ждет тебя в воскресенье на именины Ирины Григорьевны.
Вот сволочь, вначале предал, а теперь, значит, в гости приглашает, словно ничего не случилось. Сволочь или кретин. Надо будет с этим Владимиром как-нибудь посчитаться, чтобы впредь неповадно было пользоваться доверием невинных девушек, а при случае сдавать их.
– Я не помню Ирины Григорьевны.
– Ирина Григорьевна твоя задушевная подруга. Вы подружились, когда ты переехала из Щелокова. Девица, я тебе скажу, отменная: веселая, задорная, язычок как бритва. Жаль, что приданого за ней, как и за другими сестрами, никакого, а то бы я женился хоть сегодня.
Павел расхохотался, и «Анна» догадалась, что все это он в шутку говорил. Но заметила она также мелькнувшую в глазах брата тень, когда он говорил о «других» сестрах. Наверное, не Ирина его интересует, а другая из сестер. Но спрашивать не стала. Всему свое время, нечего думать о женитьбе брата, надо решать вопрос о собственном замужестве. Пора поговорить об этом с Анастасией Куприяновной.