Битва божьих коровок
Шрифт:
– Не поняла...
– Милый мальчик, - снисходительно перевела Мицуко.– Такой красавчик! Он был очень романтичным... До поры до времени.
– А потом?– упавшим голосом произнесла Настя.
– Потом у него стал портиться характер.
– Почему?
– Ну откуда же я знаю, почему? Вы сестра, вам виднее...
– И вы решили с ним расстаться?
– Расстаться? Ну нет... Для того чтобы расстаться, нужно по крайней мере жить вместе. Мы не жили с ним. Так, встречались иногда. По его инициативе.
– А потом? Вам расхотелось встречаться?
– Ну да. Иногда отношения начинают напрягать,
– Нет.
– Еще бы! В любом случае - я назначила ему встречу, на которую он не пришел... Ладно, не буду повторяться...
Мицуко выпустила изо рта кольцо удивительно правильной формы. Как зачарованная Настя наблюдала за его плавным движением. Кольцо поднялось и нимбом застыло над головой Мицуко. Нет, черт возьми, она не имела права на нимб. Она не была святой! Хотя бы потому, что Кирюша покончил с собой и его последние слова на стекле были обращены к этой холодной женщине...
– Он сделал это из-за вас, - тихо сказала Настя.
– Я так не думаю.
– Он сделал это из-за вас, и вы знаете об этом.
– Чушь!– Мицуко начала волноваться.
– И вы знали, что он может это сделать... Иначе вы не пришли бы к нему домой! Не стали бы вызывать милицию.
Ответом Насте был нервный смешок.
– Откуда, говорите, вы приехали?
– Из Вознесенского.
– Думаю, вам лучше там и оставаться... А не пытаться устраивать расследования.
– Вы чувствовали свою вину...– упрямо повторила Настя.
– O'key-dokey! Хотите знать правду?– Похоже, Мицуко хотела добить Настю окончательно.– Не думаю, что она вам понравится... Мне нужно было попасть к нему в квартиру. Только и всего. А дурных мыслей я и в голове не держала.
– Зачем? Зачем вам нужно было попасть к нему в квартиру?
– В последний раз, когда я у него ночевала... я забыла там духи. Глаза Мицуко мечтательно прикрылись.– Очень редкие духи. Мои любимые духи. "Наэма". До вашего сельсовета они не доходили?
– Нет...– Умывальник, на котором сидела Мицуко, закачался перед Настиными глазами.
– Естественно. Они даже здесь не продаются... Встречаются разве что на левом берегу Сены... В самых фешенебельных кварталах. Слыхали что-нибудь о фешенебельных кварталах? Не путайте с картофелеуборочными машинами...
– Нет.
– Так я и думала... Словом, я перебрала всех своих знакомых...
– Каких знакомых?
– Тех, у кого они теоретически могли быть. И методом исключения выяснила, что остались они у Кира. Сбросила сообщение ему на автоответчик, назначила встречу. Он не пришел - и это было странно...
– А вам нужны были духи?
– Позарез. Сами должны понимать.
– Духи, и больше ничего?
– Если уж быть совсем откровенной - то да. Я говорила, что у вашего брата в последнее время стал портиться характер. Даже в койке он стал отвлекаться. А я не люблю, когда в койке думают о чем-нибудь, кроме меня.
– Значит, вы устроили все это из-за духов... Позвонили в милицию, чтобы они вскрыли дверь?!
Мицуко радостно закивала головой:
– Ну подумайте сами. Если бы я просто заявилась в жэк, меня послали бы ко всем чертям. Так что пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии... А "Наэма" была мне необходима, у меня как раз начинался новый роман... Нет, я определенно забыла
их у Кира! Так и вижу, как они стоят на полочке, возле его бритвенного прибора. Умопомрачительный запах, очень сексуальный... А вы говорите, что ваш брат сделал это из-за меня...– А из-за кого?– Неожиданно Настя почувствовала, что ей не хватает воздуха.– Из-за кого он это сделал?
– Откуда же я знаю? Может быть, у него были неприятности с работой... Или что-то в голове замкнуло... Вы же видели его квартиру.
Наконец-то нимб над головой мнимой святоши развеялся и...
...Как она оказалась рядом с Мицуко, как та оказалась на кафельном полу и как руки Насти оказались на шее очаровательной идиотки - этого Настя сама не помнила. Но хватка у неё - после многолетних битв с сорняками и козьим выменем - была железная.
Мицуко, приоткрыв рот, тихонько захрипела: кажется, она всерьез собралась умереть от удушья.
– Значит, у него были неприятности?– Настя слегка ослабила хватку.
– Не зна...
– С работой?
– Не зна...
– И что-то замкнуло в голове?
– Отпусти!..
– И не подумаю.– Господи, неужели это говорит она, в жизни не сказавшая слова поперек не то что своему мужу, но и собственному брату, собственному сыну и собственной козе по кличке Сосико.
Мицуко оказалась гораздо слабее, чем она предполагала. Она уже не просила о пощаде. Она вообще ни о чем не просила. Она вытянулась на полу и закрыла глаза. Продолжение экзекуции было бессмысленным, и Настя разжала руки.
– Прости...
Ответа не последовало.
Уж не перестаралась ли она в своем праведном гневе? Не хватало еще, чтобы этот пустоцвет загнулся раньше времени!..
– Эй, - тихонько позвала Настя. И снова - никакого ответа.
– Ты жива?
Наконец-то Мицуко начала подавать признаки жизни. Она коснулась лица кончиками пальцев и приоткрыла один глаз. И скосила его на собственную сумочку. И только потом села и достала из сумочки пудреницу. Совершенно сбитая с толку, Настя наблюдала, как девица внимательно осматривает шею.
– Успокоилась?– спросила Мицуко, закончив осмотр.– Дура! Я здесь ни при чем! Ни при чем, понятно?
– Да...
– Ты и твой брат... Вы оба ненормальные...– Мицуко страшно хотелось продолжить тираду, но, взглянув на сжатые кулаки Насти, она замолчала.– Я тоже дура, что согласилась на эту встречу... Хотела посмотреть на сестрицу, о которой братишка никогда не упоминал...
– Никогда?– переспросила Настя упавшим голосом.
– Никогда. Как будто тебя и нет вовсе. Он говорил, что в прошлом у него был полный мрак... Ни одного светлого пятна.
– Ни одного?
– Ни единого. Вот так!
Они были квиты. И Мицуко даже позволила себе взглянуть на Настю со стервозной симпатией.
– Если у вас там все такие дуболомы, то понятно, почему он сбежал! А ты поздно спохватилась. Ковыряешься в своем дерьме - и ковыряйся. Я не возражаю.
Настя молчала. То, что говорит эта одноразовая шлюха, не имеет никакого значения. Главное - Кирюша ни разу не вспомнил о ней. Не хотел, стеснялся вспоминать о ней. Да и кто будет помнить о гнилой соломе или о прокисшем молоке? Ты никто, и звать тебя никак! А Илико... Ее Илико, он ведь тоже так думает... Вернее, стесняется думать. И никогда не напишет ей...