Битва За Масть

Фархад был почти счастлив. Все-таки Белый все понял и согласился с его предложениями. Иначе бы точно не обойтись без большой беды.

Зато сейчас он был на коне, встречая в Домодедове земляков, которые прибывали по реальному делу, а не просто так - в гости. Или еще хуже - для разборок с ним и с братом Белым.

Наконец стеклянные двери зоны прилетов распахнулись и выпустили Далера в сопровождении двух охранников. По обычаю обнялись. Чувствовалось, что все довольны и искренне рады видеть друг друга. А как же иначе может быть, когда все так хорошо складывается? Уже ведь и плантации решили увеличить под новые заказы и новые проекты.

– Рад тебя видеть. Как семья?

– спросил, улыбаясь, Фархад.

– Слава Аллаху, все здоровы, - серьезно ответил Далер, приглаживая свои непослушные воздушные волосы. Которые почему-то в последнее время еще поседели.
– Весь род гордится тобой. Ты доказал, что заботишься о семье.

Обычные вроде бы восточные комплименты были все равно приятны Фархаду. Прежде всего потому, что ему не придется доказывать, что он не верблюд, корабль пустыни. И объяснять, что бессилен договориться с Белым. Теперь все пойдет как по маслу. Главное - хорошо организовать первую продажу, наладить связи. Ну, не хочет сам Белый в это ввязываться, пусть остается в стороне. Главное, чтобы не мешал. Тогда всем будет хорошо.

– Для начала взял у Белого десять килограмм из общей партии, - выходя из зала аэропорта, объяснил он Далеру.
– Скоро начнем свое дело. Все будут довольны.
– Больше всех этим словам верил сам Фархад. И это было главное.

XXXIII

"Все-таки нельзя из жратвы делать культа", - думал Каверин, глядя на поглощающих жирные креветки Бека и Леву. Так или примерно так сказано было в каком-то фильме, чуть ли не про Остапа Бендера.

Если на Леву еще можно было смотреть, то Бек вызывал просто омерзение - он за столом напоминал какое-то животное, точнее - зверя. Жадного и нечистоплотного. Но что было делать. Володя вынужден был работать с этими людьми. Хотя бы пока. Пока не накопит собственных сил. Приходилось терпеть эти застолья, на которых у него напрочь пропадал аппетит. По крайней мере, так он себе это объяснял. Потому что ему просто ни разу ничего не предложили. Он присаживался за этот стол просто как бедный родственник. И в лучшем случае мог выпить минералки из чистого фужера.

– Чего морщишься, Володенька?
– обратил, наконец, на него внимание Бек, сплевывая креветочную шелуху и вытирая жирные руки белой салфеткой, на которой тотчас же проступили мокрые желтые пятна.

– Послушай, Бек, я знаю человека, - Каверин сделал паузу, чтобы последующие слова прозвучали позначительнее, - который хочет продать десять килограммов героина.

– Кто такой?
– прихлебнув вина, спросил Лева.

– Абсолютно левый азиат, - нарочно не вдаваясь в подробности, пояснил Каверин.
– Он работает с Белым, но не при делах.

Бек подцепил на вилку огромный кусок зажаренной свинины и впился в него зубами. Чавкая, он родил, наконец, оперативное решение:

– Ну, тогда сведи его с пацанами.

"Ага", - кивнул Каверин. Рыба, похоже, начинала клевать. Большая и маленькая. Это его больше всего и устраивало.

* * *

Разговаривая по телефону с мамой, Саша чертил на листочке предмет разговора. Коляска удавалась на славу. Главное, четыре колеса. Только вот вентилятор немного мешал - листок то и дело норовил улететь со стола. Саша уже начал штриховать кузов супермашины:

– Да, мам, понял, на Комсомольском проспекте. Не доезжая дворца... Там левый разворот есть? Ну, я с набережной заеду. Ну, давай, мы подхватим тебя и вместе поедем, какие проблемы?

Коротко стукнув, в рабочий кабинет ввалился Космос и устало упал на диван. Саша не отреагировал - Кос любил подурачиться. Космос пощелкал пальцами, но Саша все чертил и чертил что-то на листке.

"Не иначе, Белый продумывает новые схемы транспортировки грузов", - но Космосу все же позарез надо было отвлечь Саньку от телефона. Он сунул указательный палец под лопасти вентилятора и остановил его. О! Подействовало!

Саша поднял голову, прикрывая трубку ладонью.

– Ты чего, Кос?

– Завтра груз приходит, я подвериться хотел, мы Фаре-то отдаем?

– Ну, мы ж договорились, - подтвердил Саша.
– Кто покупатель, знаешь?

– Он ведь гордый, молчит.
– Космос недовольно пожевал губами. Говорит, приличные люди.
– Он пожал плечами. Какие-такие приличные? Хрен их разберет.
– Нет, я все же думаю, пусть Фил ему даст пацанов, подстрахуют.

– Эх, Фарик, с огнем играет!
– Саша сжал губы.
– Дурак...
– И он качнул головой, словно отгоняя дурные мысли - Да не волнуйся, подберем, заговорил он снова в телефон, отнимая ладонь.
– Я?.. Я хочу темно-синюю. Ну ладно, мам, договорились.

Космос убрал палец из-под лопастей вентилятора и вышел из кабинета, насвистывая нехитрый мотивчик. Отдаленно напоминавший чижика-пыжика.

* * *

Теперь их было трое. Иван Александрович лежал посередине. Только что плотно поужинав, он спал так безмятежно, как спят только в самом раннем детстве. Саша и Оля переговаривались тихо-тихо, боясь спугнуть этот сон.

– Такой сладкий, да?
– Оля готова была любоваться на Ваньку часами. Особенно на спящего.

– На червячка похож, - разглядывая лысую макушку, усмехнулся Саша.

Так смешно - у Ваньки была самая настоящая лысина - в обрамлении мягоньких беленьких волос. А там, в самом ее центре - родничок, как называла его Оля, где билась, пульсировала голубая жилка. Оля еще утверждала, что через этот вот родничок Ванька общается с космосом. Как все младенцы. Это лишь потом человек полностью остается на земле. Когда зарастает родничок. Оля слегка толкнула мужа ладонью. В лоб.

– Белов!.. Какой червячок! Убью.

– Да ладно, - смеялся Саша.
– Я же любя, - защищался он одной рукой.

– Как интересно...
– Оля ничуть не сердилась, она любила, когда Саша вот так, беззлобно, подкалывал ее. А теперь вот и Ваньку. Сына.
– Вот вырастет потом такой большой-большой, представь... Кем будет?

– А кем после Оксфорда бывают?
– Саша казался вполне серьезным, но Оля лишь махнула рукой. Вечно Сашка скажет тоже! Оксфорд!

– А что?
– Саша приподнялся на локте.
– Он за меня все сделает, что я не успел. Знаешь, я вот думал, ночью, когда ты рожала, а я приехать не мог, я вдруг понял, что вообще такое дети.
– Ванька смешно засопел, Саша поправил завернувшееся одеяльце.
– Это шанс от Господа все исправить. Что это, типа, ну, искупление такое, что ли. Не знаю, как сказать...

– Саша, давай покрестимся, - тихо и серьезно произнесла Оля. Она давно уже об этом думала, еще в роддоме.
– И его покрестим...

– Да я еще не решил...
– Саша задумался на минуту.
– Нет, Оль, давай попозже.

Оля вздохнула. Что ж, позже, так позже. Совсем не отказывается - и то хлеб.

– Оль, - вдруг вкрадчивым, прямо лисьим голосом заговорил Саша, - а тебе совсем нельзя пока, да?

Он смотрел на нее глазами опереточного соблазнителя.

Оля прыснула от неожиданности: